Григорий Дьяченко - Духовный мир Страница 16

Всматриваясь в текучесть мировой жизни, в неудержимом потоке которой несемся и мы, мы на основании изучения этого бытия должны отказать ему в признаках вечности и бесконечности. Бесконечность нельзя составить из аршин или метров и вечность не слагается из годов и столетий. Что бесконечно и вечно, то неизменно. Мир ни в какую последующую минуту не бывает тем, чем он был в предыдущую. И мы говорим: мир конечен и имеет начало. Старое возражение против этого, что мы необходимо должны мыслить мир бесконечным и по пространству и по времени, в настоящее время уже не имеет значения, потому что едва ли кто представляет теперь пространство и время реальностями, чем-то таким в чем вмещается непрестанно изменяющийся мир: пространство и время суть нечто субъективное и сами являются свойствами мира, феноменами мировой сущности, а не условиями его бытия. Это доказывают явившиеся в последнее время физико-математические и естественно – научные соображения: они заставляют утверждать, что пространство и время действительно не суть реальности, они реальны настолько же, насколько реален фиолетовый или оранжевый цвет, они представляют собою лишь явления, под которыми открываются нам отношения между вещами (но они, следовательно, и не то, чем считал их Кант: не априорные формы чувственности). Приведем одно из оснований такого воззрения. Допустим, что между двумя данными точками аршин расстояния, допустим далее, что аршин – эта известная единица расстояния – уменьшился в 4 раза, причем и в природе все расстояния уменьшились в 4 раза, площади в 16 раз объемы в 64 раза; заметим ли мы происшедшую перемену, заметим ли изменение собственной величины? Нет не заметим, ибо изменение в величине можно обнаружить лишь чрез изменение отношений, в данном же случае отношения между всеми вещами остались неизменные. Вместо 4, 16 и 64 мы можем допустить уменьшение вселенной в А, А2 и A3 раз и результат получится тот же: и перемен во вселенной не будет. Увеличивая произвольно А, мы можем довести его до бесконечности и, таким образом свести всю вселенную в одну точку. И однако, если бы сейчас вот в это самое мгновение вселенная свелась бы до размеров одной точки – под условием неизменности отношений между вещами, никто не заметил бы происшедшей перемены, и все по-прежнему толковали бы о неизмеримости междупланетных пространств и о громадном расстоянии между неподвижными звездами. Отсюда позволительно спросить, не заключается ли и действительно вселенная в одной точке или, говоря иначе, не находится ли она вне пространства, и не есть ли пространство просто явление, столь же мало объективное, как цвет или звук? Ответ, говорят, может быть лишь утвердительным. То же самое рассуждение прилагается и ко времени. Если бы течение времени сделалось быстрее в 2, 3 или в 5 раз никто не заметил бы этого. Представим себе, что год проходил бы с такою быстротою, как секунда, что движение небесных и земных тел, быстрота физиологических процессов увеличилась бы в пропорциональном отношении, заметили бы мы это изменение? Нет не заметили. И если бы вся многовековая история вселенной была бы сведена в одну точку времени, никто не заметил бы этой перемены. Отсюда следует и для времени тот же вывод, как и для пространства, что оно не есть нечто объективно существующее, но что оно представляет собою лишь форму, под которой мы познаем отношения между предметами.

Признавая мир конечным, а пространство и время такими же его свойствами, как цвет и запах мы можем сказать, что мир возник вместе с пространством и временем. Рассматривая мир как бесконечность, пространство, как нечто действительно тянущееся во все стороны бытия, и время, как нечто действительно обусловливающее возможность изменений, а не обусловливаемое ими, мы достигаем только того, что действительность является для нас непонятною и противоречивою.

Для того, чтобы понимать мир, мы должны представлять его конечным. Но если он конечен, то он и не самобытен. Никакая из вещей мира не может быть причиною самой себя, такой причиной для себя не может быть и мир ибо он не может быть вечным. Итак, значит мир получил начало своего бытия от какой- то внешней силы, от чего-то вне мирового. Эта внемировая сила – по противоположности миру и его ограниченности необходимо должна мыслиться нами бесконечною и, следовательно, в своей сущности для нас непостижимою, она может быть познаваема нами только по своему отношению к миру и по своим проявлениям в мире. Мир должен быть свободным произведением этой внемировой силы. Это можно указать путем отрицательным. Если бы, мир был необходимым произведением необходимой эманацией внемирового бытия, то он был бы одно с этим бытием, он не мог бы быть таким, каким мы его знаем: конечность, законченность мира говорят нам о его тварности. Для того чтобы понимать мир мы должны признать его сотворенным Богом. (Из брош. проф. М. Д. Ак. С. Глаголева: «Чудо и Наука»).

Е. Несколько примеров явлений природы, свидетельствующих о премудром Творце мира.

В природе мы замечаем немало явлений, в которых ясно видна определенная цель, для которой они существуют, и к которой они наилучшим образом приспособлены. Такие явления убедительно говорят нам, что мир есть произведение разумного Существа, которое вполне знает отношение между средствами и целью, и потому создало верные средства для определенных целей. Кроме того, у животных мы замечаем такие действия, в которых ясно видны следы разума, между тем как сами производители этих действий, животные, руководствуются слепым инстинктом и не имеют разума. Чей же это разум отпечатлевается в действиях животных? Очевидно, разум Творца их. Укажем на некоторые из, этих замечательных явлений.

1) Исключение воды из общего физического закона. Об этом нами уже говорилось выше;

2) Как умеряется испарина в человеческом теле, в теплых климатах? В теплых климатах солнечный жар может производить чрезмерную испарину в человеческом теле, а чрезмерная испарина производит расслабление. Поэтому, если бы в природе не было противодействия чрезмерной испарине, какую солнечный жар может производить в нашем теле, то теплые климаты, столь выгодные для человека, во многих других отношениях были бы неблагоприятны для здоровья людей, особенно тех которые должны работать, и долее и чаще других находиться под открытым небом. Но чрезмерной испарине в нашем теле противодействует то же самое солнце, которое способно производить ее своею теплотою. От продолжительного действия солнечных лучей кожа наша делается толще, грубее и тверже, а чрез это она становится менее, способною пропускать чрез себя испарину. Таким образом, кто больше подвергается солнечному жару и опасности расслабления от чрезмерной испарины, тот больше пользуется и противодействием солнца чрезмерной испарине в теле. Дивное равновесие! Мудрое сочетание противоположных действий в одном творении (солнце), для благодетельного уравновешения одного действия другим! Здесь печать премудрости к благости Творца! Надобно присовокупить еще, что, если человек и больше потеет в жарких странах, чем в умеренных климатах, то расслабление и вялость, которые от этого могут произойти, также предотвращаются действием солнца на наше тело. Известный английский врач Кильгур в своих «Лекциях о обыкновенных деятелях жизни» говорит, что солнечный свет увеличивает крепость и напряженность мышечных волокон (см. «Библ. для чт.», т. 8, ч. I, 1835 г., смесь, стр. 13). От всех указанных нами благотворных действий солнца на наше тело зависит, что рабочие люди так же сильны в тропических, как и в умеренных климатах. Мало того, в жарких странах человек, живущий в тени, укрытый платьем слаб, нежен, недеятелен и ленив, а напротив, тот, который принужден трудиться почти нагой под лучами палящего солнца – силен бодр деятелен: посмотрите на китайского мандарина и потом на араба.

3) Свойство насекомых производить, своим ужалением род опухоли на древесных листьях. Некоторые насекомые кладут свои яички на древесных листьях. Но, если бы эти яички оставались без всякого постороннего покрова, то они едва ли могли бы достигать своего назначения: их могли бы портить дожди, мог бы уносить их ветер, причем они пропадали бы даром под ногами людей и животных или от других случайностей. Но для яичек зиждется, как бы сам собою, уютный покров на листьях, защищающий их от дождя, ветра и разных случайностей. Насекомое производит ужаление в том месте листка, где оно хочет положить свое яичко; а от этого ужаления образуется на листке род опухоли, внутри которой и сохраняется безвредно яичко и беспрепятственно достигает своего назначения. Такие опухоли на листах можно видеть часто: разорвите любую из них и внутри вы, увидите едва приметное насекомое, образовавшееся из яичка. Таким образом, свойство насекомых производить своим ужалением род опухоли на древесных листьях имеет определенную и важную цель.