Григорий Двоеслов - Собеседования о жизни италийских отцов и о бессмертии души Страница 14

Брат того монаха Валентиниана, о котором я выше упоминал, был человек мирской, но набожный. Он имел обыкновение каждый год ходить из своего места жительства в монастырь Венедикта, чтобы послушать речей раба Божия и увидеться с родным братом своим, и никогда не принимал на пути пищи. Однажды, когда шел он в монастырь, присоединился к нему другой путешественник, который нес с собой пищу для вкушения на пути. В поздний уже час последний сказал: "Давай, брат, вкусим пищи, чтобы не ослабеть нам на пути". Тот отвечал ему: "Нет, брат, не стану, потому что имею обыкновение приходить к достоуважаемому отцу Венедикту, ни разу не вкушая пищи на пути". Получив такой ответ, спутник замолчал на время; но потом, прошедши еще некоторое расстояние, опять стал убеждать вкусить пищи. Не хотел согласиться тот, который решил идти всю дорогу в посте; спутник опять замолчал и решился несколько времени продолжать с ним путь в посте. Когда пошли еще далее, и длинное путешествие утомило их, нашли на пути луг, источник и все, что могло подкрепить ослабевшее тело. Тогда спутник сказал: "Вот вода, луг, вот приятное место, на котором можем отдохнуть и несколько успокоиться, чтобы быть в состоянии продолжать нам путь". И слова, таким образом, ласкали слух, и место нравилось глазам; брат Валентиниана согласился на третье уже убеждение спутника и вкусил пищу; потом вечером достиг монастыря. Представившись достоуважаемому Венедикту, он просил у него наставления; но св. муж тотчас укорил его за то, что сделал на пути, говоря: "Как это, брат, злой враг, беседовавший с тобой чрез твоего спутника, не мог тебя убедить ни в первый, ни во второй, но убедил в третий раз и таким образом победил тебя, как ему хотелось?" Тогда пришлец увидел слабость своей воли и, бросившись к ногам святого, тем более стал оплакивать свою вину и стыдиться ее, что и в отсутствие грешил на глазах Венедикта.

Петр. Я вижу, что в святом муже был дух ведения Елисея (4Цар. 5, 25–26), который узнал, что сделал в отсутствие его ученик, так, как бы сам находился при этом деле.

Глава четырнадцатая. О лицемерии царя Тотилы, которое святый обличил

Григорий. Помолчи, Петр, узнаешь еще более. Во времена готфов царь их Тотила, услышав, что св. муж имеет в себе дар пророчества, отправился в его монастырь, остановился невдалеке от него и послал сказать, что идет к святому. Святой послал сказать ему, чтобы шел, а сам встал для встречи его. Между тем, царь по недоверчивости дерзнул следующим образом испытать, действительно ли человек Божий имеет дар пророчества. Одному из своих меченосцев, по имени Ригго, царь отдал свои сандалии, одел его в царские одежды и повелел идти к св. мужу под видом царя. Троих из своей свиты послал спутниками ему, именно: Вульта, Рудерика и Блиндина, чтобы они шли по сторонам Ригго, который пред очами раба Божия должен был представлять царя Тотилу; кроме того, дал ему и других прислужников и меченосцев, чтобы как по этим прислужникам, так и по царским одеждам, он казался настоящим царем. Когда Ригго, украшенный одеждами и сопровождаемый множеством прислужников, вошел в монастырь, св. муж тотчас сел и, дав шествующему подойти на такое расстояние, чтобы тот мог слышать, воскликнул: "Отложи, сын мой, отложи, что несешь: это не твое". Ригго тотчас пал на землю и ужаснулся, что дерзнул обманывать такого человека; и все пришедшие с ним к человеку Божию, лежали простершись на земле. Вставши же, не дерзнули приблизиться к нему, но возвратились к своему царю и, трепеща от страха, рассказали, как скоро были обличены в обмане.

Глава пятнадцатая. О предсказании, изреченном тому же царю Тотиле и епископу города Канузины

Тогда Тотила сам уже пошел к св. мужу и, издали еще узнавши его сидящего, не смел подойти и повергся на землю. Человек Божий два, три раза говорил ему: "Встань"; но он не смел подняться пред ним с земли. Тогда Венедикт, раб Иисуса Христа, сам подошел к простертому царю, поднял его с земли, укорив его за худые дела, и в немногих словах предсказал всю его будущность. "Много зла делаешь, — говорил ему, — много зла сделал, хотя и раскаешься некогда в нечестии. Правда, ты войдешь в Рим, переплывешь море, девять лет будешь царствовать, но на десятом умрешь". От этих слов царь пришел в сильный страх и, испросивши молитв за себя, ушел, и с этого самого времени был уже менее жесток. Немного спустя он сделал нападение на Рим, потом направился в Сицилию; а на десятом году своего царствования, по воле всемогущего Бога, потерял царство вместе с жизнию.

К сему рабу Божию имел также обыкновение ходить предстоятель Канузинской [7] Церкви, которого Венедикт очень любил за его жизнь. В беседе в Венедиктом о нашествии царя Тотилы и разорении Рима предстоятель сказал: "Царь этот так разорит город, что в нем никто не будет уже жить". Св. муж отвечал ему: "Рим не будет истреблен язычниками; но претерпевши жестокие бури, напасти и землетрясения, сам собою увянет". Тайны этого пророчества уже для нас сделались яснее света: мы видим в этом городе разрушенные стены, опрокинутые домы, нисповерженные церкви, видим, как чаще и чаще самые старинные здания падают в развалинах. Хотя ученик Венедикта, Гонорат, от которого я слышал об этом, уверяет, что слышал не из уст его самого; впрочем, свидетельствует, что об этом рассказывали ему братия.

Глава шестнадцатая. О клирике, на время исцеленном от демона

В то же время один клирик Аквинейской [8] Церкви обладаем был демоном. Достоуважаемый муж Конетантий, предстоятель этой церкви, посылал его для исцеления во многие места мучеников [9]. Но св. мученики Божии не хотели даровать ему исцеления для того, чтобы показать, какова благодать была в Венедикте. Посему клирик приведен был к рабу всемогущего Бога Венедикту, который молитвою к Господу Иисусу Христу тотчас изгнал древнего врага из обладаемого им человека. Исцеленному он дал заповедь, говоря: "Иди и после сего не вкушай мяса и никогда не принимай священного сана, потому что в тот же день, в который безрассудно дерзнешь принять на себя священный сан, снова подпадешь под власть диавола". Клирик вышел здоровым и так как новое наказание обыкновенно устрашает душу, некоторое время соблюдал завещание мужа Божия. Когда же, спустя много лет, все старшие его удалились из сего мира, то он рассудил превзойти в священных степенях младших себя, как будто забыл, по причине продолжительного времени, слова человека Божия и вступил в священное сословие; диавол, прежде оставивший его, тотчас овладел им снова и не переставал мучить до тех пор, пока он не испустил дух.

Петр. Сей св. муж, кажется, проникал в тайны Самого Божества, потому что предвидел, что этот клирик предан будет диаволу, если дерзнет вступить в священное сословие.

Григорий. Как же не знать тайны Божества тому, кто сохранил заповеди Божии, когда написано (у апостола Павла): прилепляяйсяКж Господеви един дух есть с Господем (1Кор. 6, 17).

Петр. Если един дух бывает с Господом прилепляющийся к Господу, то почему тот же славный проповедник говорит в другом месте: кто бо разуме ум Господень, или кто советник ему бысть? (Рим.11,34). Несообразным представляется сделаться едино с кем-нибудь и не разуметь его ума.

Григорий. Святые мужи поскольку едино суть с Богом, не неразумевают ума Господня. Ибо тот же самый апостол говорит: кто бо весть от человек, яже в человеце, точию дух человека, живущий в нем. Такожде и Божия никтоже весть, точию Дух Божий (1Кор. 2, 11). И чтобы показать, что он знает Божия, присовокупил: мы же не духа мира сего прияхом, но Духа иже от Бога (1Кор. 2, 12). Посему еще говорит: ихже око не виде, и ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша, яже уготова Бог любящим Его. Нам же Бог открыл есть Духом Своим (1Кор. 2, 9-10).

Петр. Итак, если сему апостолу Дух Божий открыл яже суть Божия, то каким образом он выше приведенных мною слов говорит: о глубина богатства и премудрости и разума Божия! Яко неиспытани судове Его и неисследовани путие Его! (Рим.11,33). И опять при этих словах рождается у меня новый вопрос. Пророк Давид говорит ко Господу: устнама моима возвестих вся судьбы уст Твоих (Пс. 118, 13). Если бы менее трудным делом было знать, нежели провозвещать, то почему св. Павел утверждает, яко неиспытани судове Божии, а Давид свидетельствует, что он не только все судьбы Божии знал, но и возвестил устами своими?

Григорий. На то и другое я выше уже ответил тебе кратко, сказав, что св. мужи, поскольку едино суть с Господом, не неразумевают ума Господня. Ибо все последующие Господу путем благочестия на этом пути и соединяются с Ним; но как обремененные еще тяжестию плоти, не могут быть постоянно с Богом. Посему насколько они соединяются с Ним, знают сокровенные суды Божии; а насколько разъединяются, не знают. Так как они не совершенно еще проникают в тайны Его, то свидетельствуют, что неисследовани судове Его; поелику же прилепляются к Нему умом и в этом единении чрез священные глаголы Писания или тайные откровения, проразумевают, то и познают суды Божии, и возвещают. Итак, они не знают судеб, о которых умалчивает Сам Бог, а возвещенные Богом знают. Посему и Давид пророк, когда сказал: устнама моима возвестих вся судьбы, тотчас присовокупил: уст Твоих, — как бы так говорил: те судьбы я возмог узнать и возвещать, о которых познал из уст Твоих. Ибо то, о чем сам не глаголешь, без сомнения скрываешь от нашего разумения. Посему и пророк и апостол согласны в мыслях, — и непостижимы судьбы Божии; однако ж те, о которых будет изречено устами Его, возвещаются устами человеческими; ибо могут быть познаны людьми судьбы, открытые Богом, а сокровенные не могут.