Алексей Лебедев - История Константинопольских соборов IX века Страница 13

Судьбы человеческие изменчивы. И никто так хорошо не доказывает этой истины, как история византийских императоров. В Византии было не редкостью, что крестьянин, солдат и конюх, при благоприятных обстоятельствах, достигали высшего земного величия — императорского престола, а истинные венценосцы, при несчастном стечении обстоятельств, неожиданно подвергались казни, как последние из преступников, или бывали искалечиваемы, или насильственно становились монахами и заточались в монастырь.

История византийских патриархов, со своей стороны, тоже с очевидностью доказывает истину, как переменчивы судьбы людей. Нет надобности ходить далеко за примерами. Пример перед глазами. Это история патриархов Игнатия и Фотия. Игнатий низвергается с патриаршей кафедры для того, чтобы уступить свое место Фотию, но вот и Фотий низвергается, чтобы уступить место прежнему патриарху… Но на этом не кончается, как известно, история этих двух патриархов.

В 866 и 867 годах происходят очень важные события в истории Византийского государства. В 866 году был убит, по приказанию императора Михаила III, от которого всего можно было ожидать, кесарь Варда, его родной дядя, ревностный покровитель просвещения и дружественно расположенный к патриарху Фотию. В том же году возведен был, по желанию Михаила III, в достоинство кесаря Василий Македонянин, которому пришлось получить первенствующее значение в ближайших событиях Византийской Церкви. Но кто этот Василий? История его жизни напоминает скорее сказку, чем историю, и, однако же, она составляет действительный эпизод в исторических летописях Византии. Василий происходил из низшего сословия и родился в местечке близ Адрианополя, почему и носил имя Македонянина.[189] Главные его достоинства заключались в необыкновенной физической силе и в умении править и обуздывать лошадей; этим последним он обратил на себя внимание Михаила, страстного любителя лошадей; из простого конюха Василий, по воле императора, становится шталмейстером, а потом очень скоро восходит и в другие высшие должности.[190] В знак особенного благоволения Михаил ясенит его на своей бывшей фаворитке — Ингерине.[191] В 866 году, после смерти Варды, Василий, как мы сказали, сделан был кесарем.[192] Вскоре Василий становится императором Византии. Как кажется, своенравному Михаилу начал прискучивать Василий, — он стал наносить разного рода оскорбления последнему; император отыскал себе нового любимца в лице лодочного гребца Василикиона и сделал его вторым кесарем. Положение Василия стало непрочным. Он начал бояться той же участи, какой незадолго перед тем подвергся кесарь Варда, и, чтобы предупредить опасность, решился на убийство императора. Несколько преданных Василию лиц исполнили то, чего желал последний. И вот Василий сделался императором по смерти бездетного Михаила III. Вслед за тем происходят очень важные и быстрые перемены в делах церковных. 23 сентября 867 года последовала смерть Михаила; на другой день Василий провозглашен императором, а 25 сентября патриарх Фотий низвергается с патриаршей кафедры.

События идут быстро, и, конечно, каждое из них имеет свою историческую причину. Нам нет дела до того, какие пружины заправляли столь неожиданными переменами в политическом отношении. Но нельзя оставить без разъяснения вопрос: почему император Василий низвергает Фотия? Сказать просто, потому что новый император пожелал восстановить прежнего патриарха Игнатия, не значит еще решить вопрос. То правда, что Василий захотел очистить патриаршее место для прежнего патриарха; но почему же этот прежний патриарх снискал такое неожиданное благоволение в глазах нового императора?

Древние византийские историки [193] для объяснения дела рассказывали о таком поступке Фотия, который навлек на него гнев Василия; именно, они утверждали, что Фотий лишил императора св. причастия, когда этот последний пришел в Софийский храм по убиении Михаила. Но по новейшим исследованиям, основанным на самых точных данных, оказывается, что такого факта совсем не было.[194] [195] Рассказ принадлежит к области вымыслов. Чем же, спрашивается, руководился император, низвергая Фотия с престола и возводя на него вместо Фотия — Игнатия? Побуждений к подобному образу действий могло быть несколько. Прежде всего, новому императору, достигшему царской власти путем узурпации и преступления, для приобретения себе популярности в народе нужно было ознаменовать себя таким действием, которое произвело бы приятное впечатление в большей части византийского общества. А таким действием и было восстановление Игнатия на место Фотия. Нет никакого сомнения, что имя Игнатия было почитаемо в массах простого народа: Игнатий был царского рода, был страдальцем за веру при иконоборце Льве Армянине, отличался действительным благочестием, стоял во главе монашества того времени, монашества, которое пользовалось уважением в низших классах народа; наконец, недавние страдания Игнатия в царствование Михаила III у всех еще были в свежей памяти. Все это вместе окружало личность Игнатия в глазах народа особым ореолом истинной святости и мученичества. Что Игнатий пользовался большим почтением в народе, этого не мог не знать Василий Македонянин. Даже Михаил III, который недостаточно вникал в ход государственных дел, отдаваясь своим страстям и прихотям, — и тот знал, что Игнатий популярен в массах народа. Никита Пафлагонянин приписывает следующие слова Михаилу, сказанные им под шум винных паров: «Мой патриарх — это Феофил,[196] патриарх Варды — Фотий, патриарх верующих (т. е. простого народа. — А. Л.) — Игнатий».[197] Это значит, что как Фотий, человек в высшей степени ученый, друг просвещения, обладавший тонким политическим умом, был в большом почтении в высших слоях общества (например, у Варды), был любим образованным духовенством и учеными мужами, так, напротив, Игнатий был популярен в простом народе Византийского государства. Василий, сделавшись императором, захотел сделать нечто угодное народу, имея в виду через то привязать к себе массы, возводит на патриаршую кафедру Игнатия и низвергает с нее Фотия. Есть свидетельство, прямо подтверждающее, что Василий, поступая так, делал именно то, чего хотел народ.[198] Разумеется, для Василия Фотий притом же мог представляться человеком подозрительным, так как симпатии Фотия, человека просвещенного, клонились не на сторону Василия, человека непросвещенного, а на сторону Михаила и Варды, которые, при всех их недостатках, высоко ценили в Фотии его ученость и образованность. Правда, этих лиц уже не было в живых, но император справедливо мог полагать, что у патриарха должно было остаться чувство сожаления о прошедшем, чувство, которое не могло быть приятно новому императору. Вообще для Василия Македонянина было очень выгодно показать, что при нем дела пойдут по–новому, что его всецело занимает мысль о переменах к лучшему… Были и другие побуждения, склонившие Василия к низвержению Фотия. Пока был на патриаршей кафедре Фотий, нельзя было думать о связях с западными государями. Папа был так враждебно настроен против Фотия, что, не помирившись с римским епископом, невозможно было завязывать каких–либо сношений с западными государями: влияние папы на этих последних тогда было уже значительно.[199] Во всяком случае, несомненный факт, что Василий, тотчас по вступлении на престол, входит в близкие сношения с римским епископом, льстит его самолюбию, вообще, по каким бы то ни было соображениям, всеми мерами старается быть В ладах с Римом. Можно ли было бы думать о таких отношениях к папе, если бы Фотий оставался на кафедре восточной столицы? Если были у Василия свои расчеты — завести сношения с Западом и Римом в особенности, то ему необходимо было восстановить Игнатия и пожертвовать Фотием. Да и жертва эта представлялась неизбежной, если верно, что в это время в Византии были две политические партии, с которыми необходимо было считаться каждому императору. С этим мы приходим к разъяснению последнего из побуждений, руководивших Василием Македонянином при устранении Фотия от патриаршества. Различают в это время в Византийском государстве две политические партии: императрицы Феодоры, матери Михаила, к которой тяготел Игнатий, и Варды, дяди Михаила, которая поддерживала Фотия и которой придерживался он сам. Полагают, что Василий Македонянин так успешно достиг императорской короны единственно потому, что ему много помогла в этом случае политическая партия Феодоры; а если это действительно так, то нет ничего загадочного в том, что он низвергает Фотия, который был неприятен партии Феодоры, и возводит на патриаршую кафедру Игнатия, который был близок для сейчас названной партии.[200] Фотий в глазах Василия представлял обломок той партии, которая потеряла значение со смертью Варды и Михаила, обломок, который не мог идти в Дело при постройке нового политического здания.