Ольга Голосова - «Рече Господь…» Толкования на Евангельские притчи Страница 18

Но если вы добросовестно работаете над собой, стараясь жить по заповедям Божиим, и, пользуясь евангельским светом, пытаетесь исправить свои недостатки, то незаметно для вас в вашей душе растет Царство Божие, то есть то высшее состояние нравственного совершенства, когда Господь начинает безраздельно царствовать в душе над вашими мыслями, желаниями и чувствами. Как растет это семя Царства Божия, по каким законам, – человек этого не знает и часто даже не замечает, пока не определится результат роста и семя не превратится в полновесный колос. Но когда вырастает семя, оно заполняет всю душу, вытесняя все лишнее, ненужное. Так зерно горчичное, которое, когда сеется в землю, есть меньше всех семян на земле; а когда посеяно, всходит и становится больше всех злаков (Мк. 4, 31–32).

Последний эпизод разбираемого евангельского отрывка в характерном для святого Марка стиле рисует Господа как властного Царя стихий, Которому повинуются и море, и ветер, и буря.

Сщмч. Григорий Шлиссельбургский (по св. евангелисту Марку)

Зародыш Божьего Царства в душе человека всегда ничтожен, совсем ничтожен, мал, как горчичное семя. Это потому, что душа в миру обуревается стихией мира, отличной от стихии Божьей, и вся она заполнена мирскими вещами, а Божье семя в ней теряется, и оно мало и ничтожно, как горчичное зерно. А когда это малое семя тобою будет укреплено и ты станешь на сторожбу его малого побега и Господь Своей творческой силой будет творить в тебе обновленного человека (ср.: Мк. 4, 26–28), тогда малое семя пойдет в бурный рост (ср.: Мк. 4, 24–25), и быстро, быстро раскинет ветви, и будет глушить сорные травы, и захватит все пространство, весь мир души.

И вот, когда душа заполнится обильными и сочными ветвями Божьей благодати, на нее ложится тень рая. Зной страстей уже не сушит добра. В животворящей прохладе благодати задерживается и зреет все небесное, духовное, как птицы небесные охотно укрываются в тени древесных ветвей.

Еп. Мефодий (Кульман) (по св. евангелисту Матфею)

Из притчи о сеятеле ученики Господа узнали, что из семян, посеянных на ниве сердец человеческих, три четверти погибает и всходит только четвертая, а притча о плевелах открыла им то, что и этой четвертой части семян грозят опасности от плевел. Эти истины могли смутить будущих сеятелей слова Божия, и вот, чтобы они не впали в малодушие, Господь ободряет их новыми притчами о зерне горчичном и о закваске. Первая изображает постепенное возрастание Церкви, распространение ее по всей земле; вторая – внутреннее действие учения Христова на весь мир и на каждого человека.

<…> В таких жарких странах, как Иудея, горчичное деревце достигает роста, о котором мы не имеем и понятия: там под его ветвями может проехать человек на коне; его сучьями топят большие печи; на его ветвях садятся огромные стаи птиц, и ветви не ломаются даже под тяжестью человека. Семена этого растения считались целебными, и потому самое растение было каждому известно. Зернышки горчичных семян так малы, что у евреев была поговорка: «мал, как горчичное семечко». Поучая народ притчами, Господь и говорил просто по народному. Он Сам есть и горчичное семя и Сеятель. В Нем едином, как в малом семени, заключалась первоначально вся Церковь Его; от Него распространилась она; в Нем едином она обретает и ныне свою жизнь; Он – единая, вечная Глава ее, и без Него не было бы и Церкви.

Он же есть и Сеятель, добровольно предавший Себя на смерть и чрез то даровавший жизнь Своей Церкви – всем верующим в Него. Он Сам говорит о Себе: если пшеничное зерно, падши на землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода (Ин. 12, 24). Он был воистину «малым зерном» в глазах людей: родился Он в отдаленной, незначительной стране Иудейской; тридцать лет жил в безвестном Назарете, в презираемой Галилее, в доме древодела; Своим учением привлек к Себе немногих учеников из простых рыбарей и мытарей, и, наконец, предав Себя в руки врагов, умер на Кресте, как един от злодеев… Но вот Он воскрес, вознесся к Отцу, и Его Церковь распространилась по всей земле, подобно древу великому… Сбылось на Нем древнее пророчество: и пустит ветви и принесет плод и сделается величественным кедром, и будут обитать под ним всякие птицы (Иез. 17, 23).

Климент Александрийский действие евангельского учения уподобляет горчичному зерну «оно огорчает душу с пользою для нас». Горькими, неприятными для нашего грехолюбивого сердца представляются заповеди Христовы, но когда мы решимся исполнять их, они будут для нас целительными и спасательными: они обновляют и преображают сердце. Горчичное семя, принятое внутрь, производит теплоту: так и благодатное слово Божие, воспринятое сердцем, согревает его. Такую благодатную теплоту ощущали в себе два ученика Христовы, Лука и Клеопа, на пути в Еммаус: не горело ли в нас сердце наше, когда Он говорил нам на дороге (Лк. 24, 32), говорили они. Горчица производит позыв на пищу: и слово Божие возбуждает в душе жажду спасения и оправдания во Христе Спасителе. Еще полнее и еще яснее Господь говорит об этом спасительном действии Его учения на наше сердце в другой притче.

Митр. Антоний Сурожский

<…> Я хочу обратить ваше внимание на целый ряд моментов в этом коротком отрывке. Для чего приносится свеча? Для того, чтобы светить. А кому? Разумеется, не только тому, кто эту свечу принес и зажег. Она должна светить всем, кто находится в комнате. Эта свечка, поставленная на окно или просто стоящая на столе в хижине, может явиться путеводной звездой для потерявшегося человека. То же самое Христос говорит о том, что мы слышим, чему научились, что раскрылось и расцвело в нашей душе, о том слове, том понимании, которое в нашей душе уже принесло какой-то свой плод. Раньше я говорил, что нам дано с другими делиться тем богатством, которое выпало на нашу долю, другим давать то, что мы получили. А что будет иначе? Иначе мы потеряем то, что нам было дано. Ведь можно сказать, что в конечном итоге все это, конечно, дело Божие. Апостол Павел в Послании к коринфянам говорит: я насадил, Аполлос поливал, но возрастил Бог ((см.: 1 Кор. 3, 6). И это мы должны помнить. Причем мы должны помнить: быстрота, с которой слово растет, не обязательно соответствует нашему желанию, чтобы все исполнилось как можно скорее. Как запало в душу слово, образ, понимание, как взошло – иногда непостижимо. Не сразу духовно оживший человек становится зрелым человеком. Нужно иметь терпение и с собой и с другими. Напрасно мы иногда падаем духом, не видя в себе и в других желанного роста, – Божие семя рано или поздно взойдет. Прежде нежели колос может показаться над землей, должно произойти нечто неизбежное с семенем под землею: оно должно раствориться, как бы исчезнуть. Семя это перестает быть замкнутой единицей, оно пронизывается, пропитывается влагой, его больше узнать нельзя, отличить от земли нельзя. И только тогда, когда это семя уже нельзя отличить от почвы, в которой оно находится, тогда начинается плодотворение. И этот плод может явиться не только драматически, каким-то потрясающим образом, но самым малым, незаметным образом.

Об этом говорит рассказ о горчичном зерне. Малюсенькое зерно падает на землю, углубляется в нее, начинает таять, как бы исчезать, перестает иметь свою обособленную личность, ради того чтобы сродниться, срастись с той почвой, в которой оно находится. Потом это малюсенькое зерно дает плод, и вырастает целый куст, где могут укрыться птицы небесные, громадные по сравнению с малюсеньким зерном. И поэтому нам надо помнить, что не обязательно мы должны что-то громадное принести, какое-то откровение дать. Иногда одно слово, сказанное вовремя, даже сказанное нечаянно, может человеку переменить жизнь. Причем не обязательно Божественное слово – просто слово, которое исходит из недр чего-то чему мы сами научились.

Когда-то я преподавал в Русской гимназии в Париже. Помню, однажды девочка лет четырнадцати сидела и весь урок плакала. Когда она выходила, я стоял у дверей. Я ее остановил и сказал: «Не отчаивайся никогда!» Она прошла мимо. Я не знал, что с этим словом случилось; но для меня это слово имело громадное значение, потому что я верю в помощь Божию в этом отношении. Двадцать пять лет спустя она меня разыскала и написала письмо, что в тот день эти слова дали ей силу жить и надежду на будущее; это будущее перед ней раскрылось, как победа. В тот момент я только сказал ласковое слово бедной плачущей девочке, но оно было сказано изнутри моего собственного опыта и из того, чему я научился от Христа. И это очень значительно переменило для нее нечто <…>.