Павел Михалицын - Мудрость Пятикнижия Моисеева Страница 12

Испытание Авраама: сын или Бог?

Явившийся Аврааму Господь предрекает ему о рождении сына: «И сказал один из них: Я опять буду у тебя в это же время [в следующем году], и будет сын у Сарры, жены твоей» (Быт. 18, 10). Слышавшая это предсказание Сарра засомневалась в его исполнении, так как и она, и Авраам были уже в довольно преклонном возрасте: «Сарра внутренно рассмеялась, сказав: мне ли, когда я состарилась, иметь сие утешение? и господин мой стар» (Быт. 18, 12), однако Божественное предначертание неизменно: «И сказал Господь Аврааму: отчего это [сама в себе] рассмеялась Сарра, сказав: неужели я действительно могу родить, когда я состарилась? Есть ли что трудное для Господа? В назначенный срок буду Я у тебя в следующем году, и [будет] у Сарры сын» (Быт. 18, 13–14). Такой твердый и уверенный ответ мог произнести только Тот, Кто является Господином жизни и истории. И это обетование в точности исполняется: «И призрел Господь на Сарру, как сказал; и сделал Господь Сарре, как говорил. Сарра зачала и родила Аврааму сына в старости его во время, о котором говорил ему Бог; и нарек Авраам имя сыну своему, родившемуся у него, которого родила ему Сарра, Исаак» (Быт. 21, 1–3). Рождение у Авраама и Сарры сына в столь преклонном возрасте было настолько необычным и удивительным, что сам выбор имени ребенку Йицха́к – «смех» явился тому подтверждением на все последующие времена: «И сказала Сарра: смех сделал мне Бог; кто ни услышит обо мне, рассмеется» (Быт. 21, 6). Именно с родившимся сыном было связано пророчество о распространении на земле потомков Авраама в таком количестве, как песок морской, поэтому и новорожденный младенец был так дорог для своих родителей.

Но Бог, испытывающий веру праведников, определил испытать верность своего служителя в последний раз: «И было, после сих происшествий Бог искушал Авраама и сказал ему: Авраам! Он сказал: вот я. Бог сказал: возьми сына твоего, единственного твоего, которого ты любишь, Исаака; и пойди в землю Мориа и там принеси его во всесожжение на одной из гор, о которой Я скажу тебе» (Быт. 22, 1–2). Единственный раз в Св. Писании говорится о том, что Бог искушает человека. И действительно, требование, которое выдвигает Господь, выглядит с точки зрения привычной человеческой морали чудовищно: принести в жертву наследника, с которым связаны все обетования Завета! Ситуация парадоксальная, нелогичная, ситуация, которая способна поставить в тупик любого человека и даже праведника. Что происходило в душе Авраама, что ему пришлось пережить, какие коллизии терзали его чистое сердце? Ответы на эти и подобные им вопросы остались за скобками библейского повествования, а непосредственно в тексте мы не видим и йоты сомнения в действиях патриарха. Услышав Божественное повеление, Авраам тут же приступает к его исполнению: «Авраам встал рано утром, оседлал осла своего, взял с собою двоих из отроков своих и Исаака, сына своего; наколол дров для всесожжения, и встав пошел на место, о котором сказал ему Бог» (Быт. 22, 3). Почему же имеет место подобная ситуация? Да по той простой причине, что праведник не сомневается и искренне верит, что Господь Бог, заключивший с ним Завет и давший ему обетования о многочисленном потомстве, в точности исполнит свое обещание самым наилучшим способом, и это хорошо видно из ответа, который дает Авраам своему сыну Исааку: «И начал Исаак говорить Аврааму, отцу своему, и сказал: отец мой! Он отвечал: вот я, сын мой. Он сказал: вот огонь и дрова, где же агнец для всесожжения? Авраам сказал: Бог усмотрит Себе агнца для всесожжения, сын мой» (Быт. 22, 7–8). Перед нами предстает пример настоящей, глубокой веры – веры, которая не задает лишних вопросов, не требует гарантий и логически приемлемых объяснений. Подобная вера является особым даром Божьим и основывается на таинственных внутренних взаимоотношениях Бога и человеческой души. Вот такой верой и обладал Авраам, и по этой причине он на все последующие времена был назван «отцом всех верующих».

Развязка этой трагической ситуации известна: «И пришли на место, о котором сказал ему Бог; и устроил там Авраам жертвенник, разложил дрова и, связав сына своего Исаака, положил его на жертвенник поверх дров. И простер Авраам руку свою и взял нож, чтобы заколоть сына своего. Но Ангел Господень воззвал к нему с неба и сказал: Авраам! Авраам! Он сказал: вот я. Ангел сказал: не поднимай руки твоей на отрока и не делай над ним ничего, ибо теперь Я знаю, что боишься ты Бога и не пожалел сына твоего, единственного твоего, для Меня. И возвел Авраам очи свои и увидел: и вот, позади овен, запутавшийся в чаще рогами своими. Авраам пошел, взял овна и принес его во всесожжение вместо [Исаака], сына своего». (Быт. 22, 9–14). Конечно, Господь не допускает исполнения этого страшного повеления, испытав праведника и тем самым еще более возвысив и укрепив его веру, Он повторяет с новой силой свои обетования: «И вторично воззвал к Аврааму Ангел Господень с неба и сказал: Мною клянусь, говорит Господь, что, так как ты сделал сие дело, и не пожалел сына твоего, единственного твоего, [для Меня,] то Я благословляя благословлю тебя и умножая умножу семя твое, как звезды небесные и как песок на берегу моря; и овладеет семя твое городами врагов своих; и благословятся в семени твоем все народы земли за то, что ты послушался гласа Моего» (Быт. 22, 15–18).

Испытание Авраама помимо своего непосредственного смысла имеет еще и смысл прообразовательный. В основе святоотеческого толкования этого библейского эпизода лежит видение в образе Исаака будущих страданий Иисуса Христа: как Исаак, единственный законный сын Авраама, безвинно должен быть принесен в жертву, так и безгрешный Христос – Единородный Сын Божий должен умереть за грехи всего человечества. Место жертвоприношения также символично, так как по преданию именно на той самой горе Мория по прошествии многих лет был распят иудеями Иисус Христос. Да и само спасение Исаака, и указание на овна, запутавшегося в чаще рогами, по мнению толкователей, связывает эту историю с событиями жизни Христа, Который и явился тем самым «овном», пострадавшим вместо Исаака за грехи всего мира.

Последние дни жизни Авраама были спокойными и мирными: «Авраам был уже стар и в летах преклонных. Господь благословил Авраама всем» (Быт. 24, 1). Пред своей смертью праведник устроил семейную жизнь своего любимого сына Исаака, женив его на внучке своего родственника Нахора, Ревекке. Почил Авраам в глубокой старости, сполна насыщенный жизнью: «Дней жизни Авраамовой, которые он прожил, было сто семьдесят пять лет; и скончался Авраам, и умер в старости доброй, престарелый и насыщенный [жизнью], и приложился к народу своему» (Быт. 25, 7–8).

Глава 10. Исаак и его сыновья

Первые годы семейной жизни Исаака прошли еще при жизни его престарелого отца патриарха. Он был единственным наследником всех обетований Авраама, но и он, подобно отцу своему, должен был подвергнуться испытанию в своей вере. Жена его Ревекка была бездетна в течение двадцати лет, но он не отчаивался и молился Господу. «И молился Исаак Господу о [Ревекке] жене своей, потому что она была неплодна; и Господь услышал его, и зачала Ревекка, жена его» (Быт. 25, 21). Пред самыми родами случилось нечто необычное, встревожившее Ревекку; но она успокоена была откровением: «Господь сказал ей: два племени во чреве твоем, и два различных народа произойдут из утробы твоей; один народ сделается сильнее другого, и больший будет служить меньшему» (Быт. 25, 23), т. е. что вопреки обычному порядку первородный не будет владеть правом первородства, с которым соединялись все великие обетования, данные потомству Авраама. Откровение это глубоко запало в душу Ревекки и послужило руководством для нее в последующей жизни.

Ревекка действительно разрешилась двумя близнецами: «первый вышел красный, весь как кожа косматый, и нарекли ему имя Исав (косматый); потом вышел брат его, держась рукою своею за пяту Исава; и наречено ему имя Иаков (т. е. держащийся за пяту)» (Быт. 25, 25–26). Сообразно с этим оказался и характер братьев-близнецов. Когда они выросли, «Исав стал человеком искусным в звероловстве, человеком полей, а Иаков человеком кротким, живущим в шатрах» (Быт. 25, 27). Как нередко бывает, родители относились с некоторым пристрастием к избранным любимцам, и замечательно, что спокойный, кроткий Исаак больше любил смелого, отважного зверолова, между тем как Ревекка особенно любила скромного и нежного Иакова.

Последний, вероятно, скоро узнал от своей матери о бывшем ей откровении касательно будущей судьбы братьев, и стал выжидать удобного случая для заявления своих прав на первородство. Случай скоро представился. Однажды Исав пришел с поля усталый и голодный и, увидев, что Иаков сварил кушанье из чечевицы, стал настойчиво просить у него дать ему поесть этого «красного». Голод его был так силен, что когда Иаков заметил ему, чтобы он продал ему за это кушанье свое первородство, то Исав даже не обратил внимания на предложение Иакова и в нетерпении заметил: «вот я умираю, что мне в этом первородстве?» (Быт. 25, 32). Исав знал, что с первородством он продавал все свои духовные преимущества и все права на обладание землею обетованной. Но по своей дикой и грубой натуре он, видимо, не придавал никакого значения первым, а что касается последних, то, быть может, надеялся возвратить их себе при помощи благосклонности к себе отца и даже прямым насилием над кротким братом, и таким образом он из-за удовлетворения своего голода продал свое первородство за «красную» чечевицу, отчего и «дано ему прозвание: Эдом» (красный)[67].