Александр Мень - История религии (Том 1) Страница 15

/15/.

x x x

Теперь от внутреннего мира человека обратимся к миру внешнему. Прежде

всего повсюду в природе мы видим действие закона причинности. Каждое явление

имеет для себя, как говорят в логике, достаточное основание, то есть

причину, которая оказалась бы способной произвести свое следствие. Из

семени, например, может произрасти дерево потому, что оно имеет в себе

потенциально все элементы будущего дерева и силу произрастания. Птица может

выйти из яйца потому, что яйцо содержит в себе важнейшие элементы будущего

организма.

Поэтому издавна люди приходили к мысли, что вся Вселенная, как

колоссальная сумма явлений, должна иметь такую Первопричину своего

существования, которая заключала бы в себе принципы всего мироздания. Но

среди видимых явлений мы этого Первопринципа обнаружить не можем. В мире все

относительно, все обусловлено какой-то другой причиной. Поэтому искать

Абсолютное, то есть самодовлеющее, безусловное начало, мы должны вне мира. В

своей лекции "От относительного к абсолютному" Эйнштейн говорил: "Привести

все в сферу относительности так же невозможно, как дать всему определение

или все доказать, ибо при создании всякого понятия приходится исходить по

крайней мере из одного понятия, которое не нуждается в особом определении;

при каждом доказательстве нужно пользоваться каким-то высшим законом,

справедливость которого признается без доказательств: так же и все

относительное связано в последнем счете с чем-то самостоятельным, Абсолютным

(Разрядка моя. - А. М.). В противном случае понятие, или доказательство, или

относительность повисают в воздухе. Твердой исходной точкой является

Абсолютное; надо только уметь найти его в нужном месте" /16/.

Те же, кто пытается распространить на сам Абсолют принцип причинности,

обнаруживают непонимание этого принципа. Так, Бертран Рассел с удивительным

легкомыслием говорил, что вопрос "А кто сотворил Бога?" привел его к

отрицанию принципа Первопричины.

Абсолютное потому лишь и является Абсолютным, что в отличие от

относительных вещей оно есть причина самого себя. Только при наличии такой

Первопричины становится понятной каузальность мироздания.

Следует подчеркнуть, что, когда мы говорим о Первопричине, или Начале,

речь идет не о хронологической причинности, или начале во времени, а о

причинности, уходящей корнями в самую суть явлений. В данном случае

Первопричина есть ось, на которой держится мировой процесс и которая

связывает все его звенья. Без этой основы Вселенная утратила бы свое

единство и превратилась бы в гегелевскую "дурную бесконечность".

x x x

О причине мы можем в какой-то степени судить и по ее следствиям. А

Вселенная, как она открывается глазам современной науки, заставляет

задуматься о своем происхождении.

В непостижимой по своей необъятности бездне Вселенной текут, подчиняясь

точным математическим законам, несметные миры. Гигантские солнца и вереницы

планет совершают свой предначертанный путь. Каждый из этих миров - подлинное

чудо... И куда бы ни взглянул человек: на космический круговорот небесных

тел или на загадочный полет электронов, на закономерности химических

процессов или на жизнь крошечной инфузории - всюду он видит печать Разума. И

конечно, больше всего заслуживает удивления он сам. Поэтому правы те, кто

утверждает, что чем больше мы познаем природу и уясняем себе ее сложность,

тем больше она требует объяснения. Простое каменное рубило может быть

произведением человека и может оказаться случайной "игрой природы", но

совершенное электронное устройство уже немыслимо без своего творца.

Подобное познается подобным. Если разум в состоянии открывать

закономерности в природе, не означает ли это, что в своих основаниях она

причастна Разуму и, следовательно, Духу?

Еще двести лет назад Ж. Ж. Руссо писал: "Ум путается и теряется в этой

бесконечности отношений, из которых ни одно не запуталось и не потерялось в

массе. Сколько нужно абсурдных предположений, чтобы выводить всю эту

гармонию из слепого механизма материи, случайно приводимой в движение!

Напрасно те, которые отрицают единство замысла, обнаруживающегося в

отношениях всех частей этого великого целого, прикрывают свои нелепости

абстракциями, координациями, общими принципами, всякими эмблематическими

терминами; сколько бы они ни старались, я не могу постичь систему существ,

подчиненных столь незыблемому порядку. Я не в силах верить... чтобы слепая

случайность могла произвести разумные существа, чтобы немыслящее могло

произвести существа, одаренные мышлением" /17/.

Прошли века, совершилось множество открытий и переворотов в науке. И

тем не менее эти слова философа не утратили силы, о чем свидетельствует хотя

бы известное признание Эйнштейна: "Моя религия - это глубоко

прочувствованная уверенность в существовании Высшего Разума, который

открывается нам в доступном познанию мире" /18/.

Многим естествоиспытателям хорошо известно это чувство и эта

уверенность, в силу которых они могут говорить, что наука есть их путь к

религии. По словам Чарлза Дарвина, то, что мир покоится на закономерностях,

можно считать свидетельством о его Творце /19/. Альфред Уоллес, одновременно

с Дарвином создавший теорию отбора, писал: "Вселенная, даже в ее чисто

физическом и неорганическом состоянии, представляется теперь настолько

подавляюще сложным организмом, что внушает большинству умов мысль о

существовании некоей Разумной Силы, всюду проникающей и поддерживающей ее"

/20/.

Современный американский астроном Харлоу Шепли, перечисляя важнейшие

сущности, из которых складывается мироздание - пространство, время, материю

и энергию, - указывает на некую пятую. "Едва ли можно сомневаться, - говорит

он, - что она существует... Мы могли бы назвать ее Направлением, Формой,

Силой, Всемогущей волей или Сознанием. Но в любом случае это должно быть

понятие, соответствующее космическим масштабам" /21/.

Из всего, что наблюдает человек в мире, самым замечательным

свидетельством о творческой Силе является, пожалуй, Жизнь. Каким бы образом

она ни возникла, само ее существование есть чудо Вселенной. Она развивается

вопреки законам неорганического мира, и ее можно считать редчайшим или даже

единственным в своем роде феноменом космоса. Строение и функции организмов

отличаются поразительной целесообразностью. У животных и растений нет

личностного самосознания и разума, но они действуют зачастую так, как будто

обладают ими. Примеров тому биология знает бесчисленное множество. Явления

симбиоза, регенерации и мимикрии; муравьи, разводящие тлей, "социальное"

устройство у пчел и термитов, ультразвуковые аппараты рукокрылых - все это

хрестоматийные факты /22/. Не случайно возникла даже целая наука бионика,

которая использует в технике разнообразные "патенты природы".

Пусть даже все секреты жизни окажется возможным истолковать в свете

физики и химии, а целесообразность живых существ объяснить эволюцией - этот

подход не исчерпывает проблемы. Ни дарвинизм, ни какая-нибудь другая теория

не в состоянии объяснить главного - общей закономерности в биосфере и вообще

во всей природе. А эта закономерность есть факт бесспорный.

По мнению Макса Планка, нет никаких препятствий для того, чтобы

"отождествлять мировой порядок науки с Богом религии. После этого Божество,

которое религиозный человек старается приблизить к себе наглядными

символами, оказывается по своей природе тем же, что и сила естественных

законов, о которых до известной степени сигнализирует исследующему человеку

ощущение". Точно так же и Норберт Винер считал, что "принципы порядка во

Вселенной, вероятно, не очень отличаются от того, что религиозный человек

подразумевает под Богом" /23/. Разумеется, для духовного опыта веры Бог -

безмерно большее, нежели принцип Порядка. Но в приведенных словах двух

ученых важна та мысль, что сила Разума раскрывается в космической

закономерности.

Человек знает, что такое закон, порядок, цель, смысл, потому что он

осуществляет их в своем труде и творчестве. Сознательная и подсознательная

способность его неотделима от разума. Поэтому от созерцания разумно

устроенной Вселенной мысль и приходит к понятию о Разуме мировом.