В. Малягин - О жизни и чудесах Блаженной Матроны. Акафист Страница 17

Рассказ Ксении Гавриловны Потаповой

В 1927 году я приехала в Москву из деревни; мне было девятнадцать лет.

Шестнадцати лет я вышла замуж, но через год муж умер. Сначала я устроилась домработницей, а потом пошла на работу и вышла замуж за вдовца с двумя детьми.

Узнала я Матрону в 1935 году. Мне было тогда двадцать семь лет, и я заболела туберкулезом. Матрона меня исцелила и сказала незадолго до своей кончины: «А легкими ты никогда болеть не будешь».

Всю жизнь Матрона мне помогала. Жила она тогда, в 1935 году, в Вишняковском переулке, недалеко от храма Николы в Кузнецах, Татарская улица, двухэтажный дом, в подвале, у племянницы. Пришла я к ней без креста – боялась его носить. Бывало, стану подметать, крест выпадет, а хозяева мне говорят: «Что ж ты удавленника-то носишь, молодая девушка?»

Пришла я к ней, прошу: «Матронушка, помоги мне!» А она отвечает: «Что, Матронушка – Бог, что ли? Бог помогает». – «Вот те и Матушка», – думаю.

Матрона меня всегда принимала хорошо. Если кого не хочет принимать, с теми говорит притчами, а со мной – простым языком.

Две послушницы тогда были у нее: одна Татьяна, другая Даша. Сперва была Пелагея. Она ее выдала замуж за священника. У них двое детей было, мальчик и девочка. Сын не женился, и дочь замуж не вышла. Еще была сиротка, лет пять ей было. Она умерла.

Врачи не заметили у меня туберкулеза, думали, что сердце. Выписали двадцать капель валерьянки. А когда разобрались, в легких уже была каверна.

Поставили мне дыхательный аппарат, а с ним что-то не заладилось. Стала я проситься в санаторий, а с путевками было трудно. Пришла к Матушке, спрашиваю: «Что мне делать? В деревню ехать или ждать путевку?» – «Путевка-то тебе будет». И действительно, дали мне через две недели путевку в Крым с бесплатной дорогой, три месяца пробыла я в Крыму.

В войну я не работала. Перед самой войной у меня родился ребенок, жила тем, что с сумками, мешками ездила в Плавск Тульской области. Обычно после Серпухова всех проверяла милиция. Перед поездкой я заходила к Матронушке: «Матушка, благослови!» – «Поезжай, никто не тронет». И милиция, не доходя до меня, заканчивала проверку и поворачивала назад. А мешки я носила по пятьдесят-шестьдесят килограмм, когда ездила в деревню.

Когда моей дочери исполнилось двадцать лет, она тоже заболела туберкулезом. Она лежала в больнице в Сокольниках, а Матрона тогда тоже жила в Сокольниках. Однажды дочь отпросилась из больницы – захотела пойти со мной к блаженной Матроне. Пришли мы к ней; дочь осталась за дверью, а я зашла, поговорила. Потом осмелела и говорю: «А дочь-то со мной». Матрона улыбнулась: «Вы не можете ходить по одной, обязательно чтобы хоровод с вами был». Вдруг говорит: «Да, да». Я спросила, к кому же она обращается – в комнате никого, кроме нас, не было. «Это тебе не нужно знать», – отвечает. Наверное, она с Ангелами говорила.

Потом дочь положили в больницу в Звенигороде; у нее уже начался распад легких. Предложили операцию. Приехала я ее навестить, она плачет: «Боюсь, умру».

Пошла я к Матушке, рассказываю, что дочери предлагают операцию. «А какую?» – «Легких». – «А я не разрешаю! – постучала кулаком о кулак. – Пусть выписывается, если будет стоять вопрос о выписке, а от операции отказывается».

Вскоре после этого дочери стало намного легче, настолько, что она собралась замуж. Пришла она к Матроне: «Матронушка, я хочу замуж выходить». – «Куда собралась постом-то? Я тебя после выдам за хорошего». А она вышла постом за своего жениха и родила девочку. Вскоре у моей дочери повторился сильный туберкулез с кровохарканьем и распадом легких. Это было зимой. Предложили операцию. Врачи сказали: «Если согласишься – год тебе жить, а если не решишься – ни за что не ручаемся». И отпустили за советом к родителям. Она приезжает под масленицу, ревет: «И так и так – смерть». Я и говорю: «У нас есть советчица, пусть будет по ее». – «Съезди, – попросила дочь, – спроси».

Матрона тогда жила на Сходне или на Арбате, не помню. Приехала я за советом. «Что делать? И так и так – смерть». Она опять постучала кулаком о кулак: «А я не разрешаю. А если вы, родители, разрешите, она умрет под ножом. А сколько Бог нарек – столько проживет». Дочь отказалась от операции, и процесс в легких закрылся, все прошло. Она сейчас легкими здорова, даже с учета сняли.

Детей мужа, от первого брака, двух девочек, я растила как своих, переживала за них. Перед войной родила сына и семнадцать лет не работала, Матронушка мне запрещала: «Ты дома работаешь, будь хозяйкой». А когда сын закончил десять классов, я пошла работать. Перед этим вижу сон. Иду я, впереди деревенский заборчик, там вырезано окошечко, вроде как Матушка принимает в этом окошечке. Думаю: «Сейчас я про сына спрошу». Вдруг навстречу ее послушница Татьяна; «Ксень, ты далеко?» – «Татьяна Петровна, я к Матушке. Ты-то к ней пойдешь?» – «Я пойду, но попозже».

Я что-то забыла, вернулась, бегу обратно, а окошечко уже закрылось. Я умоляю загробную послушницу: «Скажите, что Ксения Гавриловна пришла, она меня хорошо принимала, она меня обязательно примет». А та ведет просфорочкой по бумаге, и на бумажке появляется надпись: «С † В †††». Четыре креста мне показала и ушла к Матроне спрашивать (это, может быть, семейная жизнь – крест, а сын Владимир – втрое больший крест). Так потом по жизни и получилось. Выходит послушница и говорит: «Она велела тебе поступать на работу». Я насупилась (она мне раньше все время запрещала). «А то муж будет серчать за деньги».

Что делать, думаю, ведь семнадцать лет не работала. Пошла я к Матроне на могилу, встала на колени, прошу помочь мне найти работу.

Вскоре встретилась неожиданно в очереди с заведующей инструментальной мастерской на «Красном пролетарии», и она взяла меня к себе на работу. Препятствий нигде не было, хотя я закончила четыре класса, а брали туда только с десятилеткой.

Перед смертью Матроны, на Страстной, я пришла к ней. Она жила на Сходне. Народ сидит на терраске. Выходит Даша, послушница, говорит: «Матронушка очень плохо себя чувствует». Матушка Даше сказала: «Всех-то провожай, а ей скажи, чтобы она подождала».

Постучала Матронушка мне по голове: «Ты меня слушайся, слушайся!»

Марья Ивановна, которая работала в храме Ризоположения, к ней ходила и рассказывала, что Матрона ей говорила: «Я в вашей церкви все иконы знаю, какая где стоит».

Рядом с блаженной Матроной, на кладбище, в одной ограде лежит Прасковья, которая работала в храме Ризоположения на Донской, за ящиком. Прасковья и дала Матроне место для захоронения рядом со своей матерью.

Марья Ивановна рассказывала, что как-то пришла к Матроне, а на столе селедка разрезанная. «Матронушка! Что-то мы ели-ели, а селедка все целая». – «А ты ешь, не обращай внимания».

Еще Матрона не велела никаких венков и пластмассовых цветов приносить на похороны.

Матрона лечила порченых. Когда она жила в Царицыне, к ней подошла одна порченая. Матрона схватила ее за шею. Женщина закричала: «Матушка Матронушка, брось, я умираю». – «Нет, не брошу, выйдешь». Та просто по полу каталась, а потом заснула.

Однажды идем с сестрой к Матроне для разговора. Сестра говорит: «Сколько я к Матронушке хожу, я бы за это время у любого врача вылечилась». Пришли, а Матрона говорит: «Что ж, Матронушка сидит в окне и зовет – идите ко мне? Сколько врачей-то в Москве, идите к ним». – «Матронушка, простите!» – «Вот ходите, а обо мне не разговаривайте».

Рассказ Прасковьи Сергеевны Аносовой

Я в молодости была сильно порченая, меня как при эпилепсии било, припадки были. Матрона дала мне свою водичку и сказала: «Все пройдет». И в шестнадцать лет поставила меня на ноги.

И еще помню, Матрона мне сказала: «У тебя будет тернистый путь, Прасковья, все переживешь».

К ней много ходило народу. Но принимала она не всех: кого примет, а кого нет. Много молодых к ней ходило. Однажды был такой случай. У меня брат работал на золотых приисках. И вот как-то везли они морем золото сдавать в государственный фонд, и по дороге на них напали и стали топить. Моего брата ударили веслом по голове, золото отобрали. Брат с этого времени стал глупым, и его положили в психиатрическую больницу. Однажды, когда мы с матерью ехали к нему в больницу, с нами ехал молодой мужчина с женой – дочь из больницы выписывать. Обратно мы опять ехали вместе. Вдруг эта девушка начала лаять. Ей лет восемнадцать было. Я маме говорю: «Жалко, мы мимо Царицыно едем, давай завезем ее к Матронушке». (Матрона тогда в Царицыно жила.) Отец этой девушки, генерал, сначала и слышать не хотел, говорил, что все это выдумки. Но жена его настояла, и мы заехали к Матронушке. Приехали, а Матронушка меня первым делом отругала, что мы против воли заставили генерала сюда свою дочь везти. И вот стали ее подводить к Матронушке, а она сделалась как кол, руки-ноги как палки, на Матушку плевала, вырывалась. Матрона говорит: «Бросьте, она теперь уже ничего не сделает». Ее отпустили. Она упала и стала биться и кружиться по полу, и ее стало рвать кровью. Матронушка говорит: «Возьмите все это, уберите и заройте в землю». Так и сделали. Потом эта девушка уснула и проспала трое суток. За ней там ухаживали. Когда она очнулась, увидела мать и спросила: «Мама, а где мы находимся?» Та ей отвечает: «Мы, дочка, находимся у прозорливого человека…» И все ей рассказала, что с ней было. И с этого времени девушка перестала лаять. Генерал поразился и говорит: «Чем нам отплатить? Я вам могу дачу построить, денег дать…» А Матронушка говорит: «Ничего мне не надо, идите с Богом».