И. М. Концевичъ - Оптина пустынь и ее время Страница 12

Надо сказать нѣсколько словъ объ архимандритѣ Ѳеофанѣ, записки котораго мы толькочто приводили. Ѳеофанъ — это талантливая и даровитая русская натура. Рѣчь его простонародная, но вмѣстЬ съ тЬмъ, крайне образная, остроумная и живописная, она даетъ намъ живые портреты и вѣрныя картины тогдатттняго быта. Мѣткими и мастерскими штрихами рисуетъ онъ свои наброски. Гдѣ онъ только не былъ и кого онъ только не встрѣчалъ. Начиная съ Святителя Тихона Задонскаго, онъ имѣлъ близкія отношенія ко всѣмъ многочисленнымъ подвижникамъ своей эпохи. Поэтому м. Гавріилъ, — человѣкъ книжный и не имѣвшій случая путешествовать и общаться съ разнообразными людьми, очень цѣнилъ его въ этомъ отношеніи и пользовался связями своего келейника съ міромъ истинныхъ подвижниковъ. При возсозданіи обителей Ѳеофанъ оказывалъ неоцѣнимыя услуги, рекомендуя въ соотвѣтственное мѣсто соотвѣтственнаго человѣка. Такимъ образомъ всѣ тайные рабы Божіе, укрывавшіеся по глухимъ захолустьямъ, были выдвинуты впередъ и поставлены на свѣщницѣ «да свѣтятъ всѣмъ въ домѣ».

Вотъ подлинный разсказъ арх. Ѳеофана о возобновленіи Тихвинскаго монастыря.

«Малороссы меня не любили — и вотъ за что: прежде монастыри ввѣрялись имъ — все малороссіянъ опредѣляли въ архимандриты, — и всѣ монастыри опустѣли. Преосвященный тужилъ о семъ и пекся о ихъ исправленіи, спрашивалъ меня о духовныхъ старцахъ, нѣтъ ли мнѣ извѣстныхъ, годныхъ для сего, а я говорилъ ему о всѣхъ своихъ знакомыхъ, съ которыми вмѣстѣ жилъ у старцевъ въ послушаніи, въ Петербургъ перетаскивалъ ихъ, напримѣръ: вотъ отца Назарія, отца Игнатія, отца Іону и прочихъ.

Въ Новгородской епархіи всѣ монастыри опустѣли. Клопскій монастырь упразднить хотѣли, въ Тихвинскій монастырь пріѣхалъ Преосвященный (и я былъ съ нимъ), посмотрѣлъ, увидѣлъ его въ великомъ упадкѣ и сказалъ:

«О! какъ запустѣлъ». Архимандритъ тутъ былъ старичекъ Евѳимій. Преосвященный, возвратясь изъ сего монастыря въ Петербургъ, спрашиваетъ меня: — «Кого бы сдѣлать архимандритомъ въ Тихвинъ?» — Я отвѣчалъ: — «Ежели угодно будетъ вашему преосвященству, то пѣшношскаго строителя отца Игнатія». Изволилъ спросить меня: — «Ты знаешь его?» Я сказалъ, что вмѣстѣ жили въ Санаксарской пустыни. Онъ приказалъ написать въ Сѵнодъ докладъ, взялъ его съ. собою и предложилъ Сѵноду, что нужно Тихвинъ монастырь поправить, какъ самъ лично видѣлъ, въ какомъ онъ великомъ упадкѣ, и находить способнымъ къ тому пѣшношскаго строителя Игнатія. Но какъ онъ не учился богословію и прочимъ наукамъ, хотя съ великими природными дарованіями былъ, то Сѵнодъ не соглашался неученаго въ архимандриты произвести. Такъ продолжалось это съ полгода. Напослѣдокъ, пріѣхавши изъ Сѵнода Преосвященный былъ веселъ и сказалъ мнѣ: «Ну, слава Богу! Сѵнодъ согласился». Итакъ, первый неученый, о. Игнатій произведенъ былъ въ архимандриты, и съ того времени началось производство въ архимандриты неученыхъ. Онъ завелъ порядокъ въ Тихвинѣ, при немъ началось стѣнное росписаніе живописью соборной Тихвинской церкви. Потомъ о. Игнатій переведенъ въ московскій Симоновъ монастырь, который былъ упраздненъ, и стоялъ въ немъ конный полкъ. Онъ его возобновилъ попеченіемъ именнтаго московскаго гражданина А. И. Долгова» (Тамъ же, стр. 212–213). Другой выдающейся личностью, выдвинутой архимандритомъ Ѳеофаномъ былъ о. иіуменъ Назарій — Саровскій подвижникъ. М. Гавріилъ поручилъ ему возстановленіе Валаамской обители. Изъ епархіи и Саровской пустыни, не желая его отпускать, дали отзывъ, что онъ человѣкъ малоумный. Митрополитъ отвѣтилъ: — «У меня много умниковъ, пришлите своего глупца». Въ 1782 г. онъ вступилъ въ должность строителя Валаамскаго монастыря.

Отецъ Назарій, въ міру Николай Кондратьевичъ, сынъ причетника села Аносова, Тамбовской губ., родился въ 1735 г. На 17–омъ году ушелъ въ Саровскую пустынь, въ 1760 г. постриженъ и въ 1776 посвягценъ въ іеромонахи. О. Назарій строжайшимъ образомъ соблюдалъ уставъ. Чтеніе священное было пищею его души. Его мысль настолько была проникнута божественнымъ, что для дѣлъ мірскихъ онъ не зналъ и словъ, какъ говорить о нихъ. Когда же говорилъ онъ о Богѣ, то слушатели забывали время. Всѣ свои бесѣды онъ основывалъ всегда на изрѣченіи Св. Писанія. Слово его было прямо, право и рѣзко. Свиду онъ былъ строгъ и какъ бы неприступенъ, но сила его словъ привлекала къ нему сердца. Одежда его была близка къ рубищу. Обитель Валаамская, куда былъ назначенъ строителемъ о. Назарій, расположенная на островѣ среди Ладожскаго озера, представляла особое удобство для иноческой жизни. Эта обитель на протяженіи своей исторіи дала не мало великихъ угодниковъ, какъ Германъ и Савватій, и Александръ Свирскій. Теперь она пришла въ полный упадокъ. Обитель состояла за штатомъ, средствъ къ содержанію не было, зданія рушились, немногочисленное братство состояло изъ престарѣлыхъ людей. Некому было служить, некому пѣть на клир осѣ.

Въ день закладки собора съ церковью въ нижнемъ этажѣ во имя преп.

Сергія и Германа, было слѣдующее видѣніе иноку Иннокентію: — «Въ монастырѣ необычайное стеченіе разнаго народа, и всѣ ожидаютъ прибытія м. Гавріила для положенія основного камня. Вскорѣ явился самъ Владыка, облеченный въ мантію и съ жезломъ архіерейскимъ въ рукѣ, по обѣ его стороны шли два свѣтолѣпныхъ схимника. Приблизились къ мѣсту, гдѣ почіютъ многоцѣлебныя мощи преп. Сергія и Германа; они остановились, осѣнили крестнымъ знаменіемъ святую могилу и все пространство, назначенное подъ строеніе и стали невидимы» («Сказаніе о жизни преп. Сергія и Германа». СПБ. 1908 г., стр. 26).

При о. Назаріи возникъ внутренній четыреугольникъ обители, и состоягцій изъ каменныхъ сооруженій: собора, двухъ церквей, ризницы, трапезы и келлій. Монастырь включенъ въ число штатныхъ монастырей, и штатъ опредѣленъ въ 30 человѣкъ, строитель возведенъ въ санъ игумена. Императоромъ Павломъ пожалованы монастырю Кюменскія рыбныя ловли, главный источникъ его содержанія. По волѣ митр. Гавріила, О Назарій ввелъ на Валаамѣ общежительный уставъ Саровской пустыни и установилъ три рода жизни: общежительный, скитскій и пустынный. Слава о Валаамѣ стала расходиться по православному міру, даже приходившіе туда аѳонскіе иноки смотрѣли на него съ удивленіемъ, говоря, что по внутреннему устройству онъ выше аѳонскихъ мокастырей.

Отецъ Назарій подавалъ всѣмъ примѣръ своей жизнію. Строгій исполнитель устава, онъ во всѣхъ трудахъ общежитія подвизался впереди всѣхъ. Особенно любилъ онъ безмолвіе и удалялся на цѣлыя недѣли въ уединенную пустыню. Кромѣ возстановленія древняго Валаама, о. Назарій оказалъ великую услугу дѣлу православной проповѣди въ русскихъ сѣвероамериканскихъ владѣніяхъ. По благословенію Сѵнода, онъ избралъ изъ братіи Валаама десять человѣкъ миссіонеровъ. Изъ нихъ особенно памятны: архимандритъ Іоасафъ, начальникъ миссіи, возведенный въ санъ архіерея и утонувшій, іеромонахъ Ювеналій, принявшій мученическую кончину, и монахъ Германъ. Послѣдній былъ яркимъ носителемъ Паисіевской традиціи; не смотря на всѣ трудности миссіонерской работы среди дикой Аляски, идя путемъ «внутреннего дѣланія» и уча этому другихъ, онъ достигъ святости въ такой мѣрѣ, что былъ въ общеніи съ міромъ духовъ и съ природой: молитвой останавливалъ наводненіе, пожаръ, кормилъ изъ рукъ дикихъ звѣрей, творилъ чудеса и даромъ прозорливости видѣлъ на десятки и сотни лѣтъ впередъ.

Вотъ два случая изъ жизни о. Назарія. Въ царствованіе Екатерины II у Петербурга произошло морское сраженіе со шведами. Весь городъ былъ въ страхѣ, митрополитъ молился, заключившись въ келлію. Въ это время о. Назарій настоятельно потребовалъ свиданія съ митрополитомъ и увѣрилъ его въ побѣдѣ и безопасности. Въ подтвержденіе своихъ словъ показалъ на сторонѣ моря души убитыхъ воиновъ восходящихъ на облакахъ къ небу. Другой случай такой. Сановникъ К. подвергся царской немилости. Его жена умоляла о. Назарія молиться за мужа. Тотъ обѣщалъ попросить царскихъ приближенныхъ. — «Всѣхъ ужъ просила», отвѣчала жена опальнаго. — «Да не тѣхъ кого надо», отвѣтилъ о. Назарій и, взявъ у К. много мелкихъ денегъ, отправился раздавать ихъ бѣднымъ. Только къ вечеру онъ, роздалъ все и вернулся въ обезпокоенную семью со словами: — «Ну, слава Боіу, обѣщали всѣ приближенные царскіе просить за васъ». Вслѣдъ за тЬмъ пришло извѣстіе, что дѣло кончилось благополучно. Тогда, отвѣчая на вопросъ, объяснилъ о.Назарій кто тЬ приближенные, которыхъ онъ просилъ и какого Царя.

Когда былъ предпринять переводъ–пересмотръ перевода «Добротолюбія», присланнаго м. Гавріилу старцемъ Паисіемъ провѣряли таковой учителя, знаюгціе греческій языкъ, Александро–Невской Академіи. Митрополитъ предписалъ ученымъ переводчикамъ во всемъ совѣтываться съ духовными старцами и, прежде всего указалъ на о. Назарія. «Они изъ опыта лучче васъ понимаютъ духовныя истины», сказалъ Митрополитъ. Въ 1801 г. о. Назарій испросилъ себѣ увольненіе на покой. Онъ вернулся въ Саровъ, гдѣ полагалъ начало монашеству. Тамъ онъ устроилъ себѣ пустынную келью въ лѣсу при рѣчкѣ Саровкѣ. Когда хватало силъ, онъ въ ночное время ходилъ по лѣсу, совершая на память молитвословіе 12–ти псалмовъ, и къ разсвѣту возвращался въ келью. Не разъ встрѣчался онъ съ медвѣдями, которые его не трогали и онъ ихъ не боялся. Многіе отшельники повѣряли ему свои помыслы (Однимъ изъ таковыхъ былъ и преп. Серафимъ. Эти годы соотвѣтствовали центральному періоду подвига преп. Серафима, когда онъ жилъ въ лѣсу пустынникомъ. Можно съ увѣренностью предположить, что не безъ участія о. Назарія познакомился преп. Серафимъ съ «Добротолюбіемъ», на которое онъ многократно впослѣдствіи ссылается. Въ одномъ жизнеописаніи преп. Серафима есть прямое указаніе на ихъ близость съ о. Назаріемъ).