Святитель Игнатий Брянчанинов - Избранные письма Страница 18

Христос с тобою, всем братиям мой усерднейший поклон. Тебе преданнейший друг

64 (134, 13). Практические советы иером. Игнатию в деле управления обителью

Истинный друг мой, отец Игнатий!

Послушника Кириловского согласись принять, а также и чиновника из Опекунского совета. А плац-адъютанту Иготину скажи, что от печали не должно идти в монастырь, в который можно вступать только по призванию. Все, сколько их знаю, поступившие в монастырь по каким-либо обстоятельствам внешним, а не по призванию, бывают очень непрочны и непременно оставляют монастырь с большими неприятностями для монастыря и для себя. А потому решительно откажи.

Относительно дела с Пафнутием будь осторожен и терпелив; так нужно вести себя относительно людей лукавых. Пожалуй сделают по желанию твоему, но потом этим обстоятельством, как фактом, будут доказывать, что ты неоснователен в твоих действиях. А много ли надо, чтоб уверить дураков в чем-нибудь. Пусть Пафнутий действует, как хочет и скучает, как хочет: потому что он, несмотря на все мои убеждения, начал сам действовать, вопреки всем моим истинно-дружеским и благонамеренным советам.

[…] Всем кланяюсь и братии и знакомым. Христос с Вами.

65 (136, 15). О значении искушений и скорбей

Поздравляю тебя, истинный друг мой, с праздником Богоспасаемой обители нашей. […] К нашей обители есть милость Божия: потому что в ней хотя и не столько, сколько следовало бы, есть люди, имеющие намерение быть приятными Богу. Господь посылает и искушения: кому посылаются скорби, тот, значит, есть часть Божия; а кому идет все как по маслу, – тот часть диавола. А когда Господь восхощет взять его из части диаволовой, то взимает посланием скорбей. Скорби – чаша Христова на земли. Кто на земле участник чаши Христовой, – тот и на Небе будет участником этой чаши. Нам она – непрестающее наслаждение. Четырнадцать лет, как мы с тобою плывем вместе по житейскому морю. Не видать как они прошли; не увидим, как и остальная жизнь пройдет. Временная жизнь, когда в нее вглядишься, только льстит – Блезир, как Русские говорят, не более того.

[…]

66 (139, 18). Благопожелания

Господь да укрепит тебя. Он попускает возлюбленным Своим утомляться, по выражению отцов, а после уже показует им мало-помалу Свои духовные дарования. Надеюсь, что милосердный Господь, видя твое и мое произволение, даст нам пожить сколько-нибудь и для душ наших, а не для одного временного. Христос с тобою.

67 (141, 20). Совет жить настоящим днем, а не будущими мечтами

…Утешаюсь вполне, что произволение твое к духовной жизни развивается. В свое время Бог устроит все; наилучшее – предаваться Его святой воле и не думать о завтрашнем дне, когда нет особенной причины думать о нем. А то многие живут в будущем мечтами и заботами своими, а настоящее выпускают из рук. Сердечно радуюсь, что праздник провели все благополучно, в своем семейном кругу, без всякой заплаты. Так эти чуждые заплаты нейдут к нашему обществу! Всегда эти подлости чем кончаются? Прочеловекоугодничают век свой, остаются чуждыми всякого Божественного чувства, предают, предают и, наконец, сами предаются смерти, сколько ни отнекиваются от нее. […]

Христос с тобою! Проволочимся как-нибудь во время этой краткой земной жизни – лишь бы Бог принял нас в вечные кровы.

Тебе преданнейший друг

68 (142, 21). О формировании человека

[…] Предоставь воле Божией – мой приезд; я имею намерение такое: тогда выехать отсюда, когда уверюсь, что я выздоровел и окреп совершенно, что могу пуститься в дорогу безопасно, что приехав к Вам не буду лишь лежать в праздности, но и споспешествовать общей пользе. Сознаюсь, – в последнее время у меня очень было на совести, что я мало занимался братиею, то есть назиданием их. Это занятие намереваюсь возобновить, когда милосердый Господь возвратит меня с обновленными силами. Глаза мои так поправились, что пишу свободно при одной свечке. Но все еще слаб и больше лежу.

Настоящее твое положение хотя и сопряжено с некоторыми скорбями, но оно тебя формирует, укрепляет. Я очень рад, что Бог, столько к тебе милосердый, дарует тебе способ сформироваться правильно, на пути прямом, чистом. Беда – когда человек формируется на кривых путях: во всю жизнь свою будет смахиваться в шельмовство. […] […] Христос с тобой.

69 (146, 25). Совет в терпении проходить возложенное служение; о цели своего вступления в монастырь; желание поселиться в более уединенной обители

К слову «бесценнейший» не прибавлю слова «мой», потому что все мы – Божии. Не желаю Божие похищать себе, а когда милосердый Господь дарует мне Свое, – «благослови, душе моя, Господа и вся внутренняя моя имя святое Его». – А Божие да пребывает Божиим, и я буду им пользоваться, как Божиим.

Господь да подкрепит тебя в несении трудностей, с которыми сопряжено твое настоящее положение, которыми образуется разум твой и душа твоя. Вижу над тобою особенный Промысл Божий: Бог полюбил тебя и ведет к Себе. А потому показывает тебе мир во всей наготе его, показывает, как в нем все тленно, все пусто; как все его занятия и хлопоты крадут у человека время и отводят от благочестивых занятий и добываемого ими блаженства вечного. Все это надо увидать ощущением души; а в книге не вычитаешь, доколе не отверзутся душевные очи. Возложись на Господа: в терпении твоем стяжевай душу твою. Терпение подается верою, а вера зависит от произвола человеческого: потому что она естественное свойство нашего ума. Кто захочет, тот тотчас может ее иметь в нужной для него мере.

Отсюда я ничего не писал тебе об уединении, хотя и очень помнил, что обещал написать пообжившись. […] Мои мысли об этом предмете те же, что и в Сергиевой; мне нечего себя испытывать, а в мои годы и не время; образ мыслей сформировался, а годы ушли. Можно быть решительным. То, что я здесь не поскучал, можно сказать, ни на минуту, – нисколько не странно; противное было бы странно.

Пошедши в монастырь не от нужды, а по собственному избранию и увлечению, – пошедший в него не ветренно, а по предварительном, подробном рассмотрении, – сохраняя цель мою неизменною доселе, я, по естественному ходу вещей, не скучал в монастыре, не скучаю, и впредь надеюсь быть сохраненным милостию Божиею. Тот монастырь для меня приятнее, который более соответствует монашеской цели. Здесь мне нравится уединение, простота, в особенности же необыкновенно сухой и здоровый воздух, чему причина грунт земли, состоящий из хрящу и песку. Место более уединенное можно найти, в особенности более закрытое лесом. Здесь роща с одной стороны, с прочих на десятки верст открытое место, почему ветры похожи на ветры Сергиевой пустыни, – сильны, но мягки, нежны. Я говорил, на всякий случай, здешнему Преосвященному, чтоб нам дал не важный, но пользующийся выгодами уединения, местоположения и климата монастырек, на что он очень согласен. […]

Затем Христос с тобою. Поручающий тебя милости Божией и молитвам Пр. Сергия.

Преданнейший друг

70 (147, 26). Желание написать книгу вроде «Подражания Христу» в духе Восточной Церкви

После последнего письма моего к тебе меня повертело в течение двух суток: некоторые жилы ножные освободились от своей мертвости. Предшествует разрешению всякой боли – верчение. Вот образчик книги, которая давно формировалась у меня в голове, а теперь мало-помалу переходит из идеального бытия в существенное: это будет вроде «Подражания Христу» – известной западной книги; только наша. (Включаю тебя и прочих ради Бога единомудрствующих со мною в число сочинителей книги, потому употребляю выражение: «наша»). Совершенно в духе Восточной Церкви – и выходит сильнее, зрелее, основательнее, с совершенно особенным характером. Эту книгу желалось бы продвинуть, хоть до половины, доколе я здесь – в уединении. Такое дело, сделанное до половины, почти уже сделано до конца.

[…]

Христос с тобой, тебе преданнейший друг

71 (148, 27). О начале болезней

[…]

Все мои болезни начались с того, что, бывши еще юнкером, я жестоко простудил ноги, оконечности их; от различных медицинских пособий чувствовал облегчение временное, но оконечности ног никогда не вылечивались, год от году приходили в худшее положение и наконец привели меня в такое состояние болезненности, которое тебе известно, как очевидцу. Теперь по милости Божией, кажется, радикально излечусь. Но во всем идет сильнейший переворот, какая-то переборка, перерождение всего, отчего большую часть времени провожу в постели, в оцепенении, не занимаясь ничем, почти ниже чтением. […]