Елена Владимирова - Настольная книга верующего Страница 16

Каждение в храме

Каждением чествуются св. иконы, все вообще святыни, находящиеся в храме, а также предстоящие при Богослужении верные. По словам св. Германа, «каждение знаменует те ароматы, которые принесены были к погребению Господа, а также смирну и ливан, принесенные волхвами. Но сверх того каждение означает и чистый обет добрых дел, из коих истекает благоухание, как говорит апостол: «яко Христово благоухание есмы Богови» (2 Кор 2:15).

Каждение перед иконами и др. святынями служит, таким образом, выражением благоговения и почтения к ним, а каждение, обращенное к верующим, есть выражение желания, чтобы они исполнились Духа Святого и благоухали пред Господом добрыми делами, подобно кадильному фимиаму.

Совершающий каждение одновременно кланяется тем, кому он кадит; равным образом и верующие отвечают ему таким же поклоном, не полагая при этом на себя крестного знамения.

О церковном пении

Пение, употребляемое в церквах за богослужением, имеет своим назначением духовно воспитывать верующих, порождая в них соответствующие молитвенные чувства и переживания, а потому составление церковных мелодий ни в коем случае не может быть делом произвола каждого.

Каким должно быть церковное пение, это ясно указывает 75-ое правило Шестого Вселенского Собора: «Желаем, чтобы приходящие в церковь для пения не употребляли безчинных воплей, не вынуждали из себя неестественного крика и не вводили ничего несообразного и несвойственного церкви, но с великим вниманием и умилением приносили псалмопения Богу, назирающему сокровенное. Ибо священное слово поучало сынов израилевых быти благоговейными» (Лев 15:31).

Здесь указываются следующие основные черты, какими должно отличаться церковное пение:

в церковном пении неуместны и недопустимы «безчинные вопли» и «неестественные крики», то есть всякого рода внешние эффекты;

в церковном пении не разрешается вводить ничего «несообразного и несвойственного церкви», то есть не должны допускаться мелодии и напевы, не отвечающие духу Церкви;

в церковном пении главное – это «великое внимание» к словам, которые поются и, следовательно, к мыслям, в них заключающимся, и, вследствие того, чувство «умиления», с каким эти слова поются, то есть молитвенно-благоговейное отношение к ним и соответствующее певческое исполнение, выражающее вовне внутреннее чувство умиления.

Из всего этого ясно, что церковное пение должно быть совершенно особенным, не похожим на обыкновенное светское пение. Так это и было всегда на протяжении ряда веков в христианской Церкви.

Еще с первых веков христианства святые отцы и учители Церкви решительно боролись с проникновением светских театральных элементов в церковное пение. Так, в одной из своих проповедей, св. Киприан Карфагенский требует, чтобы христиане, собирающееся на молитвенные собрания, соблюдали величайшее благоговение и должный порядок, чтобы они не возносили молитвы Богу разнузданными и искусственными голосами и криками, ибо Бог слушает голоса не уст наших, а нашего сердца, и обращает внимание не на крики наши, а на то, что таится в мыслях наших. В подтверждение св. Киприан приводит целый ряд текстов из Священного Писания и подчеркивает, что разнузданные крики и искусственные выкрики несогласны с духом Церкви и не приличествуют ей.

Великий вселенский учитель и святитель св. Иоанн Златоуст в одной из своих бесед выражает сожаление, что многое из того, что слышно на театральной сцене, переносится и в церковь, что неестественные крики в церкви в состоянии лишь рассеять дух человека, и при этом ставит вопрос: «К чему такое усиленное выкрикивание? К чему насильственное напряжение духа, испускающего звуки, которые ничего естественного не выражают? – Это следует предоставить женщинам и певцам на сцене. Разве можно смешивать забаву с пением, имеющим назначение прославлять Бога ангелов».

Блаженный Иероним, обращаясь к молодежи, которая поет в храме, увещевает ее, что «петь Богу надлежит не столько горлом, сколько сердцем; горло и уста в храме не должны быть таковы, как в трагедии» и во храме не следует петь «театральных мотивов и песней, а надлежит благоговейно произносить и познавать Св. Писание». Хотя бы пение в храме и не было сладкогласнейшим, все же оно, при добрых делах, приятно Богу. Слуга Христов должен петь так, чтобы приятными были слова, которые он произносит, а не голос его, дабы этим изгнать злого, савловского духа из тех, в которых этот злой дух, подобно Савлу, обитает, и дабы этот злой дух не вселился в тех, кто храм Божий превращает в театр».

Знаменитый толкователь канонов Иоанн Зонара, изъясняя 75-е правило Шестого Вселенского Собора, выражает глубокую скорбь по поводу того, что в его время (XII век) «все то, что имеется самого вычурного, самого неестественного на театральной сцене и самого безнравственного в пенни, все это ухитрялись вводить в храм и в церковное пение».

Подлинно церковное пение, как это само собою должно быть ясно, отличается от светского своей бесстрастностью, отрешенностью от всего земного: оно не должно возбуждать никаких земных чувств и переживаний, а должно возносить дух молящихся к небу. Увлечение чисто эстетической стороной в церковном пении, как это и подчеркивают вышеупомянутые церковные авторитеты, неуместно. Эстетическое чувство относится к области душевности, в то время, как в церкви все должно быть духовно, а потому и пение церковное должно возбуждать чувства духовные, а не душевные. Такое «душевное» начало распространяться, к сожалению, в наших российских храмах, под влиянием нахлынувших в Россию итальянских певцов в течение двух последних столетий и почти совсем вытеснило собою настоящее церковное пение, строгое и бесстрастное, унаследованное нами от Византии. Глубоко скорбели об этом у нас многие выдающиеся архипастыри и пастыри, а некоторые из них решительно боролись за восстановление в наших храмах древних подлинно церковных напевов.

К числу таких ревнителей настоящего церковного пения в самое последнее время надо отнести Преосвященного Арсения, архиепископа Новгородского и Старорусского (удостоившегося в 1917 году на Всероссийском Церковном Соборе в Москве избрания на втором месте в патриархи). Вот его авторитетные слова о церковном пении: «Когда с XVII века мы обратили свои взоры на Запад, мы изменились во всем. И в пении мы забыли чудные знаменитые болгарский и греческий распевы. Церковные певцы вообразили себя артистами: стали думать, что своим, чуждым богослужебного характера пением делают услугу Господу. Вместо исполнения, например, Херувимской песни в строгих тонах, берут для нее вульгарные мелодии. Они готовы внести в богослужебные песнопения музыку какого-нибудь романса, годного для исполнения на эстраде, готовы из клироса сделать сцену. И это в то время, когда священнослужители готовятся к совершенно христианского Таинства Евхаристии. И не стыдно и не грешно нам! И не думаем мы, какую ответственность несем за эту профанацию богослужения своим пением».

В самое последнее время перед революцией начал все более и более усиливаться интерес к древнему церковному пению и стали раздаваться голоса за возвращение к нему и за устранение с церковного клироса «итальянщины», то есть новейших светских композиций церковных песнопений, написанных под влиянием итальянских певцов. Преосвященный Арсений с удовлетворением это отмечает. «Русское общество начинает понимать, – пишет он, – что прочна только культура, созидаемая на прочном фундаменте прошлого. Композиторы с интересом изучают образцы древнерусского пения. Но нам нужно работать и каждому на своем месте, чтобы возбудить интерес к этому новому течению в области богослужебного пения. НУЖНО ДОРОЖИТЬ НАШИМ ДРЕВНИМ ЦЕРКОВНЫМ ПЕНИЕМ. Оно есть выражение духа нашего народа, воспитавшегося и возросшего под влиянием Церкви. Нужно дорожить своими родными мелодиями как памятниками религиозно-народного песенного творчества. К сожалению, мы не дорожим им. ОТСЮДА ИСТИННОЕ ЦЕРКОВНОЕ ПЕНИЕ ЗАБЫВАЕТСЯ, ИЗМЫШЛЯЕТСЯ НОВОЕ, ЧУЖДОЕ ДУХУ НАШЕГО НАРОДА. Забота о сохранении и восстановлении древнего церковного пения является одной из главных забот тех, кому дороги интересы Церкви и народа. Церковное пение должно быть строго молитвенным. При мелодическом пении слышна, так сказать, молитвенная тишина в храме. Не то при пении гармоническом, особенно безграмотном. Тут стоящий в храме следит, как будет исполнять свою партию тот или иной голос, что делает регент и т. д. НО КЛИРОС – НЕ ЭСТРАДА ДЛЯ АКТЕРОВ. В ЦЕРКВИ ДОЛЖНО БЫТЬ ВСЕ СВЯТО».

Как мы видим, Преосвященный Арсений подходит к современному партерному пению в церкви с совершенно тою же отрицательною оценкою, с какой осуждали подобные же попытки внести «театральность» в церковные напевы древние отцы и учители церковные. Под редакцией самого Преосвященного Арсения был составлен особый нотный сборник церковных песнопений большой ценности под названием: «Спутник псаломщика».