Алексей Новосёлов - Вселенская Стая. Мировоззренческий фантастический роман Страница 15

Но если располагаться ближе к земному, житейскому, то, как и задумывалось вначале, вышел я слишком уж рано по всем мыслимым и немыслимым меркам, какие можно было для себя устанавливать. Чтобы не терять напрасно силы на переход ещё и по туннелям, я с самого вечера находился уже в бункере, устраивался там поудобнее и спал так спокойно всю ночь, пока охранник по моей же просьбе не будил меня и не выталкивал за двери, которые он закрывал всегда быстро и уверенно, не давая толком опомниться. Ведь просыпаться да и идти куда-то в такую рань, откровенно признаться, не очень-то и хотелось. Вся эта процедура, разумеется, сопровождалась мрачным и зловещим скрипом тех самых ужасных металлических дверей, от звука которых по спине всегда пробегал холодок, привычно-жутковатым образом провожающий меня в мир иной.

Своих коллег-экспедиторов в этот день я никого не приметил: ни одиночек, каким был сам, ни вооружённых до зубов групп на собачьих обозах, предпочитающих пробираться к Городу медленно, с происходящими ночными стычками, собирая по пути все подвернувшиеся под руку трофеи. Быть может подводы ушли далеко вперёд или даже и не думали выступать вовсе. Тем не менее, их следов нигде не было видно. Только уж не знаю, что выглядело более рискованным: идти одному быстро и незаметно, прячась за каждым кустом или деревом как сайгак, перебегая от одного укрытия до другого, нежели неторопливо тащиться вместе с остальными, но зато быть защищённым как положено, с головы до ног. Ведь ежели говорить начистоту, то, выходя из бункера ранним утром, я прибегал к небольшой уловке, используя группы своих же соплеменников как отвлекающий щит. И пока внимание паразитов было направлено в их сторону, тихо и бесшумно пробирался к поезду, который где-то в середине дня проходил с небольшой остановкой через ближайшую станцию.

Давно известно, что грызуны не обращают внимания на человека, осторожно крадущегося по лесу, если конечно он сам не спровоцирует их на нападение. Заметив паразитов первым, следовало остановиться и переждать, пока те не пройдут мимо. Хотя мало кто рисковал подобным образом передвигаться по окрестностям днём, именно в дневное время. А уж ежели ночью вы соизволили выйти, то сами понимаете – подобное событие не останется незамеченным со стороны хищников. Тогда путешествие точно закончится весьма печально. И не обессудьте, ежели минут через десять от вас один ремешок останется. Днём же зрение и обоняние этих тварей существенно притупляется. Тут главное заметить грызунов первому, если вам вообще посчастливится их увидеть, так как они бывают совсем не в восторге от прямого солнечного света, попадающего на их дьявольские сущности.

Но, несмотря на отсутствие спасительных групп, я всё-таки вышел в экспедицию, и первый этап моего пути состоялся вполне успешно. Незамеченным я добрался до станции и по обыкновению, остановился возле знакомого дерева, стал ждать скорого прихода поезда. С утречка могло показаться холодновато и даже несколько неуютно, но постепенно, ближе к обеду, делалось совсем уж жарко. Да по мне было лучше, когда подмораживает, и это определённо придавало уверенности, бодрости духа, нежели изнывать от палящего пекла. Хотя жар костей не ломит, но всё равно – ощущать подобное было просто невыносимо. Лёд, скопившийся за ночь на почве и перроне станции, давно растаял, образовав жуткую слякоть, грязные бесформенные лужи слизи, испаряемые большим красным солнцем, которое к полудню занимало практически полнеба, нещадно своими лучами испепеляя всё живое. Пройдёт час, полтора, и от грязи не останется и следа – она полностью высохнет и превратится в пыль.

Станция, если её можно было называть таковой, представляла собой небольшую площадку из железобетонных плит, в отдельных местах частично залитых асфальтом, над которыми возвышалось каменное полуразрушенное здание, куда естественно, в силу различных, проявляющихся внутри неприятных вещей не следовало заходить вовсе. Сгустки потусторонней разрушительной энергии так и норовили выползти там в реальность из всяческих всевозможных укрытий, спешили как можно сильнее ужалить человека, совершенно внезапно и непредсказуемо. Асфальт же нагревался до такой немыслимой степени, издавая в процессе испарений неприятный специфический запах, что на платформу просто невозможно было ступить. Конечно, предвидя перечисленные особенности, я старался держаться снаружи, неподалёку от места остановки поезда, в спасительной тени большого дерева.

Странно, что на станции не оказалось никого из экспедиторов-одиночек. Возможно, мне это было только на руку, но ждать скорого прихода поезда одному становилось жутко и одновременно – довольно скучно. Допустимо, что сегодня я являлся единственным пассажиром этого вида транспорта, так как все желающие уехать, безусловно, находились бы на остановке уже давно. Ведь никому не хотелось опоздать на поезд, а потом продолжать жариться под палящим полуденным солнцем, тем более что в намерении вернуться обратной дорогой назад можно было и вовсе не найти таковую в действительности. Состав же должен был подоспеть очень скоро; если судить по часам, показывающим здесь условное время, то минут через двадцать или тридцать, когда как, но всегда именно в этом промежутке времени, точно и без опозданий.

Разумеется, он так и прибыл, поначалу проявившись только на горизонте, сверкнув издали светом единственного прожектора головной части. Рассекая воздух и отбрасывая его по разные стороны, поезд медленно приближался к станции. Изображение расплывалось, растекалось по небу, представало каким-то неестественным и призрачным, более материализуясь со временем, превращаясь в груду ржавого металлолома, несущегося по стальным рельсам, белёсым шпалам навстречу неизвестности. Подойдя к платформе и снизив скорость, он наконец остановился, испуская клубы пара, словно огнедышащий дракон, решивший немного передохнуть. Автоматические двери открылись, и я устремился прямо к ним, желая поскорее попасть внутрь, огибая нагретую до предела платформу со стороны насыпи щебня. Очутившись точно перед поездом, я вскочил на первую попавшуюся мне металлическую лестницу, ведущую наверх, открыл двери тамбура и вошёл в вагон.

Долгожданная прохлада ударила мне в лицо. В салоне жары почти не чувствовалось – кондиционеры работали вполне стабильно. Людей сравнительно было не много, всего несколько человек, расположившихся в самом конце, которые являлись, по видимости, такими же экспедиторами, как и я сам, только уже из другого посёлка, следовавшими напрямую в Город. Выглядели они совершенно неважно, были какими-то ободранными и грязными, вероятно, как часто случается, попали по дороге в значительную переделку. Стараясь не привлекать особого внимания, я устроился на одно из многочисленных пластиковых сидений, размещённых в два ряда вдоль вагона, и без сожаления посмотрел в окно, прокручивая в голове варианты дальнейшего развития событий.

– Осторожно, двери закрываются. Следующая станция… – протрещал в динамике знакомый голос проводника.

После проводник пожелал счастливого пути, прибавил к своей речи и другие, не очень понятные слова, которые говорил всегда одинаково, почти что на каждой встречаемой поездом станции, что не следует курить, сорить в вагонах и тамбурах, что необходимо соблюдать правила проезда, провоза багажа, сообщал далее сходную этому, никому не нужную информацию. Он автоматически, раз за разом, монотонно выдавал эти высказывания в воздух, вылетающие из динамика словно магические заклинания, старавшиеся точно, неведомо уж как, зомбировать или, по меньшей мере, одурманить всех присутствующих здесь людей. Однако, в силу некоторой испорченности оных, никто даже и не собирался придерживаться указанных требований или хотя бы на секунду прислушаться к подобного рода советам. Для кого предназначались такие сведения – ни один из проезжающих толком не знал. Состав тронулся, и я, устроившись на сиденье поудобнее, как можно было в подобных условиях это себе вообразить, предчувствуя дальнюю дорогу, собирался вздремнуть. Поспать мне, конечно, не дали…

Уже через минуту случилось странное обстоятельство, выходящее за рамки здравого смысла или какого-либо разумного объяснения. Предо мною претворился в жизнь, возник буквально из пустоты совершенно обезумевший от жары грызун, непонятно каким образом появившийся здесь. Вероятно он, неведомо как, но всё же смог открыть двери тамбура и проникнуть внутрь. Мрачная картина предстала мне на обозрение. Хищник оказался очень крупных размеров, этак в полтора раза больше обычного, нормального объёма, положенного для его сородичей. Если бы он встал на задние лапы и вытянулся по всей длине, то как раз бы дотянулся мне до самых плеч. Густая белая шерсть его выглядела сильно взъерошенной, засохшая грязь свисала большими кусками, что смотрелось крайне отвратительно, хотя данный факт никого, естественно, не обеспокоил. Длинный хвост существа подёргивался из стороны в сторону, ударялся о стены вагона, то и дело оставлял значительные отпечатки повсюду, будто являлся в сей момент кусочком некоего бикфордова шнура, готового вспыхнуть в любую минуту от напряжения. Вытянутая зубастая морда водила носом, втягивала в себя широкими ноздрями воздух, раздуваясь ещё больше от бешеной злобы и ненависти к окружающему миру. Усы казались безжизненными и напоминали видом нередко встречавшуюся в Городе металлическую проволоку. Красные глаза, которые, как почудилось мне с испугу, горели изнутри самым настоящим пламенным огнём, безумно блуждали от одного предмета до другого, высматривая подходящий объект для нападения. Такой их взгляд остановился на мне, находившемуся к этому свирепому чудищу ближе всего.