Святитель Игнатий (Брянчанинов) - Собрание творений. Том II. Аскетические опыты. Книга вторая Страница 12

Тому же научает и Новый Завет притчей о вшедшем на брак в одеянии небрачном, хотя вшедший и был из числа званых. Сказал царь слугам, указывая на недостойного: Связавше ему руце и нозе, возмите его и вверзите во тму кромешнюю[71]. Связанием рук и ног означается отъятие всякой возможности к преуспеянию духовному. Точно: приходит в это состояние принявший ложное направление, устремившийся прямо из состояния греховности, и еще в этом состоянии, к любви, которая совершает соединение человека с Богом, но человека, уже предочищенного покаянием. Ввержением во тьму кромешную означается ниспадение ума и сердца в заблуждение и самообольщение. При заблуждении и самообольщении каждая мысль, каждое чувство вполне мрачны, вполне враждебны Богу. Слуги, власти которых предается несчастный, – демоны: хотя они и заражены безумной ненавистью к Богу, но одновременно пребывают Его слугами по Его неограниченным всемогуществу и премудрости; они овладевают только теми человеками, которые за произвольное их поведение предаются власти демонов. Предается этой власти вступивший в направление, воспрещенное Богом, как увлеченный самомнением, как произвольно отвергший повиновение Богу.

Превознесена и прославлена святая любовь в Священном Писании. Апостол Павел, исчислив в Первом послании к Коринфянам дары Святого Духа, упомянув о дарах чудотворения, пророчества, рассуждения духов, знания разных языков, сказал: Ревнуйте же дарований больших, и еще по превосхождению путь вам показую[72]. Что же может быть выше пророка, чудотворца, говорящего на иностранных языках по дару Святого Духа, а не по обычному изучению человеческому? – Аще языки человеческими и ангельскими глаголю, – отвечает великий Павел, – любве же не имам, бых яко медь звенящи, или кимвал звяцаяй. И аще имам пророчество, и вем тайны вся и весь разум, и аще имам всю веру, яко и горы преставляти, любве же не имам, ничтоже есмъ. И аще раздам вся имения моя, и аще предам тело мое, во еже сжещи е, любве же не имам, никая польза ми есть. Любы николиже отпадает, аще же пророчествия упразднятся, аще ли языцы умолкнут, аще разум испразднится. От части бо разумеваем и от части пророчествуем: егда же приидет совершенное, тогда, еже от части, упразднится[73]. Что – это совершенное? Любовь есть соуз (совокупность) совершенства[74]. Должно достигнуть совершенства во всех добродетелях, чтобы вступить в совершенство всех совершенств, в слияние их, в любовь. Всяк любяй от Бога рожден есть и знает Бога[75]. Бог любы есть, и пребываяй в любви в Боге пребывает, и Бог в нем пребывает[76]. О сем разумеем, яко в Нем пребываем, и Той в нас, яко от Духа Своего дал есть нам[77]. Единый истинный признак достижения любви, данный нам самим Святым Духом, есть явное присутствие в нас Святого Духа. Тот, кто не соделался храмом Святого Духа, да не льстит себе, да не обманывает себя: он не может быть обителью любви, он чужд ее. Изливается в сердца наши любовь Божия вместе с Духом Святым. Она – Его свойство. В кого нисходит Святой Дух; в том является Его свойство – любовь[78]. «Кто стяжет любовь, тот, вместе с этим, облекается в Самого Бога», – сказал святой Исаак Сирский[79].

Может быть, на это возразят: «Мы христиане; мы обновлены святым крещением, которым исцеляются все недуги падшего естества, восстановляются образ и подобие Божий в первоначальном изяществе их, насаждается в человека Святой Дух, уничтожается повреждение свойств, а потому и любви». Так! Но благодатное состояние обновления и пакибытия, доставляемое святым крещением, нуждается в поддержании жительством по евангельским заповедям. Аще заповеди Моя соблюдете, – сказал Господь, – пребудете в любви Моей. Будете во Мне, и Аз в вас. Якоже розга не может плода сотворити о себе, аще не будет на лозе, тако и вы, аще во Мне не пребудете. Аще кто во Мне не пребудет, извержется вон, якоже розга, и изсышет: и собирают ю, и во огнь влагают, и сгарает[80]. Не поддерживающий приобретений, дарованных святым крещением, жизнью по заповедям, утрачивает приобретенное.

«Неизреченная и страшная слава, – говорит святой Иоанн Златоуст, – доставляемая крещением, пребывает в нас один или два дня; потом мы ее погашаем, наводя на нее бурю житейских попечений и закрывая лучи густыми облаками»[81]. Ожив в пакибытие крещением, мы снова умерщвляем себя жизнью по плоти, жизнью для греха, для земных наслаждений и приобретений. Святой апостол Павел сказал: Должны есмы не плоти, еже по плоти жити. Сущий же во плоти Богу угодити не могут. Мудрование бо плотское смерть есть[82]. Благодать крещения остается без действия, как светлое солнце, закрытое тучами, как драгоценный талант, закопанный в землю. Грех начинает действовать в нас со всей силой, или и еще сильнее, нежели до принятия крещения, сообразно тому, в какой степени мы предаемся греховности. Но данное нам сокровище духовное не отнимается от нас окончательно до самой смерти, и мы можем раскрыть его снова во всей силе и славе покаянием[83]. Раскаяние в греховной жизни, печаль о грехах, произвольных и невольных, борьба с греховными навыками, усилие победить их и печаль о насильном побеждении ими, принуждение себя к исполнению всех евангельских заповедей – вот наша доля. Нам предлежит испросить прощение у Бога, примириться с Ним, верностью к Нему загладить неверность, дружество со грехом заменить ненавистью ко греху. Примирившимся свойственна святая любовь. Не столько мы ищем ее, сколько Бог ищет, чтобы мы сделались способными принять ее и приняли ее. Обличив в заблуждении того, кто был удовлетворен собой по своим самомнению и слепоте, призвав его к ревностному покаянию, Господь произнес следующее утешение и обетование: Се, стою при дверех и толку: аще кто услышит глас Мой и отверзет двери, вниду к нему и вечеряю с ним, и той со Мною. Побеждающему дам сести со Мною на престоле Моем, якоже и Аз победих и седох со Отцем Моим на престоле Его[84]. Это говорит всесвятая Любовь. Ощущение любви, которое приписывает себе грешник, не престающий утопать во грехах, которое приписывает он себе неестественно и гордо, есть не что иное, как одна обманчивая, принужденная игра чувств, безотчетливое создание мечтательности и самомнения. Всяк согрешаяй не виде Его, ни позна Его[85] – Бога, Который есть Любовь.

Обратимся к гражданам пустынь, вертепов, пропастей земных, к тем из человеков, ихже не бе достоин весь мир, к преподобным инокам, которые занимались высочайшею из наук, наукою, принесенной Господом с неба. Эта наука – познание Бога и, при посредстве истинного, опытного Богопознания, познание человека. Безуспешно трудились и трудятся над приобретением этого познания мудрецы мира сего при свете собственного разума, омраченного падением. Здесь нужен свет Христов! Единственно при сиянии этого света человек может увидеть Бога, увидеть себя. Озаряемые Христовым светом, преподобные пустынножители трудились на селе сердца своего, обрели на нем драгоценный бисер – любовь к Богу. В Боговдохновенных писаниях своих они предостерегают нас от тех бедствий, которые обыкновенно последуют за преждевременным исканием любви. С особенной ясностью рассуждает об этом предмете святой Исаак Сирский. Из сочинений его мы выписываем несколько свидетельств и душеполезнейших наставлений.

«Премудрый Господь, – говорит великий наставник монашествующих, – благоволит, чтобы мы снедали в поте лица хлеб духовный. Установил Он это не от злобы, но чтобы не произошло несварения и мы не умерли. Каждая добродетель есть матерь следующей за ней. Если оставишь матерь, рождающую добродетели и устремишься к взысканию дщерей, прежде стяжания матери их, то добродетели эти соделываются ехиднами для души. Если не отвергнешь их от себя – скоро умрешь»[86]. Духовный разум естественно последует за деланием добродетелей. Тому и другому предшествуют страх и любовь. Опять страх предшествует любви. Всякий, бесстыдно утверждающий, что можно приобрести последующее, «не упражняясь предварительно в предшествующем, без сомнения, положил первое основание погибели для души своей. Господом установлен такой путь, что последнее рождается от первого»[87].

В 55-м Слове, которое служит ответом на послание преподобного Симеона Чудотворца, святый Исаак говорит: «Ты написал в послании твоем, что душа твоя возлюбила возлюбить Бога, но что ты не достиг того, чтобы любить, хоть и имеешь великое желание любить. К этому присовокупляешь, что отшельничество в пустыне вожделенно тебе, что чистота сердца началась в тебе и что память Божия очень воспламеняется в сердце твоем, разжигает его. Если это истинно, то оно велико. Но мне не хотелось бы, чтобы оно было написано тобой, потому что тут нет никакого порядка. Если же ты поведал для вопроса, то порядок вопроса – иной. Говорящий, что душа его не имеет еще дерзновения в молитве, потому что не победила страстей, как смеет сказать, что душа его возлюбила возлюбить Бога? Нет способа возбудиться в душе Божественной любви, вслед которой ты таинственно шествуешь в отшельничестве, если душа не победила страстей. Ты же сказал, что душа твоя не победила страстей, а возлюбила возлюбить Бога: в этом нет порядка. Говорящий, что страстей не победил, а возлюбить Бога любит, – не знаю, что и говорит. Возразишь: я не сказал люблю, но люблю возлюбить. И это не имеет места, если душа не достигла чистоты. Если же хочешь сказать обыкновенное слово, то не ты один говоришь, но и каждый говорит, что желает любить Бога; говорят это не только христиане, но и неправо поклоняющиеся Богу. Это слово говорится обыкновенно каждым. Но при таких словах движется только язык, между тем как душа не ощущает того, что говорится. Многие больные не знают даже того, что они больны. Злоба есть болезнь души, и прелесть – утрата истины. Весьма многие, зараженные этими недугами, провозглашают свое здравие и многими бывают похваляемы. Если душа не уврачуется от злобы и не стяжет естественного здравия, в котором она создана, если не возродится в здравии Духом, то человеку невозможно пожелать чего-либо вышеестественного, свойственного Духу, потому что душа, доколе находится в недуге по причине страстей, дотоле не способна ощущать ощущением своим духовное и не умеет желать его, но желает только от слышания и чтения Писаний».