Георгий Чистяков - Путь, что ведёт нас к Богу Страница 18

Так вот, литания напоминает чем‑то акафист, потому что она состоит из повторяющегося ora pro nobis - молись за нас, и обычно читается первая часть строки и поется ora pro nobis. Литания всегда начинается словами: Кирие, элейсон, Христе, элейсон, Кирие, элейсон, то есть Господи, помилуй, Христос, помилуй, Господи, помилуй; Христос (еще раз), услышь нас, Christe audi nos, Christe exaudi nos, Pater de caelis, Deus, miserere nobis… Отец небес, Бог, помилуй нас, и т. д. И затем: Mater Christi, ora pro nobis - Мать Христова, молись за нас. Materdivinae gratiae, ora pro nobis, — Мать божественной благодати, молись за нас; Mater purissima, ora pro nobis — Мать Чистейшая, молись за нас; Mater castissima, ora pro nobis; Materinviolata, ora pro nobis; Mater intemerata, ora pro nobis; Mater amabilis, ora pro nobis; Mater Creatoris, Mater Salvatoris — Мать Создателя, молись за нас; Мать Спасителя, молись за нас; Дева чистейшая, молись за нас; Дева почитаемая, молись за нас; Virgo praedicanda, Virgo potens, Virgo clemens, - самые разные определения, и всегда or a pro nobis.

Интересно, что в ежедневной практике католического богослужения XIX и начала XX века во многих деревенских приходах было принято, что священник служит мессу про себя, он не произносит ни одного слова вслух; все, что написано в миссале, он произносит про себя, включая чтение Евангелия. Есть французский термин messe basse - тихая месса, а в это время прихожане поют литанию. Значит, кто‑то возглашает: Mater amabilis, — и все отвечают: ora pro nobis; Mater admirabilis, — и все отвечают: ora pro nobis-, Mater divinae gratiae, — и все вместе: ora рт nobis, — а месса совершается про себя. Вот есть такой обычай. Но надо сказать, что, кроме этой литании лоретанской, есть еще литания Имени Иисусову — более позднего времени, потому что эта литания появилась, вероятно, тоже под влиянием акафиста, переведенного на латынь когда‑то на рубеже X‑XI‑XII веков, не позже, а уже более поздняя литания, современная, написанная в XIX веке, — литания Святому Сердцу. Есть литания Иосифу, есть литания Михаилу–архангелу, есть литания Всем Святым, такая же, с обращениемora pro nobis к каждому святому: молись за нас. Эта литания входит в состав вечернего богослужения в преддверии Пасхи. Таким образом, можно сказать, что это тоже целый богослужебный жанр, представляющий собой аналог славянских акафистов, потому что на сегодняшний день литаний написано, наверное, 20 или 30. Их было когда‑то две — литания лоретанская и литания Имени Иисусову, затем прибавилась — Святому Сердцу. Но теперь литания Святому Сердцу уже, конечно, старая, а за XX век написаны десятки литаний на всех языках мира.

Всем известен гимн Stabat Mater dolorosa Juxta crucem lacrimosa Dum pendebat Filius, Cuius animam gementem Contristatam et dolentem Pertransivit gladius. О quam tristis et afflicta Fuit ilia benedicta Mater Unigeniti. Он написан, как «Божественная комедия» у Данте, — терцинами: dolorosa - lacrimosa, - рифмуются две строчки, а у третьей здесь нет рифмы, и далее тоже рифмуются две строчки, т. е. первая со второй и четвертая с пятой: dolorosa - lacrimosa; gementem - dolentem, а третья gladius рифмуется с шестой Filius. Afflicta - benedicta, а в следующей терцине - dolebat и videbat, inclyti, рифмуемое с Unigeniti. Текст знаменитый: все, начиная с музыкантов XIII века и заканчивая Перголезе, писали на эти слова свои музыкальные произведения. Но интересно то, что сам автор Якопоне да Тоди написал два гимна: Stabat Mater dolorosa и Stabat Mater speciosa: Стояла Мать скорбящая и Стояла Мать прекрасная, speciosa. В гимне Stabat Mater dolorosa- стояла Мать скорбящая Juxta Сгисет lacrimosa - у Креста, полная слез. А во втором гимне - Juxta fenum gaudiosa.

Juxta Сгисет - у Креста; Juxta fenum - у охапки сена;

lacrimosa - полная слез, gaudiosa - радостная; там -

Dumpendebat Filius - когда висел Сын на Кресте, здесь -

Dumjacebat Parvulus - когда лежал Младенец.

То есть один гимн посвящен стоянию Богородицы у Креста, второй гимн — стоянию Ее у яслей с только что родившимся Иисусом. И дальше: Cuius animam gementem Contristatam etdolentem Pertransivit gladius - чью душу стенающую, gementem, и contristatam et dolentem, печальную и скорбную, пронзил меч - pertransivit gladius. Это как Симеон–Богоприимец говорит в Евангелии от Луки: меч пронзит Твою душу, Тебе будет больно. Так вот, Ее душу пронзил меч, а здесь Cuius animam тоже, но уже не gementem — стенающую, a gaudentem — радующуюся, и не contristatam et dolentem — печальную и страждущую, a laetabundam et ferventem - полную веселия и горения. Тоже pertransivit - пронзил, но не gladius, a jubilus — ликование: пронзило ликование. О quam tristis et afflicta - О, как печальна и несчастна! —  Fuit ilia benedicta Mater Unigeniti - была эта благословенная Мать Единородного. Во втором гимне: О quam laeta et beata — О, как радостна и блаженна! Там — как печальна и несчастна; здесь — о, как радостна и блаженна! Fuit ilia immaculata - была эта Непорочная. В первом гимне — эта Благословенная, а здесь — Непорочная; и там и здесь Mater Unigeniti - Мать Единородного; Quae maerebat et dolebat ~ как горевала и страдала; quae gaudebat et ridebat - как радовалась и улыбалась; Pia Mater dumvidebat - Благочестивая Мать, когда видела, — а здесь Exsultabat cum videbat - и веселилась, когда видела; Nati poenas inclyti - муки, poenas, висящего Славного Сына, а здесь Nati partuminclyti - Рождество, partum, Славного Младенца, Рождение Славного Младенца. Quis est homo, Qui поп Jleret? — есть ли человек, который не заплачет? — а здесь: Quisquam est qui поп gauderet? — есть ли, кто не возрадуется? Christi Matrem si videret - если увидит Мать Христову, — это одинаково и там, и здесь. In tanto supplicio — в такой мольбе — в гимне Stabat Mater dolorosa, и in tanto solatio — в таком утешении - в гимне Stabat Mater speciosa.

Кажется нам, когда мы сравниваем эти два гимна, что они как отражение один другого в зеркале, но в совершенно разной мотивации. Полон скорби гимн Stabat Mater dolorosa - действительно полон скорби, более скорбного песнопения, наверное, нет на белом свете. В Великую пятницу, когда в Колизее совершается чин «стояние Via Crucis - дорога Христова», то по частям поется гимн Stabat Mater. Не случайно все помнят десятки Stabat Mater, которые действительно больно слушать, настолько эта проникающая в душу скорбь передана в самих этих стихах. Есть неполный и без рифм перевод В. А. Жуковского на русский язык, и есть полный и с рифмами замечательный перевод поэта Эллиса — Льва Львовича Кобылинского. Эллис — это псевдоним. У него есть сборник стихов, который называется «Стигматы». Потом Эллис уехал в Швейцарию, там стал католическим священником, но еще в начале века он прекрасно переводил латинские гимны. «Стигматы» были переизданы в Томске несколько лет назад. Этот прекрасный перевод Stabat Mater dolorosa с рифмами, абсолютно точно соответствующий латинскому подлиннику, — это действительно какой‑то такой филологически–поэтический подвиг Эллиса. Если же обратиться ко второму гимну, то Stabat Mater speciosa действительно полон радости, хотя состоит почти из того же материала, что и Stabat Mater dolorosa: одно прилагательное заменено на другое — похожее по форме, противоположное по смыслу; одно причастие заменено на другое — похожее по форме, противоположное по смыслу. Он весь соткан из антонимов к предыдущему, причем грамматические формы остались теми же: прилагательные, причастия, глаголы в imperfection, в прошедшем незаконченном. То есть с точки зрения формы — просто одни слова заменены на другие, с другим значением, с той же грамматикой; с точки зрения содержания — совершенно разные гимны. Это какая‑то часть средневековой культуры, для которой действительно элемент паззла играл очень большую роль — вот это надо иметь в виду. Собирались фрагменты: то, что они читали, то, что они пели, то, что они переживали, — но этот паззл приобретал какую‑то удивительную целостность в результате. Как это получалось — я сказать не могу. Наверное, это и есть тайна поэзии. Наверное, это есть тайна искусства.

Есть тема, о которой говорят как о моменте разногласий между Западом и Востоком. Это — Непорочное Зачатие. Но есть такая молитва в славянском Часослове, которая всегда читается во время Великого поста: «Нескверная, Неблазная, Нетленная, Пречистая»… и так далее. Разве это не соответствует латинскому слову Immaculata, что значит «непорочная»? Само это слово, вернее, аналогичные ему греческие прилагательные составляют саму сердцевину того, что мыслит о Пречистой православный Восток. Только на Западе это осмыслено в виде догмата, а на Востоке исповедуется в песнопениях, и — более того — Восток всегда протестует против догматического оформления этого древнего учения. На самом же деле, что в западном богословии присутствует эксплицитно, сформулированно, в восточном живет, как правило, имплицитно, скрыто: в песнопениях, в живой традиции, но без догматического оформления.

«Вера в личную безгрешность Богоматери в Православии, — пишет о. Сергий Булгаков в книге «Купина неопалимая», изданной в Париже в 1927 г., — есть, так сказать, благоуханное курение, молитвенное облако, сгущающееся из фимиама благочестивого Ее почитания в Церкви». И в самом деле, Преблагословенная и Пречистая Дева именуется в молитвах как «Нескверная (аатнАе), Неблазная (apoAuvxe), Нетленная (acpSoQe), Пречистая (axQcrvxe), Чистая» (ayvr|) и т. п. Или, как говорит Дидим Александрийский, del xai 6ia navxax; apcopo^ naqQevoc,, т. е. «всегда и присно Непорочная Дева»… Все эти эпитеты, которыми награждается Богородица, начинаются с префикса «а-», т. е. «не-» — это, если так можно выразиться, апофатическая марио- логия христианского Востока, цель которой показать, что Святая Дева никоим образом не причастна ни греху, ни скверне, ни пороку, ни тлению, ни какой бы то ни было нечистоте. Все эти прилагательные сродни латинскому immaculate,…