Николай Коняев - Свет Валаама. От Андрея Первозванного до наших дней Страница 14

Ну а в обычные дни, вечером, когда служили девятый час, вечерню и повечерие с акафистом, обязательным было только участие в вечернем правиле, а в остальных службах – лишь свободных от послушания иноков. Разумеется, это не значило, что они прерывают молитву, ибо ничего не делалось на Валааме без нее… Труд и молитва и составляли жизнь обитателей Валаама.

Вместе с братией трудился и игумен. Двери его кельи не закрывались с утра до вечера не только для монахов, но и для рабочих и других посетителей. На Валааме ничего не делалось без благословения настоятеля – это Дамаскин поддерживал строго! – и ему нужно было вникать во все мелочи.

В книге «Мужицкая обитель» В.И. Немирович-Данченко пишет, что игумен сам был из крестьянской семьи, и ему больше нравились простые работящие монахи. Запах трудового пота, по мнению Немировича-Данченко, был для Дамаскина ароматом, мозолистые руки – добродетелью. И он якобы нарочно выдерживал образованных иноков на черной работе, чтобы узнать, есть ли в них достаточно послушания монастырскому начальству.

С этим утверждением можно согласиться лишь частично. Видимо, нужно различать подлинное образование от образованности, насыщенной модными тогда либерально-демократическими воззрениями, которые, конечно же, необходимо было сгонять, как лишний жирок, на тяжелой работе.

Но это касается только необходимости «притомить» подчинившего себе человека беса либерально-демократических воззрений, а к самому образованию у Дамаскина никакого отвращения не было и быть не могло.

Среди братии монастыря были и весьма образованные люди, как, например, иеромонах Матвей, в прошлом профессор Петербургской Духовной академии, или главный «историограф» монастыря – иеромонах Пимен.

Более того – монастырь сам был школой.

Здесь братия обучалась не только духовной грамотности, но и обычной. Вот ведомость за 1846 год. Братии тогда было 105 человек: 55 – монахов и 50 послушников. 11 монахов читали хорошо, 18 – достаточно хорошо, 26 – из-за слабого голоса! – в церкви читать не могли. У послушников грамотность была слабее. Хорошо читало трое, довольно хорошо – 24 человека. Тринадцать послушников обучались грамоте.

Впрочем, лучше всего об образовании сказал сам игумен Дамаскин, произнося 20 октября 1865 года поучение братии:

– Отцы святые и братия, покажите делом ваши добрые дела, да видящие их прославят Отца вашего иже на небесах. То есть, например, когда будут посетители мирские, не будьте падки с ними много говорить, особенно протягивать руки, что-нибудь принимать от них. Тогда они, мирские, увидят, что здесь не от нужды и не по нужде сидим, но совершенно Бога ради. Если же, напротив, будем излишне ласкаться к ним и давать им некоторое понятие, что не поделятся ли они чем-нибудь от щедрот своих, тогда мы прямо покажем, что здесь мы сидим по нужде или от нужды – обое горе, от него же входит соблазн. Поэтому и прошу вас, возлюбленные: Бога любите, от мира бегите, в келье сидите. Келья всему добру научит, и седяй в ней Бога ради, никогда не соскучит!

Келья – вот школа игумена Дамаскина.

Господь – Учитель в ней…

Глава четвертая

Божьим чудом называется то, что удалось совершить игумену Дамаскину за сорок лет настоятельской деятельности.

Словно, чтобы вразумить «разбуженное декабристами» население столицы Российской империи, расцветает вблизи нее осиянный Божественным светом архипелаг.

«Теперь на каменистых горах Валаама в обилии растут разных сортов яблони, сливы, вишни, арбузы, дыни и прочее, – восхищенно говорит современник. – По островам стадами ходят никем не тревожимые красивые северные олени. Леса превратились как бы в обширные сады, разрезанные широкими, удобными дорогами. Повсюду видны святые кресты, часовни, домы. Повсюду благоухает богоданная жизнь, повсюду слышится славословие Божие…»

1840 год. Перестройка скита Всех Святых. Строительство восьми одноэтажных небольших каменных корпусов и ограды.

1847 год. Начало строительства гостиничного дома на 100 номеров.

1849 год. Строительство в скиту Всех Святых двухэтажной церкви по проекту А. Горностаева.

1853 год. Строительство церкви Николая Чудотворца на Крестовом острове, переименованном по этому случаю в Никольский.

1855 год. Строительство церкви во имя святого Александра Свирского и создание Александро-Свирского скита на Святом острове.

1856 год. Строительство Странноприимного дома.

1858 год. Строительство двухэтажного корпуса на Никольском острове и создание Никольского скита.

В этом же году началось устроение Предтеченского скита на острове, называвшемся Серничаном… Для этого из Старой Ладоги перевезли на Валаам деревянную полуразрушившуюся церковь, выстроенную еще при царе Алексее Михайловиче. Ту самую церковь, которую возвели в монастыре Василия Кесарийского валаамские иноки, уцелевшие после шведского разорения в 1611 году.

Тут, видимо, надо прервать схожий с размеренной поступью богатыря-гиганта перечень строительств, осуществленных игуменом Дамаскиным, и сказать, что он не только проявил себя мудрым наставником, решительным и вместе с тем осмотрительным руководителем, способным поддерживать и развивать отношения с влиятельными людьми и жертвователями, но и обнаружил, что ясно слышит то, чего другие не слышат; прозирает то, что остальным не дано видеть.

Ни архитектурной, ни материальной ценности полуразрушенная церковь не представляла, но хозяйственно-рачительный Дамаскин пошел на достаточно большие (дорого стал перевоз церкви, а кроме того, в Васильевском монастыре пришлось отстроить новую церковь взамен) траты, потому что понимал: эта церковь смыкает прервавшуюся связь времен, соединяет прошлое монастыря с настоящим…

К лету 1858 года все работы, связанные с восстановлением церкви, были завершены, и 20 июня Высокопреосвященнейший митрополит Григорий освятил храм.

Надо сказать, что предшествовавшие Дамаскину валаамские игумены мало обращали внимания на историю монастыря.

Как справедливо заметил Н.П. Паялин, «самым ревностным собирателем древностей, относящихся хотя бы сколько-нибудь к Валаамскому монастырю, был известный своей строгой жизнью приснопамятный игумен монастыря отец Дамаскин… Его заботливая рука коснулась и библиотеки. Она находилась до отца Дамаскина в запустении. Будучи библиофилом, отец игумен не жалел средств на приобретение различных рукописей и нужных книг для библиотеки.

Он поощрял литературные труды монахов, издавал их, входил в сношения с известными историками по интересующим его вопросам относительно родного ему монастыря. И самой заветной мечтой этого игумена было найти рукописное житие преподобных Сергия и Германа Валаамских Чудотворцев…»

Действительно…

Сколько сил и средств потрачено Дамаскиным на поиски так называемого «делагардиевского сундука с Новгородскими актами», где, как предполагается, находятся и документы, связанные с Валаамскими островами, и который был вывезен в начале семнадцатого века в Швецию!

Но словно на бесчувственные камни натыкается это движение души валаамского игумена на чиновничье равнодушие.

Поразителен в этом смысле письменный диалог Дамаскина с Петербургской Духовной академией.

«Не имея никаких памятников о своем прошлом, – пишет Дамаскин. – Мы осмеливаемся нижайше просить Ваше Высокопреосвященство утешить нас возвращением к нам означенных Св. Четвероевангелия и Пролога, так как они не могут иметь особенного значения в археологическом отношении и потому не важны для Академии, для нас же – неоценимо дороги, как единственно родные и священные остатки нашего прошедшего. Молим, святой Владыка, обрадуйте!»

«В Академической библиотеке упомянутые рукописи, – гласит текст резолюции, – надежнее сохраниться могут».

А как обрадовался Дамаскин, когда в «Православном собеседнике» в 1859 году появилось сообщение, что древнее рукописное житие валаамских чудотворцев Сергия и Германа передано из Соловецкого монастыря в Казанскую Духовную академию.

Дамаскин буквально закидал казанских архиереев обращениями, прошениями и напоминаниями. И опять началась бесконечная волокита.

Архиепископ Казанский и Свияжский препроводил прошение в академию, а там его положили под сукно.

Дамаскин просил, требовал, умолял…

«Тягостно грустно полугодовое молчание Академии на такой важный вопрос монастыря… – пишет Дамаскин. – Умоляю Вас, Ваше Высокопреподобие, благословите ускорить исполнение нашего прошения, с этим исполнением связан величайший и священнейший интерес монастыря…» (выделено нами. – Н.К.)

Дамаскин умоляет, Дамаскин тоскует в этих прошениях.

Житие преподобных Сергия и Германа для него не исторический памятник (как и церковь, перевезенная из Старой Ладоги), а святыня, в которой братия сможет почерпнуть новые духовные силы для созидательных трудов на благо обители, на благо всей Русской Православной Церкви.