Павел Милюков - Энциклопедия русской православной культуры Страница 13

Известное нам пророчество «Книги о вере», грозившее великой опасностью Русской Церкви в 1666 г., сопоставлено было для этой цели с апокалипсическими пророчествами о пришествии антихриста. По Апокалипсису власть антихриста продолжится на земле два с половиной года, – с 1666 по 1669 гг., а затем начнется светопреставление: солнце померкнет, звезды спадут с неба, сгорит земля и, наконец, последняя труба архангела призовет на Страшный суд праведных и грешных. В ожидании этих ужасов, вероятно, во многих местах происходили явления, о которых дошли до нас известия относительно нижегородского края. С осени 1668 г. там забросили поля, не пахали и не сеяли, по наступлении рокового 1669 г. бросили и избы. Собираясь толпами, люди молились, постились, каялись друг другу в грехах, приобщались Святыми Дарами, освященными до никоновских новшеств, и, приготовившись таким образом, с трепетом ожидали архангельской трубы. По старинному поверью, кончина мира должна прийти ночью, в полночь; и вот при наступлении сумерек ревнители старого благочестия надевали белые рубахи и саваны, ложились в долбленные из цельного дерева гробы и ждали трубного гласа.

Ночи, однако, проходили за ночами, прошел и весь грозный год, и все страхи и ужасы оказались напрасными. Мир стоял по-прежнему, и все так же торжествовало в нем никонианство.

Очевидно, что-нибудь да было не так. По мере того как приближался последний срок ожиданий, толки об антихристе становились все горячее и разнообразнее в старообрядческой среде. Кто-то пустил в оборот мнение, что нечего ждать «чувственного» антихриста, что он уже пришел «духовно». Но самый начитанный из вождей раскола, дьякон Федор, без труда доказал, что Писание говорит именно о «чувственном» антихристе. Пока шли эти споры, 1669 год прошел. У оптимистов (в том числе у только что сосланного Аввакума) снова возрождалась надежда на торжество правого дела, на восстановление истинной веры в истинной Церкви. Пессимисты (как инок Авраамий Палицын) пересмотрели еще раз книги и пророчества и нашли в старых выкладках ошибку Все дело в том, что «Книга о вере» считает годы от Рождества Христова, а сатана связан был на тысячу лет в день Христова Воскресения. С этого момента, а не с рождения Христа, и надо вычислять год светопреставления. Стало быть, пришествие антихриста отодвигается на весь промежуток земной жизни Спасителя – на 33 года. Он явится, следовательно, не в 1666 г., как утверждалось в «Книге о вере», а в 1699 г.11 «О последнем дне и об антихристе не блазнитеся, – писал теперь Аввакум, – еще он, последний черт, не бывал. Нынешние бояре комнатные, ближние друзья его, еще возятся, яко бесы, – путь ему подстилают и имя Христово выгоняют. А как вычистят везде, так еще Илья и Енох – обличители прежде придут, а потом антихрист – в свое время». Таким образом, напряженное ожидание архангельской трубы на время прекратилось. Одни стали ждать Илью и Еноха, другие с удвоенным рвением бросились в борьбу за восстановление в России полного господства древнего благочестия.

В Ильях и Енохах недостатка не оказалось, так же как и в открытых схватках раскола с господствующей Церковью. Но все попытки активной борьбы кончились неудачей. Правительство Софьи открыло время формального гонения против старообрядцев. Защитники старой веры, разбежавшиеся еще при царе Алексее Михайловиче из Москвы по глухим окраинам государства, теперь стали пробираться за рубежи и в южную степь. Раскол приуныл и по мере приближения 1699 г. снова предался ожиданиям кончины мира.

Царь Петр в юности

Но на этот раз ожидания были не напрасны. 25 августа 1698 г., т. е. за пять дней до того страшного Нового года12, в который должен был объявиться антихрист, вернулся из заграничного путешествия молодой царь Петр. Стрельцы задумали было загородить ему дорогу в Москву и истребить его вместе со всеми немцами. Но план этот остался неосуществленным. Петр приехал в столицу. Не заезжая в Кремль, не поклонившись ни Иверской иконе Божьей Матери, ни московским чудотворцам, он «к общему удивлению», по словам одного иностранного наблюдателя, проехал прямо в Немецкую слободу к Анне Моне. Затем половину ночи пропировал у Лефорта, а оставшуюся часть провел не в своем царском дворце, а в гвардейской казарме в Преображенском. Удивление перешло в ужас, когда на следующее утро, принимая поздравления с приездом, царь собственноручно обстриг несколько боярских бород. Брадобритие только что перед этим было еще раз строго осуждено и проклято патриархом Адрианом, как смертный грех, ведущий к отлучению от Церкви, лишению святых тайн и христианского погребения. «Где станет (брадобрейца) на Страшном суде – праведными, украшенными брадою, или с еретиками-брадобрейцами – сами рассудите» – так закончил патриарх свое окружное послание о брадобритии. Наглядный ответ на этот вопрос давали старообрядческие гравюры Страшного суда.

Неизвестный художник. Портрет Патриарха Адриана

Наступил праздник встречи Нового года. Царь, вместо того, чтобы, по старому обычаю, присутствовать в этот день на торжественной церемонии в Кремле, принять благословение от патриарха и «здравствовать народ» с новолетием, провел весь день на пиру у Шеина. Шуты его резали у бояр бороды при громком хохоте присутствующих, тогда как у жертв этих шуток скребло на сердце. Затем началась суровая расправа со стрельцами, в которой царь принимал личное участие. Казни чередовались с пирами.

Всего этого было более чем достаточно, чтобы подтвердить уже готовое предположение о том, что царь и есть ожидаемый антихрист. Ясно: Петр все делал для того, чтобы его не признали и не отличили. К московским святыням царь не пошел, разумеется, потому, что он знал, что сила Господня не допустила бы его, окаянного, до святого места. Гробам предков он не захотел поклониться и со своими родными не повидался: ведь они ему чужие и еще, пожалуй, обнаружат обман. По той же причине он и народу не показался в день Новолетия. Могли еще узнать в нем антихриста по предсказанному сроку его появления – поэтому он изменил хронологию: велел считать годы от Рождества Христова, при этом «украл у Бога» целых восемь лет, сосчитавши от сотворения мира до Рождества не 5500 лет, как старообрядцы, а 5508 лет. Таким образом, 7208 г. вышел при переводе на новый счет не 1708 г., как бы следовало, а 1700 г. Чтобы еще более запутать счисление, царь-де велел считать новый год с января вместо сентября. Он забыл совсем, что в январе мир не мог быть сотворен: в январе яблоки были бы не зрелы и змею нечем было бы искусить Еву! Наконец, знамение антихриста он принял на себя коварно: стал называться «император», и скрыл таким образом свое имя под буквой м. Если выкинуть эту букву и приравнять остальные буквы числам (по славянскому изображению), то в сумме получится ровно 666 – число апокалипсического зверя.

Словом, Петр был, несомненно, антихрист. Согласно пророчеству, он появился в 1699 г. Следовательно, в 1702 г. надо было ждать светопреставления. И опять стали повторяться те же сцены, какие мы видели в 1669 г. Вновь явились «гробополагатели», воспевавшие по ночам в своих колодах заунывную песню:

Древян гроб сосновый,Ради меня строен,В нем буду лежати,Трубна гласа ждати;Ангелы вострубят —Из гроба возбудят и т. д.

Но вновь шли годы за годами, а солнце светило по-прежнему, звезды не падали с неба, и ничто не предвещало близкого конца света. Мало того, религиозные преследования, особенно сильные при царевне Софье, стали слабее при Петре. Впервые раскол получил право на гражданское существование, сделавшись только доходной статьей нуждавшегося в деньгах правительства.

Н. Горелов. Шутовской поезд при Петре I. Свадьба на свиньях. Эскиз

Ревнители старины были совершенно сбиты с толку всем ходом событий. Ни одно из предположений упомянутой дилеммы не осуществлялось. Никаких же других возможностей, кроме двух, старообрядцы не могли предположить по самому существу своего мировоззрения: или православие не погибло окончательно и сохранилось в их среде – тогда они должны наконец восторжествовать, или же оно окончательно погибло – в таком случае на земле царствует антихрист и надо ждать светопреставления. В том и другом случае положение дел представлялось временным. В ожидании скорой развязки оставалось или бороться за полную победу старой веры, или готовиться к ответу на Страшном суде. На одном из двух решений и сосредоточивались до поры до времени все помыслы староверов.

Но положение с каждым годом казалось все более сложным: кончина мира не наступала, почти не оставалось надежды на победу над никонианством. Самые упорные должны были наконец сознаться, что приходится подумать не о загробной жизни, а о продолжении земного существования, – и притом не в виде победившей и господствующей Церкви, а в качестве отдельной от нее религиозной общины. О правильной ее организации нужно было как следует позаботиться.