Александр Мень - Трудный путь к диалогу Страница 18

Библия учит, что человек призван "владычествовать" над природой. Но когда эта власть становится самоцелью, когда она осуществляется автономно, лишь ради самоутверждения, не сопровождаясь духовным совершенствованием, она становится разрушительной. Насилует природу, которая в свою очередь мстит за себя...

Техническая цивилизация начинает с задачи сделать жизнь удобней и создать быт, более достойный человека, но кончает тем, что ставит под угрозу само существование людей, жизни, Земли. Средства вытесняют цель. Люди становятся придатком мертвой "эволюции машин", угрожающей тотальной дегуманизацией.

В рассказе Рея Брэдбери "Будет ласковый дождь" мы видим сверхблагоустроенный дом, где на каждом шагу хозяев ждут услужливые механизмы. Но самих хозяев уже нет. Они исчезли, погибли, задушенные искусственным миром, который предназначали для себя. Раньше только фантасты говорили о бунте роботов. Сегодня мы знаем, что бунт этот уже начался. Утеряв духовные цели, человек теряет и контроль над силами природы, которые надеялся подчинить.

Техника есть человеческий способ приспособления к окружающей среде. Павел Флоренский называл ее "органопроекцией". Он имел в виду, что с помощью техники люди снабжают себя отсутствующими органами: полета, быстрого движения, дальновидения, манипуляции грузами и микрообъектами. Но когда в жизни человека главное место начинают занимать приспособительные функции, он фактически устремляется назад, в царство животных и растений. Техника, сама по себе нейтральная, становится троянским конем, который скрывает в себе источник гибели.

Из житий святых известно, что их понимали и слушались живые существа. Эти сказания содержат в себе как бы намек на возможность иного отношения между человеком и миром. Природа, частью которой является человек, может служить ему. Но служит, только находя в людях образ и подобие Творца. Более того, по словам апостола Павла, "вся тварь", вся природа, будет страдать до тех пор, пока люди не станут подлинными "детьми Божиими". Пока не начнут вовлекать космос во всеобщий процесс просветления, преображения, одухотворения. Это путь, противоположный тому технологическому деспотизму человека, который ведет к уничтожению природы.

Третье искушение связано с другой формой насилия, с властью человека над человеком. Сатана предлагает Христу пойти по путям "царств мира сего", по путям диктаторов и тиранов, которые заставляли людей обоготворять себя. Но Христос отверг путь насилия.

Богоподобно человека проявляется в даре свободы. Личной свободы. Духовное становление человека есть одновременно и развитие в нем свободы. Поэтому и само благовестие Христа оставляло за человеком право выбора, Не навязывало ему Истину. Принятие ее должно быть свободным актом воли.

Власть насилия, "вождизм" руководят животными сообществами. Соблазн уступить этим биологическим законам жизни означает опять-таки регресс, возврат от человеческого к звериному.

"Князья народов господствуют над ними, и вельможи властвуют ими; но между вами да не будет так: а кто хочет между вами быть большим, да будет вам слугою", - говорит Христос ученикам. В Его Церкви должна быть одна власть - власть любви и служения.

Однако Великий Инквизитор считает этот завет наивным заблуждением. Он циничный реалист. Он презирает людей и хочет спасти их от самих себя насильно. Порабощая их якобы для их же собственного блага. И замысел этот был осуществлен. В Средние века - властителями клерикальными и светскими, а в наши дни - в разных вариантах на огромном пространстве от Мадрида до Пекина. Почти все было именно так, как задумал Инквизитор. В одном лишь он ошибся. Счастливее мир не стал. Напротив, он стал тонуть в море неисчислимых бедствий, пережил едва ли не агонию. Попытка "исправить подвиг Христа" оказалась миражем...

В этих трех искушениях содержится суровое предостережение человеческому роду. И напрасно перед лицом катастроф XX века многие сетуют: "Как Бог допустил?.." Да, Он допустил; допустил нашу свободу, но не оставил нас во тьме неведения. Путь познания добра и зла указан. И человеку самому пришлось расплачиваться за выбор ложных путей.

Я думаю, всем памятен зловещий образ "манкурта" в романе Чингиза Айтматова "Буранный полустанок". "Манкурт" был лишен памяти, он не мог оглянуться и осознать себя. Если мы останемся такими "манкуртами", если не поймем, что цивилизация в целом катится в пропасть, мы не сможем остановить ее движения вниз.

Библия повествует о том, как вавилонский царь Валтасар увидел на стене таинственные знаки. Он пировал, уверенный, что трон его прочен, как никогда. И только пророк пояснил ему смысл огненных слов: царство Валтасара обречено.

Однако тиран не опомнился и продолжал свой пир. Той же ночью в столицу вступил враг, и Валтасар был убит.

Эта история чем-то напоминает нынешнюю ситуацию. Над миром уже вспыхнули тревожные знаки. Кольцо сжимается. Как писал поэт Александр Зорин:

Обложены со всех сторон.

Не до последних ли времен

дошли мы, ощутив усталость..

Одно, последнее осталось

у Бога помощи просить.

Однако не следует думать, что эта мольба должна сводиться лишь к пассивному ожиданию "манны небесной". Вопрос в том: найдет ли в себе мир силы для покаяния, придет ли в себя, расшифрует ли смысл знамений, услышит ли голос пророков? А если это произойдет, от людей потребуется не только вера, но и действие.

Разумеется, здесь можно возразить: для подобного поворота нужно, чтобы все вняли пророческому голосу веры; а между тем есть немало людей, которые не желают или не в состоянии его услышать.

Это, конечно, так. Но когда в больном организме есть здоровые участки, они могут целительно повлиять на все тело. Вспомним, что Христос сравнивал Царство Божие, истинную жизнь, с закваской, которая действует медленно и постепенно. Поэтому даже для тех, кто далек от Благой Вести христианства или даже вообще от веры в верховный Источник различения добра и зла, рост очагов духа, пусть и неприметных, не пройдет без благотворных последствий.

"Свет во тьме светит", - читаем мы в Евангелии.

Этот свет утверждает достоинство человека. Он говорит о радости любви, свободного служения ближнему, самоотдачи. Он открывает перед личностью горизонты бессмертия. Он озаряет труд, познание, творчество, наполняет вечным смыслом красоту мира. Помогает раскрытию духовных даров в человеке. Он зовет нас к тому, чтобы быть нам не жалкой пародией, а истинным образом и подобием Творца.

В каждую эпоху, освобождаясь из-под гнета исторических и психологических искажений, дух Евангелия, живущий в Церкви, остается путеводной звездой, которая пламенеет среди расступившихся темных туч.

История имеет смысл, и я верю, что в ней не погаснут живые огни добра и правды.

Об этом думал Александр Солженицын, когда напомнил нам древнее изречение о праведниках, на которых стоит земля. Всей своей жизнью они отвечают на призыв таинственного Света и тем самым не позволяют миру погрузиться в непроглядную ночь.

Они всегда были. Они есть. Они будут.

А значит, у нас есть еще надежда.

КОНЕЦ СПОРА?

Беседа в редакции журнала "Юность"

В. Читая классиков и слыша, что России была присуща особая религиозность, невольно задаешься вопросом: как случилось, что она так быстро была утрачена?

О. Мне думается, что в споре на эту тему между Белинским и Гоголем прав был все-таки Гоголь. Если так можно выразиться, "температура" духовности в России издавна была высокой. Что же касается кризиса, породившего у нас в стране массовый атеизм, то он был подготовлен целой цепью исторических событий. В числе этих событий - отход образованной элиты от церковной культуры, от ее традиций. Об этом убедительно пишет Георгий Федотов, замечательный мыслитель и историк;

До петровской реформы Церковь хотя и служила государству, но имела возможность отстаивать свои нравственные позиции. После Петра она оказалась в тяжкой зависимости от государственного механизма. Это отразилось и на отношении к Православию аристократии, образованного общества. Набросившись на худшие плоды западного просвещения, многие люди оказались зараженными вольтерьянством и другими формами скептицизма. Духовенство же попало в положение социальной униженности. Не случайно, что, по свидетельству А. С. Пушкина, многие рядовые священники переходили на сторону Пугачева. Большинство из них вело полунищенское существование. Одновременно углублялся разрыв между традиционной церковной культурой и новой, светской. Правда, нельзя третировать так называемую "Петербургскую культуру". Она дала и Пушкина, и Гоголя, и Достоевского, и Блока. Однако факт разрыва оказался трагической реальностью.

Возврат части элиты к религии в конце XVIII века не стал возвратом к Православию. Люди искали истину в туманном мистицизме, масонстве, оккультизме, эзотерических доктринах. Вспомните поиски толстовского Пьера. Они были типичны.