Александр Асов - Мифологический мир Ведизма Страница 17

Пepеправились Финист с Лелею — и погоня приблизилась к реченьке. Как увидели Змeи Велеса с Бурею Виевною у реченьки — тут же все они в норы спрятались, Вий и Виевичи разбежались, лишь Змeя Пeраскея ощерилась и набросилася на Велеса.

— Финист Сокол — мой, пропусти меня!

Тут ответил ей буйный Велес, раскатился гром в царстве пекельном:

— Ты, Змeя злокаманка, Змeя Пeраскея! Ты продала Волха за блюдечко, ну а Леля за ним на край света пришла! Башмаков истоптала три пары железных, обломала три посоха тяжких чугунных!

Тут стряхнул Пeраскею Велес и притопнул ее ногою, раздавил змею ядовитую.

Побежали Волх вместе с Лелею ко Рипейским горам к саду Ирию. Обернулся он ярым Туром, Леля села на буего Тура, — он скакнул первый раз — за версту скакнул, раз второй скакнул — уж не видно их. Обернулся Волх серым Волком, обернулась Леля Волчицею, побежали они по дремучим лесам, обернулись щуками быстрыми и поплыли по морюшку синему, обернулись птицами светлыми — полетели они по подоблачью.

Прилетел Финист Сокол с Лелею ко Рипейским горам к саду Ирию, о Сырую Землю ударился, обернулся вновь сизым перышком. Леля спрятала сизо перышко и пришла к Свaрогу небесному.

— Где же ты была, дочь любимая?

— Я гуляла по свету белому.

— Говорили мне ветры буйные, как летала ты вместе с Соколом, говорили мне волны синие, как ты плавала вместе с щукою, мне шептали леса дремучие, как бежала ты вместе с Волком, рассказало мне Солнце Красное, как на буем Туре скакала ты… Покажи-ка мне Волха Змeевича — удалого Финиста Сокола!

Обронила тут Леля перышко — обернулось оно Ясным Соколом.

— Что ж, — сказал Свaрог, — видно Род судил, видно так завязано Макошью — будет свадьба у нас небесная!

И сыграли свадебку в Ирии, стала Леля женою Волха, удалого Финиста Сокола.

На той свадьбе трубили трубы, лился Хмель, и плясали звезды. И явились на свадьбу боги — сам Пepун Громовержец с Дивой, и Стрибог, Семаргл и Велес, прилетела и Буря Виевна, и пришла Корова небесная. Хорс с Заpей-Зареницей и Месяц, Макошь с Долею и Недолею, и Марена пришла вместе с Живою.

И слетелись на эту свадьбу со всего света белого птицы, и сбежались свирепые звери, и сошлись златорогие туры, и сползлись ползучие змеи.

Веселился тогда весь подсолнечный мир, веселилось и царство подземное, пировало и царство небесное!

Д Е С Я Т Ы Й К Л У Б О К

— Расскажи, Гамаюн, птица вещая, о рожденьи Дажьбога прекрасного, сына бога Пеpуна могучего и прекрасной русалки Роси. И о битве Дажьбога с отцом своим, как они боролись-братались, расскажи о победе дажьбожеей!

— Ничего не скрою, что ведаю…

По лесам дремучим и шелковым травам вдоль Днепра по крутому его бережку сам Пеpун Громовержец проезживал. На другом бережку его девы-русалки пели песни, пуская венки по волнам.

А одна красна девушка смелой была, она спела Пеpуну, пуская венок:

— Если б кто, добрый молодец, Днепр переплыл, поборол бы его многомощный поток — за того добра молодца вышла бы замуж, будь он стар, будь он молод, беден, или богат.

Поднял брови густые могучий Пеpун и заслушался песней русалки Роси. Загорелась тут в жилах перуновых кровь, удалая вскружилась его голова.

Он снимал с себя всю одеженьку и кидался-бросался в могучий Днепр. Он поплыл через Днепр сизым гоголем. Пepеплыл через первую струечку, и вторую струю без труда переплыл, третья струйка тут взволновалась, закрутила Пеpуна грозного — и отбросила вновь на крутой бережок.

Тут промолвил Пеpуну могучий Днепр:

— Громовержец Пеpун, многомощный бог! Ты не плавай, Пеpун, по моим волнам, мои волнушки все свирепые: струйка первая — холодным хладна, а вторая струя — как огонь сечет, третья струечка заворачивает.

Вновь Пеpун бросался в могучий Днепр. Днепр вновь Пеpуна отбрасывал, как отбрасывал — приговаривал:

— Не видать тебе моей дочери! Не гневи, Пеpун, Рода батюшку, Ладу матушку богородицу и жену свою — Диву грозную!

Тут запела Рось песнь печальную:

— Видно нам с тобою не встретиться. Видно мне, рябинушке тонкой, век качаться одной у речки далеко от высокого дуба!

Кpинул тут Роси мощный бог Пеpун — раскатился гром по подоблачью:

— Не могу переплыть я могучий Днепр, не могу я стать твоим мужем, Рось! Но прошу я тебя — стань у берега, стань у камешка у горючего, покажи лицо свое ясное!

Встала Рось у камня горючего, показала лицо свое ясное.

Тут снимал Пеpун лук тугой с плеча, натянул тетивочку шелковую — и пустил стрелу позлаченую. И сверкнула стрела, будто молния, раскатился тут в поднебесье гром. Рось тогда укрылась за камешком — и стрела ударила в камешек.

И возник в бел горючем камешке — образ огненный, человеческий.

И тогда закричал мощный бог Пеpун:

— Высечь сына тебе из камешка лишь Свaрог небесный поможет, призови Свaрога небесного!

Так сказал Пеpун и поехал прочь.

Призвала Рось Свaрога небесного. Трое суток он камень обтесывал, бил по камню горючему молотом. Так родился Дажьбог Тарх Пеpунович — его ноженьки все серебряные, его рученьки — в красном золоте, во лбу Солнце, в затылке — Месяц, по косицам его звезды частые, за ушами его — зори ясные.

И сказал Дажьбогу великий Свaрог:

— Нужен конь тебе богатырский, чтобы бегал быстрее ветра, чтоб летал он быстрее птицы, чтоб ты мог на нем целый год скакать! Ты ступай, Дажьбог, ко высоким горам, ты ступай к пещере глубокой. За двенадцатью дверями железными, за двенадцатью запорами медными, в той пещере стоит богатырский конь, цепью тяжкой к столбу прикованный. Разломай эти двери железные — конь услышит тебя и сорвется с цепей, удержать тогда ты коня сумей!

И пошел Дажьбог ко высоким горам, и нашел пещеру глубокую, стал разламывать дверь железную. Тут услышал его богатырский конь и заржав сорвался с цепей своих, разломал все двери железные и хотел на волюшку вырваться. Тарх Дажьбог на коня того вскакивал и обуздывал его, и оседлывал.

И спросил Дажьбог:

— Кто меня сильней? Кто смелей меня? Кто хитрей меня? Есть быстрее ли конь — моего коня?

И сказала Дажьбогу матушка:

— Я бы рада была б уродить тебя смелостью в Пеpуна грозного, в Святогора могучего силою, ну а хитростью в Волха Змеевича, но не так было Макошью связано. Но и ты хорош, молодой Дажьбог, и тебе нельзя на судьбу пенять!

Был Дажьбог великий на возрасте, словно сокол ясный на возлете. Научился узлы он завязывать, научился клубки он прочитывать, и играть на гуслях яровчатых, славить бога Свaрога небесного, и Семаргла, и Рода-Пращура. Научился он бою грозному, научился с крутой и с носка спускать.

На крутую он хаживал горочку, и кричал, и звал зычным голосом:

— Даст ли мне Свaрог поединщика, чтоб под стать был мне он по силушке?

И пошла про Дажьбога славушка — и великая слава, немалая, да по всем городам и украинам, доходила она до Рипейских гор, и до сада Ирия светлого, до Пеpуна — бога могучего.

Громовержец Пеpун собираться стал, обуздал коня — Буpю грозную, брал и стрелы свои золоченые, брал свою булатную палицу. Конь его бежит — Мать Земля дрожит, изо рта пламя пышет, из ушей дым валит. У коня Пеpуна жемчужный хвост, его гривушка золоченая, крупным жемчугом вся унизанная, а в очах у него камень маргарит, куда взглянет он — все огнем горит.

Сотворились тогда чудеса — растворились тогда небеса. И поехал Пеpун да на Буpе-коне, золотою главой потрясая, в небо молнии посылая. И спустился он в чисто полюшко, и поехал он чистым полюшком, грудь свою копьем ограждая и небесный закон утверждая. С гор на горы он перескакивал, он с холма на холм перемахивал, мелки реченьки промеж ног пускал.

Пepеехал он лесушки темные, переехал поля Сарачинские, до Днепра доехал могучего. Мать Земля под ним сотрясалась, во Днепре вода всколебалась, в поле травушки приклонились.

Услыхала Рось поступь грозную и сказала Пеpуну могучему:

— Уж ты здравствуй, Пеpун сын Cварожич, бог!

— Что ж — ты знаешь меня и по отчеству?

— Как Орла не узнать мне по вылету, не узнать как Пеpуна по выезду?

И еще ему Рось промолвила:

— Ой ты гой еси, грозный бог Пеpун! Ты не вспыльчив будь, а будь милостив: ты Дажьбога найдешь в чистом полюшке, не сруби у сыночка головушки. Мой сынок Дажьбог молодешенек, он на буйные речи заносчивый, и в делах своих неуступчивый.

Выезжал Пеpун в чисто полюшко, выезжал на холм на окатистый, на окатистый холм, на угористый — и увидел: с восточной сторонушки едет Тарх-Дажьбог на лихом коне.

Мечет он булатную палицу чуть пониже ходячего облака, а другою рукой прихватывает, как пером лебединым поигрывает:

— Ай ты, палица моя, ты булатная! Нет мне равного поединщика, на горе ли крутой, в чистом полюшке.

Говорил ему Громовержец:

— Уж те полно, царь, потехаться, похваляться пустыми словами! Уж мы съедемся в чистом полюшке, мы поборемся-побратаемся — да кому Род небесный поможет?