Софроний Сахаров - Видеть Бога как Он есть Страница 18

Первое слово Господа, по выходе Его из пустыни, было: “покайтесь; ибо приблизилось Царство Небесное” (Мф. 4, 17). Он Сам и есть сие Царство. И вот, мы, люди, видим Его: Он встал пред нами так близко, что можно было не только видеть, но и “руками осязать” (1 Ин. 1, 1). И когда “осязаемый” образ предвечного Бога в величии Своей любви уязвит нашу душу, то последняя никогда не может забыть о сем чуде. “Подобно Царство Небесное купцу, ищущему хороших жемчужин, который, нашедше одну драгоценную жемчужину, пошел и продал все, что имел, и купил ее” (Мф. 13: 45-46). В этих притчах Господь говорит о том, что я сейчас имею в виду. Узрев духом Красоту Бога, человек уже все, что и имеет в пределах Земли, оставляет, чтобы стяжать то “сокровище”, ту “жемчужину”.

Когда Дух Святой являет духу нашему во Свете несозданном Божию действительность, тогда душа нуждается найти мужество поверить данному видению: оно безмерно превосходит все, что мы знаем в обыденной жизни. Переживший сие состояние может как-то понять колебания Святой Девы Марии при благовестии Архангела Гавриила. И только тогда Ей были открыты и те страдания, с которыми связано Ее служение миру, — “Мария сказала: се, Раба Господня; да будет Мне по слову твоему. И отошел от Нее Ангел. Вставши же Мария во дни сии, с поспешностью пошла в нагорную страну, в город Иудин. И вошла в дом Захарии, и приветствовала Елисавету. Когда Елисавета услышала приветствие Марии, взыграл младенец во чреве ее, и Елисавета исполнилась Святого Духа, и воскликнула... “благословенна Ты между женами, и благословен плод чрева твоего! И откуда мне сие, что пришла Матерь Господа моего ко мне?.. Блаженна Уверовавшая, потому что совершится сказанное Ей от Господа”. Получив такое подтверждение истинности данного Ей откровения, Мария сказала: “Величит душа Моя Господа; и возрадовался дух Мой о Боге, Спасителе Моем” (Лк. 1: 38-47). “...увидев Его, Апостолы поклонились Ему; а иные усомнились”, ибо происходившее превосходило меру человека (Мф. 28, 17; см. также: Лк. 2, 35; Мф. 20, 22; Деян. 9: 15-16).

Свет нетварный сначала открывает нам наше состояние, которое ужасно; и мы сходим в нашем сознании в преисподнюю нашего ада и видим себя в нашем уничижении, как мы есть. Но когда Свет приходит уже иным образом, во славе, тогда смирившаяся душа нуждается, чтобы Сам Бог взял ее в руки Свои и дал ей силу понести несказанный дар.

Грех начинается услаждением, а кончается трагической гибелью. Спасение от власти греха над нами начинается болезненным покаянием, но конец его — благое торжество. Не раз я слышал от людей нашего времени: “готов принять религию, если она дает мне радость”. Но они думают о радости с самого начала их веры, что не всегда возможно. И те же самые люди действительно понесут огромный труд, чтобы создать для себя базу в борьбе за насущный хлеб или за некоторые привилегии. Еще больший подвиг необходим для артистов, чтобы усовершиться в избранном ими роде искусства. Нередко даже всю свою жизнь поэты и живописцы, писатели и музыканты легко идут на всякие лишения из-за любви к искусству. Так и еще более с радостью терпят все те, кому дано было преимущественно прикоснуться к небесному пламени.

Возьмем учение Христа: “Блаженны нищие духом; ибо их есть Царство Небесное”. Уже теперь блаженны они, или только в грядущем Царстве? “Блаженны алчущие и жаждущие правды... блаженны милостивые... чистые сердцем... миротворцы... блаженны изгнанные за правду... блаженны вы, когда поносят вас... злословят за Меня. Радуйтесь и веселитесь; ибо велика ваша награда на небесах...” (Мф. 5: 3-12). Возможно ли сие осуществить без великой брани со своими страстями, без сокрушительного плача, без множества скорбей, без жгучей печали? Конечно, нет. Но как это ни странно, лучи светоносного Царства Небесного уже с самого начала веры во Христа-Бога начинают нас достигать. “... истинно говорю вам: нет никого, кто оставил бы дом, или родителей, или братьев, или сестер, или жену, или детей для Царствия Божия, и не получил бы гораздо более в сие время, и в век будущий жизни вечной” (ср. Мк. 10, 30; Лк. 18: 29-30).

Все, о чем говорит Господь, стяжевается многими страданиями ищущей Бога души, влекущейся к Нему силою любви. Сия любовь устремляет дух человека к Богу с такой властью, что в нем прекращают действовать многие, усвоенные ранее рефлексы и реакции. Дух человека предстоит как ум — Уму Первому, в совлечении всего видимого, преходящего. Это состояние у аскетов называется “чистою молитвою”. Человек при этом бывает вне земных категорий: он ни старый, ни молодой; ни эллин, ни иудей, ни скиф, ни варвар; ни царь и ни раб; ни богат, ни беден; ни ученый, ни неуч. Даже больше того: ни муж, ни жена. Он тогда “новая тварь” во Христе Иисусе (ср. 2 Кор. 5, 17; Гал. 6, 15; Гал. 3: 26-28).

Когда покаяние христианина достигает наибольшего напряжения, тогда он вступает в битву с “князем мира сего” (Ин. 12, 31; 14, 30; 16, 11). Ум Врага — космических измерений. С ним у нас идет невидимая брань. С большим основанием можно сказать, что все, что есть в пределах духовного мира, встретит дух христианина, кающегося до дна. Так должно быть потому что покаяние приближает человека к подобию Христу — Господину мира. Чтобы сообщилась человеку полнота богоподобия и в Господстве, он, человек, подвергается испытаниям на всех уровнях. Ему предстанет множество видений, возможных и в не-христианских мистических опытах. Но встречается он со всем сим в иной перспективе, как бы обратной: то, чего ищут адепты иных учений, к чему они стремятся, что они принимают за истину, христианин переживает как выпады из подлинной жизни. Явившийся ему Свет Божий дает видеть бездны ада; но так, что он распознает призраки истины, влекущие к себе неопытного подвижника. “Берегитесь, чтобы кто не прельстил вас” (Мф. 24, 4). На чужих же путях состояния христианского духа — неведомы. Прежде всего в этом порядке стоит Свыше сходящая любовь, объемлющая состраданием всю тварь.

Боль любви к Богу на краткие мгновения бывает похожа на боль сердца, пронзенного раскаленным железом. Но, — опять “но”, сия боль срастворена с невыразимо сладостной и воистину всеобъемлющей любовью. Получается, что и боль, взятая только как таковая, и радость без боли — были бы смертельны для нашего психосоматического организма.

В моем конечном анализе, после десятков лет покаянной молитвы, я убедился, что было бы непоправимой ошибкой смешать описанную мною боль любви Христовой с явлениями патологического порядка. Страдания кающегося — не суть ни нервное расстройство, ни следствие неудовлетворенных страстей похоти, ни психологический конфликт, ни потеря разумного контроля; нет в них и какой-либо иной патологии. Совсем нет. Они, эти страдания, по природе своей принадлежат иному плану бытия. В некоторые начальные периоды они отражаются на всем человеке, т.е. и на душе его и теле, так что весь человек страдает; но духовные страдания по Богу не убивают человека, а оживотворяют. Этим путем человек препобеждает последствия падения, — освобождается от живущего в нем “закона греховного” (ср. Рим. 7, 23).

Труден путь нашего возрождения возврата в первозданное состояние. Но никак не оправдано никакое уклонение от сего подвига. Возьму для примера нашу эпоху с ее революционными движениями. Опыт, более чем полувековой, убедительно показал всему миру, насколько трудно и болезненно перейти от одного социального строя, несправедливого, созданного в условиях страшного падения человечества, к другому, тоже еще далекому от Божией Правды, кажущемуся все же менее жестоким. В этой страстной борьбе миллионы людей идут на всякий риск, вплоть до смерти. И все их “понимают”. Возьмем этот пример, чтобы оправдать “риск” христианского аскета. Да, не просто, не легко преображается наша жизнь из тления в нетление, из временности в бессмертие.

Неизбежно одно из двух: или в погоне за психофизическими услаждениями и комфортом, удаляться от Бога, а следовательно умирать духовно; или в стремлении к сверх-природному образу бытия — умирать для мира сего. В этом “умирании” крест наш, наше распятие. Многие в усилиях добиться реализации представляющегося им идеала — гибнут, хотя речь идет лишь о временном торжестве. Христианин же, в обретенной им в Боге свободе своего бессмертного духа, готов страдать за осуществление высшей истины. В этом его, христианина, достоинство, подобного которому не встречается в природном мире.

“И произошла на небе война: Михаил и Ангелы его воевали против дракона, и дракон и ангелы его воевали против них, но не устояли, и не нашлось уже для них места на небе. И низвержен был великий дракон, древний змий, называемый диаволом и сатаною, обольщающий всю вселенную... И услышал я громкий голос, говорящий на небе: ныне настало спасение и сила и царство Бога нашего и власть Христа Его... Они победили его кровью Агнца и словом свидетельства своего, и не возлюбили души своей даже до смерти. Итак веселитесь, небеса и обитающие на них...” (Откр. 12: 7-12).