Шервин Нуланд - Маймонид Страница 14

«Перечитывай мою книгу снова и снова, старательно размышляй о ней. И если твоя суетность заставит тебя верить, что ты понимаешь суть этой книги после одного прочтения, или даже после десяти, тогда, клянусь, ты безрассуден! Читай эту книгу вдумчиво, не торопись. Я писал ее не наобум, но после долгих исследований и размышлений».

Понять значение этих слов непросто. В них выражено такое уважение к собственной интеллектуальной работе, что многие современные читатели, быть может, сочтут их достойными порицания. Но если мы положим на одну чашу весов эти слова, а на другую — то, что знаем о характере их автора и обстоятельствах, в которых они были написаны, мы легко поймем причины такого «властного тона». Эти же причины объясняют и многие другие аспекты «Комментария», которые на первый взгляд противоречат представлению о свободолюбивом, мягком, способном на глубокое сопереживание человеке, что складывается у нас о Маймониде, когда мы читаем другие его сочинения.

Изгнание, обращение в другую веру под страхом смерти, убийство многих евреев и уничтожение целых общин — все это привело к тому, что в странах христианской Европы почти не осталось евреев. Жестокое правление Альмохадов в Испании и Северной Африке поставило под угрозу будущее евреев и в этих странах. Только в Египте можно было в известной степени наслаждаться подлинной свободой. Однако и здесь евреев подстерегала опасность, хоть и совсем другого рода. Несмотря на то, что еврейская община процветала, и евреи могли беспрепятственно исповедовать свою религию, именно свобода ослабила желание евреев соблюдать заповеди, пагубно отразилась на еврейской учености, сказалась на осмыслении Закона. Под угрозой оказалась не только духовная жизнь евреев — перед ними стояла уже не столь далекая угроза полной ассимиляции. Кроме того, в Египте была большая община караимов, которые пытались обратить в свою веру ортодоксальных евреев. Поскольку караимы обладали богатством и властью, многие египетские евреи не могли устоять перед ними. Таким образом, в Египте возникла реальная опасность полного исчезновения еврейства.

Маймонид пришел к выводу: дабы противостоять угрозе, нависшей над евреями, нужно создать своего рода духовную «круговую оборону». Это было не отвлеченное понятие, но дело первой необходимости, которое нужно было немедленно применить на практике. Евреям требовались сильные лидеры и четкие правила поведения, которыми они могли бы руководствоваться в повседневной жизни. В противном случае им грозила опасность быть стертыми с лица земли. Поскольку эпоха, когда создавалась Мишна, и настрой этой книги были слишком далеки от современников Маймонида, нужно было создать новый текст, соответствующий духу времени; сложность Гемарытребовала «проложить тропинку» сквозь ее заросли; а духовное оцепенение, в которое впали евреи во многих общинах, свидетельствовало о том, что пришла пора четко сформулировать единые правила поведения и принципы духовной мысли. «Комментарий к Мишне» отвечал всем этим требованиям. В нем излагается взгляд Маймонида на то, как должен вести себя еврейский народ, чтобы спастись от врагов, чтобы преодолеть собственное пренебрежение к соблюдению законов Торы и изучению священных текстов. Даже в малых отклонениях от этих рамок ему виделась причина тех бедствий, очевидцем которых он был во всех странах, куда забросила его судьба. По мнению Маймонида, здесь не может быть никаких уступок. И потому «Комментарий к Мишне» был призван не только возвратить народ на тот путь, идя по которому он мог бы спастись от исчезновения; посредством этой книги Рамбам заявлял во всеуслышание, что может возглавить еврейский народ, ибо его учение указывает этот путь.

Но «Комментарий» не достиг этой цели. Сколь бы ни были велики достижения Маймонида, его призывы не удостоились признания. Вскоре после того, как книга вышла в свет, многие утверждения Маймонида были оспорены. Мнения несогласных можно слышать и по сей день. Нет ничего удивительного, что Тринадцать принципов иудаизма, из-за своего непреложного характера, вызвали у многих евреев сильное неприятие — особенно то положение, согласно которому Грядущий мир не обещан тому, кто нарушил бы хотя бы одно из этих тринадцати предписаний. В самом деле, представление о едином символе веры для всего еврейского народа многим казалось более близким христианству или исламу, чем иудаизму, для которого основой веры служит вся Тора.

Многим читателям «Комментария» казалось слишком большой дерзостью уже то, что автор излагает в этом труде свои собственные взгляды и подчас оспаривает талмудические суждения, особенно если учесть, что автору тогда было тридцать лет и его слава никогда не выходила за пределы мест, где его знали лично. Тот факт, что автор ввел в свой труд некоторые замечания научного характера, а также непрестанно отсылал читателя к греческой философии, противоречил мнению тех, кто считал, что подобные материи должны быть отделены от религиозной мысли. Некоторых раздражало в «Комментарии» самобытное сочетание прогрессивной мысли и непреклонной веры.

Успеху «Комментария» не способствовало и то, что он был написан по-арабски. Впрочем, здесь Маймонид ничего не мог поделать, если он хотел обратиться к простым людям, чье знание иврита было далеко от совершенства. Но хотя в то время было нелегко найти хорошего знатока иврита, почти каждый еврей мог читать тексты, написанные древнееврейскими буквами. Таким образом, еврейские авторы могли оградиться своего рода «языковой оградой», ибо мусульмане едва ли взяли бы на себя труд попытаться понять тексты, написанные незнакомым шрифтом. Кроме того, поскольку «Комментарий» был написан по-арабски, его могли прочитать только те евреи, что жили в арабских странах. Пока в 1202 году, спустя почти сорок лет после того, как эта книга вышла в свет, Шмуэль ибн Тибон[49] не перевел ее на иврит, она была недоступна евреям, жившим в христианской Европе.

Но даже после выхода в свет перевода Тибона широкому признанию этой книги препятствовало и то, что Раши — мудрец из французского города Труа — примерно столетием ранее написал комментарий к Талмуду. Его труд был широко распространен и стал неотъемлемой частью печатных изданий Талмуда. Евреи Франции и Германии не выказывали особой охоты заменить труд своего великого соотечественника другим комментарием.

Вот почему маймонидовский «Комментарий к Мишне» не произвел того впечатления, на которое рассчитывал его автор. Хотя отдельные спорные места «Комментария» стали предметом горячего обсуждения в узких кругах, эта книга не вызвала большого шума. Казалось, она ничего не изменила в мире арабоязычных евреев и почти ничего не прибавила к репутации автора. Конечно, в ученых кругах его уважали теперь еще больше, но ученые и раньше высоко ценили его. И хотя к тому времени он был достаточно прославлен для того, чтобы евреи разных стран постоянно присылали ему письма, в которых интересовались его мнением по тем или иным религиозным вопросам, он все же не был настолько знаменит, чтобы, например, его упомянул в своих сочинениях Биньямин Тудельский, который посетил Каир в 1168 году и рассказал о встрече со всеми знаменитыми евреями города (вскоре после публикации «Комментария» Рамбам покинул Александрию и поселился в Фостате, пригороде египетской столицы. Именно там он написал свои величайшие труды).

Глава IV. Трагедия и кризис

Маймонид поселился в Фостате в 1168 году. Этот город, основанный на пять столетий раньше Каира, в прошлом был столицей Египта; Каир сменил его в этом качестве после того, как в 969 году Фатимиды захватили страну и положили начало своей династии. Во времена Маймонида Фостат все еще был преуспевающим торговым и финансовым центром; кроме того, он славился ремеслами, особенно стекольным и керамическим. Еврейская община Фостата процветала, евреи жили в мире и дружбе со своими мусульманскими соседями и, как правило, принадлежали к той группе, которую сегодня мы назвали бы средним классом. По традиции, именно в Фостате располагалась резиденция нагида, и отсюда еврейская община Египта получала предписания, касающиеся различных религиозных и административных вопросов.

Богатые горожане Фостата, как правило, жили в пригородах, удаленных от торговых и ремесленных кварталов. Сам же город в течение многих веков рос хаотично, без всякой планировки. Торговые кварталы переходили в жилые, их обитатели принадлежали к самым разным социально-экономическим слоям. Нередко жилые дома соседствовали с лавками, мастерскими и рынками. Поэтому довольно часто рынки и кварталы бедноты, полные жалких полуразвалившихся хибар, примыкали к великолепным дворцам, где наслаждались роскошью состоятельные семьи. Хотя евреи могли свободно селиться среди мусульман, они, как правило, строили свои дома неподалеку от синагог, и потому в нескольких кварталах города преобладало еврейское население.