Наталья Горбачева - Без любви жить нельзя. Рассказы о святых и верующих Страница 16

– Аминь, – повторил Сергей, не очень, кажется, поняв смысл напутствия; мне показалось, что более оно было обращено ко мне. – Можно идти?

– Грядите с миром! – улыбнулся священник и широко благословил нас крестом.

Как только мы вышли за ограду церкви, Сергей неуверенно сказал:

– Мне стало очень легко. Очень, очень легко. Так не бывает.

– Еще как бывает! – воскликнула я. – Благодари тех добрых людей, которые тебе клофелинчику подсыпали и ускорили вхождение в Церковь! Чувствуешь связь событий?

– Не надо об этом теперь, – сказал Сергей и замкнулся.

Дома я подарила ему молитвослов, с которым он скрылся в своей комнате. Приготовив обед, позвала всех к столу. Анна Вячеславна с радостью засеменила на кухню, Сергея надо было упрашивать – не любил вокруг себя суеты. Выпить вина он отказался наотрез, но нам разлил кагорчика по бокалам и сказал:

– Спасибо, что вы есть.

– Сереженька, у вас сегодня второе рождение, в жизнь вечную. И я вот вам подарок припасла… ложечку серебряную. – Анна Вячеславна, словно фокусница, достала из кармана старинную чайную ложку.

– Что вы, бабушка, не возьму, нет, не обижайтесь.

Он так и не взял серебра.

Вечером позвонил знакомый режиссер по каким-то делам, и я с восторгом рассказала ему о случившемся: как явился в квартиру Сергей и вот теперь крещен.

– Слушай, это прекрасный сюжет. Я переговорю с начальством.

– Какой еще сюжет, Федечка!

– Ты что, не понимаешь? Это о том, в чем так нуждается современный мир, – о человеческой взаимопомощи.

– Нет, Федя! Это о евангельской заповеди любви к ближнему. У меня срослось – но только с Серегой. С другими – могло не выйти… Здесь явный Промысл Божий о нем.

– Тем более! – воскликнул Федя. – Вот и скажешь об этом. Церковь у нас начинает подниматься из руин, а люди совсем забыли, как жить по-христиански. Примеров положительных нет, понимаешь? С кого брать?

– Нет, не хочу… Да и он не согласится.

– Уговорим. Наталья, друг, страна нуждается в герое, а я в сюжете. Денежек тебе подкинем, как автору сценария.

Я подумала, может, в этом есть сермяжная правда… Предоставим слово народу в лице Сергея, как он на это посмотрит? Он на удивление посмотрел положительно, уговорил его красноречивый режиссер. Согласие Сергея означало, в частности, и то, что он не боится обнаружить себя. Значит, никакого криминала за ним нет, прекрасно!

Буквально через день нагрянула съемочная группа. Когда Федя увидел героя, воскликнул:

– Слушай, Наталья, какая фактура, удивлен… Он, правда, на князя похож. Хорош. У тебя с ним ничего такого?..

– Да что ты, Федечка! Нам, дворовым людям, строго-настрого запрещено приближаться к князьям на десять сажо´н… – ответила я и, увидев вспыхнувший нездоровый творческий блеск в режиссерских глазах, добавила: – Значит, так, Федя, предупреждаю. Если ты сделаешь сюжет под названием «вот и встретились два одиночества, развели при дороге костер», можешь забыть мой телефон навсегда.

– Нет, ну что ты! Как договорились. Представляешь, в Евангелии притчу о милосердном самарянине нашел, процитируем… Сюжетец небольшой разрешили – минут на двенадцать – пятнадцать.

– Ты даже в Евангелие заглянул, Федя? О, бездна богатства и премудрости и ведения Божия! И тебя таки задело! За это можно всё отдать!

– Стараемся, ты у нас деушка суровая!

Пока устанавливали аппаратуру, обсудили, о чем будем рассказывать. На камеру мы с Сергеем говорили отдельно и друг друга не слышали – в этом, по мнению режиссера, была изюминка сюжета. Оператор слушал меня с нескрываемым интересом, так что даже в камеру забывал смотреть. А я что? Как обычно. Про веру говорила, про то, что ничего в этом мире случайного не бывает, что Сергей с юности столько незаслуженных наказаний и скорбей перенес, его можно назвать любимцем Бога: «Господь, кого любит, того наказывает; бьет же всякого сына, которого принимает» [11] и что я многому хотела бы у Сергея поучиться: его выдержке, мудрому отношению к обстоятельствам, умению послужить людям.

В перерыве я случайно услышала разговор оператора и режиссера.

– Сколько снимал, таких отчаянных теток не видел… Про Бога шпарит как по писаному, даже интересно стало. Слушай, а она не врет, что этого бомжа с улицы взяла? – спросил оператор.

– Да какая разница, Михайлов. Больше крупных планов давай, глаза, рот, руки. Красивая тетка и говорить умеет. Сюжет на ура пойдет! И не тырься в нее, взбрыкнуть может! – ответил Федя.

После интервью режиссер попросил снять кадры, как мы вместе с Сергеем сидим на кухне за столом, о чем-то говорим…

– Ни за что! – объявила я. – Если бы месяц назад его, избитого, снимали, тогда – да, было бы просто наглядное пособие… А теперь сладкая парочка выйдет. Тили-тили-тесто, жених и невеста… Федя, мы же договорились – про милость к падшим снимаем, а не «как выйти замуж за бомжа»!

– Ладно, ладно, не переживай! Еще старушку снимем, зови на кухню! – приказал режиссер.

– Старушку зовут Анна Вячеславовна. Тебе надо – ты и зови! – ответила я.

– Ты же у нас за автора, – занервничал режиссер. – Ну, пожалуйста, могу сам позвать.

После интервью со «старушкой» Федя, почесывая затылок, сказал:

– Ну, таких людей не бывает!

– Ага, – согласилась я. – Еще один снежный человек забрел в мою коммуналку. Не забудь пригласить на монтаж.

Но на монтаж сюжета меня никто не приглашал недели три, Федя каждый раз отнекивался разными причинами. И я даже забыла про съемки.

После этих съемок Сергей занервничал: надо было как-то определяться с последующей жизнью. Его очень тяготило, что «проедает мои деньги». Я попыталась найти ему работу, но этим надо было заниматься, а у меня случился невозможный дефицит времени.

– Подожди, – уговаривала я Сергея. – Мне осталось месяца полтора. Допишу, займусь тобой. Деньги пока есть. Думай так, что тебе Бог время дает, чтобы укрепиться в вере. Книги читай. Почаще в церковь заходи, молись, чтобы Господь управил твой дальнейший путь.

Сергей действительно бывал в церкви, молился. С помощью моих друзей он был теперь одет по сезону и выглядел почти как денди. На воскресную литургию мы ходили вместе, и уже поползли слухи, суть которых однажды высказала одна досужая бабка:

– А чё ж не венчаетесь? Нехорошо.

– Мне надо уезжать, – твердил Сергей. – Хватит чудес ждать!

– Давай дождемся сюжета, посмотрим, чего там Федя сотворил, дам тебе на билет денег…

– Чего мне смотреть, вам надо было, вы и смотрите, – резко ответил он.

Назревал конфликт. Анна Вячеславна тоже заметила, что Сергей сильно нервничает. Однажды я вернулась из издательства и почувствовала звенящую тишину в доме. Рванув на себя дверь его комнаты, я сразу увидела, что на столе больше не стоит фотография его дочери. Лежала бумажка, на которой было написано: «Вы уж извените меня, что я так поступил. Но я больше не могу». Все свои вещи Сергей забрал с собой.

Первым чувством была обида – не мог по-человечески попрощаться? Потом обида уступила место горечи – вот тебе и благодарность… Только к вечеру я немного успокоилась, почитав Святых Отцов. Все они были единогласны: сделал добро – жди искушений. Апостол Петр говорит: «Что за похвала, если вы терпите, когда вас бьют за проступки? Но если, делая добро и страдая, терпите, это угодно Богу. Ибо вы к тому призваны, потому что и Христос пострадал за нас, оставив нам пример, дабы мы шли по следам Его» [12] . Преподобный авва Дорофей свидетельствует: «Кто совершит дело, угодное Богу, того непременно постигнет искушение; ибо всякому доброму делу или предшествует, или последует искушение, да и то, что делается ради Бога, не может быть твердым, если не будет испытано искушением». Любимый Исаак Сирин заставляет даже радоваться: «Не тот любитель добродетели, кто с борением делает добро, но тот, кто с радостию приемлет последующие за тем бедствия». С радостью были нелады… Я вдумалась в слова «с радостию приемлет последующие за тем бедствия». Но бедствий-то пока нет, слава Богу. Почему же не радоваться? Потому что ты к нему привязалась, напрашивался ответ…

Когда Анна Вячеславна вышла на кухню, я сказала:

– А Сергея-то больше нет у нас…

– Да, вы знаете, Наташенька, он пришел, попрощался со мной так ласково, ручку поцеловал, как заправский кавалер. Ну конечно, у него же дела.

– Какие там дела! – усмехнулась я.

– А что он сказал вам на прощание?

– Что, что! Прощай, и ничего не обещай, и ничего не говори…

– Это как-то невежливо, – покачала головой соседка. – Может, вы не все расслышали?

– Может… А куда он отправился, не сказал?

– У него ведь жена, дочка… к ним, наверно. Куда же еще?

Через пару дней постиг меня новый удар. На федеральном канале – на огромную зрительскую аудиторию – был показан снятый Федей сюжет, на монтаж которого меня не допустили и времени выхода не сообщили. О прошедшем эфире я узнала из того, что стали звонить знакомые даже из других городов и поздравлять с «отличным парнем, которого я себе нашла чудесным образом». Сначала я объясняла, что снимали совсем не о том, а потом просто отвечала: