Андрей Ефимов - Очерки по истории миссионерства Русской Православной Церкви Страница 15

С. 57]. Не позже 1365 г., будучи еще молодым, в возрасте не старше 20 лет, он решил оставить свой дом и постричься в монахи, и с этой целью ушел в Ростов Великий, в монастырь Св. Григория Богослова. Это был строгий монастырь, именуемый «Братским Затвором», один из ученых центров Руси, славившийся богатой библиотекой, своего рода «братская академия» [6. С. 9]. Младшим другом Стефана в обители оказался его будущий агиограф Епифаний Премудрый[56].

Стефан целиком посвятил себя монашескому деланию и учению, овладел греческим языком, стал одним из самых глубоких толкователей Св. Писания, изучал творения святых отцов на славянском и греческом языках.

Игумен «Затвора» старец Максим постриг Стефана в монашество, сохранив его крещальное имя. Через пять лет пребывания в обители он был рукоположен по воле ей. Ростовского Арсения во диакона, а в 1379 г. ей. Коломенский Герасим совершил его хиротонию во священника. Сподобившийся дара духовного рассуждения, Стефан начал готовиться к проповеди среди зырян. Великий Устюг находился в окружении поселений зырян, которые почти все были язычниками. Зыряне часто бывали в городе, и Стефан с детства знал зырянский язык. По-видимому, мысль о евангельской проповеди среди них появилась у него еще в отроческие годы.

В монастыре Стефан составляет зырянскую азбуку и начинает переводить Св. Писание и богослужение. В те времена (да и несколькими веками позднее) на Руси это было делом неслыханным. Колонизация племен, населявших Русь, приводила к их обрусению, т. е. к потере национальной самобытности. Богослужение совершалось всюду на славянском языке, на местном произносили лишь проповедь и изъясняли Св. Писание и богослужение.

Свт. Стефан сделал для зырян то, что Кирилл и Мефодий для всего славянства. Он как бы умалил славянский язык, славянское богослужение, как бы умалил русскую культуру до уровня зырян. В основу алфавита были положены не славянские или греческие буквы, а простейшие зырянские знаки – «тамга», или «пасы», выдавливавшиеся на бересте или вырезавшиеся на палочках [6. С. 15]. Одновременно он собирал нужные «сведения о Пермской земле и ее жителях и соседних народах, о реках и путях сообщения» [16. С. 89].

Перевод Евангелия и богослужения (прежде всего литургии), а также научная и духовная подготовка заняли не менее пятнадцати лет.

Следует сказать об одной особенности того времени: монгольское иго многие воспринимали как последние дни христианского мира, поскольку в это же время постепенно рушится Византийская империя, православные народы попадают под иго неверных. Кроме того, приближался 7000-й год от сотворения мира (1492), который многими воспринимался как грядущий конец света. Казалось бы, зачем придумывать какую-то азбуку для маленького народа?

В 1379 г. (перед Куликовской битвой) иеромонах Стефан получил благословение ей. Герасима, антиминс, святое миро, книги, затем отправился в Москву, к князю Димитрию Донскому, получил от него охранную грамоту и, наконец, ушел к зырянам.

В 1379 – начале 1380 г. святитель пришел в Малую Пермь. Он собирался «или обратить неверных ко Христу, или пострадать и положить голову за Спасителя» [11. С. 156].

Зыряне были идолопоклонниками, по всей Зырянской земле стояли деревянные истуканы, которым приносили в дар драгоценную пушнину. Поклонялись Войпелю – покровителю северного ветра, Зарни Ань – Золотой Бабе, духам лесов, рек и озер, почитали «прокудливую» березу и соблюдали многие другие языческие обычаи.

Начав проповедовать с первого зырянского селения Пыраса (ныне г. Котлас), иеромонах Стефан пошел вдоль р. Перми. Он мягко, ласково, просто беседовал с зырянами, «вошел в их среду, как „овца среди волков“ (Мф 10. 16), и начал учить их о Боге и о вере христианской, дабы познали Творца своего, истинного Бога Вседержителя» [2. С. 85].

Постепенно вокруг Стефана сложился небольшой круг учеников. Но вот однажды приходят зыряне-язычники, становятся вокруг Стефана с «дрекольем» и хотят его убить, а в другой раз, собрав сухой соломы, «хотят зажечь раба Божия, замышляя этим огнем безжалостно предать его смерти» [2. С. 87].

Через некоторое время в главном зырянском селении Усть-Выме Стефан поставил деревянную церковь во имя Благовещения Божией Матери. Он «украсил ее всяким украшением, как невесту добрую» [2. С. 91]. Это было событием для земли Зырянской, отовсюду приезжали зыряне посмотреть на «красоту и добротность церковного здания», послушать пение. Они уносили в далекие селения весть о небывалой красоте, которая пришла на Зырянскую землю.

Теперь уже Стефан пошел по Зырянской земле, разрушая идолы и кумирни. Когда он сжег «главную их кумирницу» [2. С. 101], собралось множество зырян с кольями и топорами, чтобы его убить. Толпа была готова наброситься на Стефана, но по его молитве язычники успокоились, и он обратился к ним с проповедью. Благодаря его кротости и поучению те сами становились кроткими, и многие из них крестились: «И так понемногу множилось стадо Христово и постепенно прибывало число христиан» [2. С. 105].

Но и природная кротость этого народа в Житии Стефана Пермского рисуется с большой яркостью. Сами зыряне так объясняли невозможность поднять руку на московского миссионера: «У него плохой обычай – не начинать бой» [2. С. 107], а первыми напасть на безоружного они не могли.

Главными противниками свт. Стефана были местные волхвы, кудесники, учившие народ противостоять пришельцу из Московской земли. Но при встречах с ними Стефан силою своей проповеди побеждал их, и они более не смели спорить с ним о вере.

Так прошло несколько лет, и Стефан завоевал доверие зырян. Дивный храм, прекрасное православное богослужение и проповедь, совершаемые на родном языке, а также ласковое обращение и незлобие свт. Стефана привели к тому, что обращение зырян стало массовым: они «били ему челом, припадая к ногам его, прося святого крещения и знамения Христова» [2. С. 113].

Начала работать школа, где он учил всех крещеных, взрослых и детей, изобретенной им грамоте и чтению Часослова, Осмогласника, Псалтыри и «прочих книг» [2. С. 113], преподавал им основы Закона Божия. Здесь же готовились будущие клирики, непрерывно продолжалась переводческая деятельность. Ученики переписывали книги для новых церквей: «…и писать научая их пермские книги, и сам помогая им». Святой занимался и иконописью. Так, вместе с Христовой верой, зажигался очаг христианской культуры.

Стефан построил еще два храма. Один из храмов – во имя Архангела Михаила – был сооружен на месте кумирницы, находившейся рядом со священной «прокудливой» березой. Стефан срубил эту березу, а оставшийся от нее пень оказался под престолом Архангельской церкви.

Стефан шел дальше, от селения к селению, по дороге ставил кресты, основывал церкви, часовни, а идолов сокрушал: рубил «обухом в лоб» [2. С. 117] идола, разрубал его на мелкие щепки и сжигал, а вместе с ними и все дары, которые были ему принесены: не хотел брать себе «части неприязненной» (т. е. бесовской). «И не могли идолы причинить ему вреда, и никакого зла не могли бесы сделать ему» [2. С. 121]. Постепенно зыряне теряли веру в силу идолов. Отказы свт. Стефана от присвоения даров, в отличие от разорений, совершаемых московскими и новгородскими дружинами, также привлекали к Стефану сердца бывших язычников.

Критический момент наступил, когда началась борьба Стефана с главным зырянским волхвом Памом. Этот сильный кудесник мог совершать множество чудес и пользовался огромным уважением, будучи одновременно и кем-то вроде князя, сотника, имея своей столицей укрепленный Княжпогост [5. С. 19]. Он давно подговаривал зырянских людей против Стефана, напоминая о долге хранить древние обычаи: «Отеческих богов не оставляйте и жертв и треб им не забывайте, а старых обычаев не покидайте, старой веры не отбрасывайте» [2. С. 125]. Народы Поволжья в то время много терпели от Москвы, чиновников (тиунов), воевод, просто от ушкуйников, грабивших эти племена.

И наступил момент, когда зыряне сказали Паму: «Если ты силен в слове, то с ним (Стефаном) спорь, а не с нами» [2. С. 129]. И Пам пошел на встречу со свт. Стефаном у р. Вычегды.

Для диспута Пам выдвинул три пункта: во-первых, «у христиан один Бог, а у нас много богов, много помощников, много защитников» [2. С. 137]; во-вторых, «у нас один человек, или вдвоем, многократно выходит на борьбу бороться с медведем… у вас же (христиан) на одного медведя выходят многие, числом и до ста, или до двухсот» [2. С. 139], да и то иногда возвращаются с охоты без медведя. В-третьих, «новости у нас скоро становятся известны»: все, что ни случится «в дальней стране», в тот же день и час известно – это свидетельствовало о магическом ясновидении волхвов.

Больше суток они состязались словесно, но без всякой пользы: «И хотя и много он (Стефан) сказал тому, но казалось, словно на воду сеял» [2. С. 145]. Тогда встал вопрос о Божием суде: пусть Бог (или боги) сам рассудит, кто прав. Пам предложил испытать веру огнем и водою: пройти сквозь костер и подо льдом р. Вычегды. Стефан же сказал, что наша вера не учит идти в огонь и воду, но если по-другому нельзя, то он помолится, и Господь его сохранит. Но когда зажгли пустую хижину на краю селения, куда Пам и Стефан должны были вместе войти, взявшись за руки, то Пам вдруг отступил: от него отошла бесовская сила, и он в страхе отказался идти в огонь: «Я не научился покорять огонь и воду» [2. С. 151] (он предполагал, что Стефан научился этому особому виду колдовства у своего отца). Тогда Стефан предложил ему пройти испытание водой: вместе они должны были войти в одну прорубь, выше по течению, и вместе (или не вместе) выйти из другой, ниже по течению. Но Пам отказался и от этого. Убедившись в бессилии своего предводителя, зыряне хотели убить побежденного Пама, но Стефан запретил им и потребовал только, чтобы Пам покинул Зырянскую землю и больше там не появлялся. Пам с позором удалился за Урал, а народ пошел к Стефану креститься, с полным доверием принимая христианскую проповедь.