Адин Штайнзальц - Взгляд Страница 15

Едва ли хоть кому-нибудь удается избежать стрессов со всеми последствиями, которыми они чреваты. Дом, друзья, семья, работа — все это нестабильно, изменчиво и в лучшем случае является очагом напряженности и конкурентной борьбы. И нет ничего удивительного в том, что человек, ведущий постоянные сражения на нескольких фронтах и вынужденный все время быть начеку, мечтает о мире хотя бы с самим собой, ищет возможность расслабиться и успокоиться. Эта почти физиологическая потребность в покое получила обоснование и поддержку со стороны психологии, философии и религии. Напряжение и разнообразные стрессы стали рассматриваться как факторы не просто неудобные или вредоносные, но приводящие к духовной и нравственной инвалидности. Достижение мира и покоя стало конечной целью существования человека.

Разумеется, стремление к безмятежному существованию сопровождает человечество с момента его рождения. Несмотря на то, что попытки возведения покоя в ранг наивысшего блага начались еще на заре цивилизации, вопрос о его месте на шкале ценностей, да и о самой природе его, еще не закрыт. Что же представляет собой покой? Одна из коннотаций этого слова рассматривается еврейскими мудрецами: Всевышний, благословен Он, не нашел иного сосуда, способного удержать благословение, кроме умиротворенности. Это изречение, определяющее мир, покой, как основу всех благ, тем не менее, называет его лишь сосудом, способным и вмещать благословение, и оставаться пустым. Это справедливо по отношению и к обществу в целом, и к каждому человеку. Покой как бессмысленное убийство времени, бездуховная праздность — пустой сосуд. Если не наполнить его позитивным содержанием, он станет, в лучшем случае, вместилищем всякого хлама, а в худшем — грязи и мерзости.

Душевный покой сродни физическому: он не может быть самоцелью. Если напряжение снято, но его место не заняло что-либо конструктивное, — остается пустота, а это зачастую еще хуже, чем то состояние, которое ей предшествовало. Напряжение и борьба, как бы они ни утомляли, могут привести к вполне позитивным изменениям, дать положительный эффект. Любое усилие требует напряжения, и альтернатива этому — смерть. Провозглашение покоя высшей ценностью, критерием качества жизни — идеализация пустоты. Отождествление жизни с добром, а смерти — со злом, выраженное в Торе (Дварим — Второзаконие, 30:15), обрело образную формулировку в книге Коѓелет (Екклесиаст): Ибо у живого есть надежда — ведь живому псу лучше, чем мертвому льву (9:4). Если жизнь всегда предполагает наличие перспективы и потенциала для перемен, то мертвые ничего не знают и уже нет им воздаяния… (там же, 9:5). Другими словами, пока есть какое-то движение и ведется борьба — пусть даже низменная, животная борьба за существование, — это лучше вечного покоя смерти.

Теперь пришло время поговорить об иерархии ценностей. Вне зависимости от характера поставленной цели — материального, духовного или религиозного, — единственным критерием любой ситуации и всякого действия является способность приблизить человека к этой цели, а не его личный комфорт. Внутреннее спокойствие или буря чувств, расслабленность или предельная собранность — все должно рассматриваться через призму намеченной цели. Душевный покой может быть приятен и даже необходим тому, кто обременен повседневными тяготами, но не должен являться самоцелью, если человек стремится к чему-то большему, чем бегство от реальности.

Многие цели недостижимы без тяжелой внутренней борьбы, что не делает нашу жизнь ни легче, ни приятней. Прежде всего, любая борьба может завершиться поражением. И если ее целью является прорыв на более высокий уровень существования, всегда есть опасность не только не добиться желаемого, но и пасть еще ниже. По лестнице духовных ценностей нельзя взойти без усилий и напряжения — надо, как минимум, преодолеть инерцию данности, уже сложившейся ситуации. Внутренний конфликт у каждой личности неизбывен, его источник — в столкновении реальности и мечты. В отличие от конфликтов социальных, политических, экономических, военных, здесь не бывает однозначного финала — победы или поражения. Закономерным следствием каждой победы в этой войне является новая схватка, что обусловлено духовным ростом борца. Состояние покоя в такой ситуации является признаком поражения, регресса. Для того, кто стремится к духовному подъему и нравственному росту, нет ничего более опасного, чем ощущение триумфа. Довольство собой, удовлетворение свидетельствуют не о том, что цель достигнута, а о том, что она утрачена.

Всякий раз при обсуждении духовных проблем возникает вопрос: можно ли подняться над самим собой бесконфликтным путем? Этот вопрос не умозрительный — ведь каждый, чья жизнь направлена на достижение цели, находящейся за пределами существующей реальности и не обусловленной образом жизни, уже вовлечен в конфликт. Можно ли сказать, что альтернативы этому нет? По отношению к большинству из нас — можно. Нет такого магического трюка, который позволил бы добиваться духовного роста без внутренней борьбы.

Безусловно, встречаются незаурядно одаренные люди, гармонично сочетающие все многообразие сил своей души, когда каждая из них дополняет другие, а не подавляется ими. Но такой талант редок и бывает только врожденным, его невозможно приобрести посредством обучения или накапливания опыта. Он подобен таким природным дарованиям, как пластика, проявляющаяся в каждом движении и жесте и для достижения которой не требуется обучение, или гениальность. Обладающие этими качествами люди должны, конечно, прилагать некоторые усилия — однако для того лишь, чтобы в самовыражении не испортить того, что им даровано. Исключительно редко встречаются и гении нравственности, к уровню которых обычный человек не способен приблизиться, какие бы усилия к этому ни прилагал. Конечно, каждый, даже не принадлежа к этой категории, способен на весьма значительные и даже фундаментальные достижения в нравственной области — но лишь путем непрестанной борьбы. Исключительно одаренные натуры подобны таким шедеврам природы, как орхидеи и райские птицы: они невоспроизводимы искусственно. С другой стороны, многих драгоценных открытий не было бы без внутренней борьбы, порожденной дисгармонией, и тяжелого духовного труда. В любом случае подавляющему большинству людей приходится выбирать не между покойным и беспокойным существованием, а между борьбой и дегенерацией. И вместо того, чтобы ожидать чуда, которое поможет человеку в совершенствовании, ему лучше идти другим, единственно возможным путем и готовиться к непрестанной внутренней битве.

Эта подготовка состоит в осознании того факта, что без борьбы нет жизни, что такое бремя — не наказание, но судьба, отражение глобального конфликта. Если на уровне личности это борьба добра и зла, Б-жественного и животного начал в человеке, то на космическом уровне это борьба между Порядком и Хаосом. Но самую страшную опасность для мироздания представляет покой, угрожающий самому его существованию. И если неживой природе достаточно стремления к самосохранению, то для всего живого бытие означает еще и непрекращающееся развитие. Это в полной мере относится и к человеку, для внутреннего мира которого состояние равновесия и покоя означает гибель.

Вопрос состоит не в том, как уклониться от борьбы, а в том, с чем, как, какими средствами и на каком уровне ее вести. Любое живое существо, от микроба до человека, делает это инстинктивно, чтобы выжить. Мы можем, конечно, этим и ограничиться. Однако есть нечто, отличающее людей, созданных по образу и подобию Б-га, от примитивных тварей, руководствующихся лишь инстинктами: разум. Тот, кто делает выбор между добром и злом, должен прежде всего решить для себя принципиальный вопрос: какое духовное и нравственное содержание обретет заложенная в его личности противоречивость. Трудности и проблемы, горечь и боль испытывают все создания. И каждый человек решает сам, где, стряхнув с себя оцепенение, собраться с силами и вступить в схватку.

Вера, провидение и упование

Особое внимание в учении хасидизма уделено понятию ашгаха пратит — персональный надзор, личное провидение. Идея личного провидения в хасидизме распространяется на судьбы всего сущего, от человека до песчинки. Такая концепция порождает множество проблем, так как ясно, что к этому вопросу можно подойти не только путем абстрактных теологических рассуждений, но и с противоположной стороны: просто-напросто испытать его практикой. Но тогда в полный рост встает проблема наличия зла в мире. В самом деле: раз Всевышний, благословен Он, надзирает над всем происходящим, входя в каждую деталь, — как в мир могло вторгнуться зло? Особенное недоумение вызывает зло, причины которого мы не в состоянии понять. Это то зло, которое, как нам представляется, постигает человека незаслуженно, и мы недоумеваем: цадик — ве-ра ло? — праведник — и плохо ему?