Станислав Сенькин - Совершенный монастырь. Афонские рассказы Страница 15

Он сидел у старинной башни на сером сухом бревне, лежавшем на прибрежном песке и творил про себя Иисусову молитву, пытаясь обрести душевный мир. Немного успокоившись, инок решил прогуляться вдоль красивых магазинчиков на пристани. Возле сувенирной лавки на покосившемся ящике сидел неопрятный слепой и еле слышным голосом просил милостыню. Его губы шевелились, как будто он читал молитву. Инок, искавший совершенный монастырь, небрежно кинул ему в кепку монету в один евро и пошел дальше. И тут он заметил русского рабочего, с которым недавно познакомился. Тот тоже ожидал парома. Рабочий, улыбнувшись, посоветовал иноку:

— Ты сними, отче, свою скуфью, чтобы уважить нищего, иначе он может подумать, что ты подаешь ему с презрением. Слишком небрежным было твое подаяние.

— Так разве он не слепой? — улыбнулся инок. — Не заметит этот бедолага ни презрения, ни уважения. И языка нашего он не знает. А как мог обидеть его мой евро?

— Нищего могли обидеть не деньги, а высокомерие подающего, отче. Извини, что поучаю тебя, я ведь обычный работяга.

Инок, искавший совершенный монастырь, сердечно улыбнулся:

— Что ж. Вы правы. Но повторюсь — этот попрошайка слеп.

— Ну да. Это слепой… — рабочий неожиданно рассмеялся. — Хотя, кто знает, а вдруг он просто притворяется?

Оценив знаменитый афонский юмор, инок вновь улыбнулся. Он кивнул смеющемуся рабочему и, щурясь, посмотрел на небо, где уже воцарилось солнце. К этому времени паром причалил к арсане и контролеры с истинно южным темпераментом загоняли на него народ. Гудели грузовики и легковые машины. Беспредельное море, в голубых волнах которого дробились лучи солнца, и зеленоватая громада возвышающегося над морем Афона манили инока запахами морской соли и ароматного винограда…

«Что ж, попытка — не пытка, — подумал он. — Похожу по афонским тропам, потреплю свой старый подрясник о терн, истопчу сандалии… Урон не велик. А если не найду, что искал и разочаруюсь, то буду дальше думать… Не перестану до смерти искать свой совершенный монастырь. — Инок тяжело вздохнул. — Может быть, он здесь? Кто знает? Только Матерь Божия…»

Разглядывая бугристые зеленые берега Афона и прикрепленные к ним, словно ласточкины гнезда, монастыри, инок, искавший совершенный монастырь, размышлял, который из них мог бы стать местом его подвига. Внешне все они были примерно одинаковы: серые и немного запущенные.

«Интересно, что за братия населяет эти обители?» — думал он, вслушиваясь сквозь рокот двигателя морского парома в мелодичную греческую речь.

Специально для своего визита на Афон он полгода учил греческий язык, в котором ощущал красоту и дух древней Византии. Святыми отцами Восточной Римской империи было написано немало духовных книг, вдохновляющих и современных иноков. Бытовало оправданное мнение, что греки лучше всего сохранили православную традицию именно здесь, на Афоне. Значит, здесь, скорее всего, и находится самый лучший православный монастырь. Однако инок знал, что даже эта лучшая в мире обитель может и не быть тем самым совершенным монастырем, который он искал уже более десяти лет на великих российских просторах, искал на Украине и в Молдавии, в Румынии и Сербии. Инок, искавший совершенный монастырь, побывал даже в Турции, посетил Болгарию, где его неприятно удивило оскудение монашеской жизни.

Инок тихо просидел на скамейке парома несколько остановок, пока к нему не обратился незнакомый русский послушник:

— Раньше я тебя не видел. Ты кто — паломник или новенький?

Инок пожал плечами:

— Не знаю, что и ответить. Паломник, наверное… В общем, как Матерь Божия управит.

— А-а! Новенький. Куда собираешься податься, отец?

— Куда-куда? На Афон, как видишь! — инока, искавшего совершенный монастырь, раздражал этот нежданный собеседник, но он подавил раздражение, улыбнувшись в ответ.

— Хм. Так Афон ведь большой, отченька, шестьдесят километров длины, двенадцать ширины, двадцать монастырей, а келий сколько! — послушник развел руками. — Здесь много пещер, где можно спрятаться, и обителей, к которым можно прибиться.

Инок, глядя на морские волны, быстро ответил, почти перебив собеседника:

— Я ищу монастырь, чтобы остаться в нем на послушании, принять схиму и умереть, как подобает монаху.

— Вот даже как! — послушник хитровато прищурился. — Думаешь, тебя здесь так просто и оставят? На это ведь знаешь какое благоволение Божией Матери нужно?! Я через такое прошел, брат ты мой! Меня сначала взяли на Крумицу — была нужда в насельниках — затем я сорвался, окормления никакого нет… Эх, брат ты мой! Вот хожу по Горе — не берут больше никуда. Не любят тех, кто срывается с места. Греки возможность дают некоторым, ничего не скажу, но почти все наши срываются, как я, не могут переделаться под греков. Мой тебе совет: оставайся в любом месте, где примут, — значит, это и есть твое место. Матерь Божия его тебе определила. И молись непрестанно так…

— Стоп, дорогой, стоп! — поморщился инок, искавший совершенный монастырь, стараясь оставаться доброжелательным. — Дорогой мой, тебе что, уши мои нужны?

— Прости-прости, брат! — послушник сверкнул глазами, затем опустил их и стал оправдывать свою говорливость. — Многоглаголание — это наибольший грех мой.

Инок вздохнул:

— Хорошо, скажу тебе правду. Я ищу совершенный монастырь!

— О, брат, — послушник недоверчиво посмотрел на инока. — Ты извини, но это какая-то прелесть — совершенный монастырь… Чего-чего, а о таком никогда не слышал. Это что-то типа святого града Китежа, что ли?

— Ну да, что-то вроде этого, — странно улыбнулся инок, искавший совершенный монастырь. — Чтобы все выполняли заповеди Христовы, любили друг друга и носили немощи друг друга по евангельскому слову.

— Немощи носили?! Ха!

Инок, искавший совершенный монастырь, серьезно безо всякой иронии посмотрел на послушника.

— Именно так: носили немощи друг друга, брали грехи друг друга на себя. Разве не к этому нас призывает Христос? Или ты думаешь, что я соглашусь на меньшее? — двигатель парома зарокотал громче, словно соглашаясь со словами инока. — Я сюда не в бирюльки играть приехал, у меня серьезные намерения.

Послушник даже немного растерялся от этих слов.

— Ого! Странный ты пассажир, — он взглянул на экранчик мобильного телефона и встал. — Через двадцать пять минут будем в Дафни. Извини, отче, но трудно тебе будет на Афоне с этими поисками совершенного монастыря. Смирись — ка лучше и будь как все! Разве есть такая обитель? Везде свои проблемы и несовершенства. А в некоторых местах вообще такое творится, что лучше и не вспоминать!

— Уверен, что есть! — отвечал инок, искавший совершенный монастырь. — Иначе, зачем бы я сюда приехал?

— Ну что ж! Помоги тебе Господь и Матерь Божия, — говорливый послушник почесал за ухом, поправил капу, отошел к какому-то своему знакомому и стал мучить уже его уши.

Инок, искавший совершенный монастырь, облегченно вздохнул и начал молиться Матери Божией. Здорово он отшил этого говоруна!

Инок улыбнулся. Интересно, как тот преподнесет его личность всем русским святогорцам? Наверное, как прельщенного. Хотя нет! Это совсем неинтересно! Надо сосредоточиться и молиться о том, чтобы Матерь Божия даровала место в совершенном монастыре.

Инок закрыл глаза. И вдруг в глубине души он ясно почувствовал: совершенный монастырь здесь и ждет его. Место для него уже готово. Но для начала нужно найти человека, который бы помог ему. Человека-проводника, того, кто поможет найти ему то, что нужно — совершенный монастырь. Инок словно очнулся ото сна и огляделся.

Паром причалил точно по расчетам разговорчивого послушника, порычал несколько минут, медленно опустил мост, и на берег Святой Горы стали осторожно выкатываться машины и грузовики, затем высыпали паломники, монахи и рабочие, нагруженные всевозможным скарбом. На берегу стояло несколько встречающих посылки монахов. Все вокруг выглядело несколько ветхим и запущенным. Афон представился воображению инока старинными пыльными часами, которые всегда шли верно и которые подводил ангел заходящего солнца, никогда не опаздывающий на свою работу.

Перекрестившись, он вступил на Афон — твердыню православия, церковный корабль, флагман монашества в житейском море. Патриархальный Афон. Мир отцов, где всем управляет непорочная Мать Божья. Мир чистого мужского монашества.

Инок, искавший совершенный монастырь, зашел в небольшое кафе выпить кофе и рюмку ракии. Все здесь было так, как и в Уранополисе — обычное полутемное и в меру шумное кафе на пятнадцать столиков. Только сидели на стульях не миряне, а монахи, послушники и паломники. Впрочем, запрета на курение в кафе не было.

Здесь пили кофе люди разных национальностей, но одной веры. Они сидели и обсуждали события святогорской жизни на разных языках. Звучала здесь и русская речь. Инок, искавший совершенный монастырь, подошел к своим, русскоговорящим. Русский был на Афоне как бы вторым государственным языком. На нем говорили и греки-понтийцы, и молдаване, и сербы, и болгары, и украинцу, которых сами греки называют «украинороссы».