Петр Ильинский - Легенда о Вавилоне Страница 19

Сразу же скажем — легенд здесь три: об Исходе, о Завете с Богом[146] и о даровании Закона. Подробности законодательства, в том числе религиозного, за исключением, быть может, нескольких ритуальных формул, включены в текст поздними редакторами и нас интересовать не должны, как и подробная история завоевания Палестины, тоже отредактированная и отражающая политические реалии сразу нескольких периодов[147]. А вот Исход, Завет и Закон — события краеугольные, и мимо них пройти нельзя. При этом главными являются Завет и Закон — возникновение концепции единобожия (монотеизма) и связанных с ней этических и законодательных норм. Исход же значим не столько философски, сколько исторически. Он первичен, без него не было бы ни Завета, ни Закона; он им предшествует, он их порождает. Чтобы заключить договор с народом и даровать ему свои установления, Господь должен был его создать, или, в библейской терминологии, «вывести его из Египта». С этого мы и начнем.

Были ли евреи в Египте? И выходили ли из него? Если да, то при каких обстоятельствах? Эти вопросы обсуждаются уже давно — людьми как пристрастными, так и квалифицированными. Некоторые отвечают на сей вопрос отрицательно, указывая обычно на то, что никаких материальных следов Исхода пока обнаружить не удалось. И, наверное, добавим, не удастся, поскольку событие было давнее и, с вещественной точки зрения, невеликое. Это еще раз заставляет задаться вопросом о соотношении материальной и нематериальной сторон любого исторического процесса: какая из них важней?

Заметим, что самоназвание израильтян — «ибри», т. е. «перешедшие через реку» — объясняется переходом их кочевых предков через Евфрат, а не через Иордан, как многие думают. Это предположительно произошло в ходе движения части протоиудеев с востока на запад, т. е. из Верхней Месопотамии в Сирию и Трансиорданию и только потом — в Палестину[148]. Не исключено, что отражением этих событий является упоминание о жизни Авраама в Харране, находившемся как раз в верхнем течении Евфрата{38}.

Что же известно помимо библейского текста? Египетские источники несколько противоречат друг другу, но по совокупности дают следующую картину: да, кочевые племена действительно иногда приглашались «на проживание» в «землю Кемет»[149], да, иногда в силу смутных обстоятельств поселенцы из нее, наоборот, изгонялись и, согласно одной очень поздней версии, подобное изгнание было связано с каким-то особым культом, который практиковали кочевники и «примкнувшие к ним лица». Кроме того, в середине II тыс. до н.э. Египет подпал под владычество пришельцев-гиксосов, тоже кочевников не вполне понятного происхождения, возможно семитского, которые примерно два века спустя были изгнаны из страны, несмотря на помощь, которую им оказывали союзные племена. Еще один важнейший факт египетской истории мы должны вспомнить — великую религиозную реформу фараона Эхнатона[150], бывшую первой в истории человечества попыткой привести духовные верования к одному знаменателю, иначе говоря, ввести единобожие. После смерти Эхнатона реформа заглохла, и сами ее обстоятельства вплоть до великих археологических открытий XIX–XX вв. были покрыты мраком. Поскольку историю писали жрецы — противники покойного фараона и его победители. Последнее, как мы знаем, достаточно часто случается и в наше время.

Теперь об анализе библейского текста. Неоднократно и, по нашему мнению, справедливо указывалось, что история Исхода не столь героична, чтобы возводить к ней выдуманную историю нации. Другими словами, если Яхвист хотел изобрести что-то возвышенное, он мог бы сочинить нечто более высокопарное, чем побег своих прародителей через тростниковые болота под давлением превосходящих сил противника[151]. Это замечание весьма уместно. Вообще в анализе подобных апологетических текстов необходимо обращать внимание на те подробности, которые автор объясняет, которые он не может умолчать в силу их общеизвестности, но которые не вполне укладываются в его основную концепцию[152].

Именно такой исключительно важной подробностью является несомненное египетское происхождение Моисея. Судя по всему, основатель иудейской нации был египтянином. Об этом Яхвист не мог умолчать, потому что не хотел, а возможно, даже и не думал опускаться до фальсификации. Биография Моисея уже прочно являлась частью устной национальной истории, и нельзя было отбросить какие-либо ее детали. Но вовсе не возбранялось их объяснять. Так появилась на свет общеизвестная легенда о корзинке из тростника, подозрительно напоминающая традиционную версию происхождения Саргона. Добавим, что с точки зрения филологов, имя «Моисей» (в чуть более точной латинской транскрипции «Moses») вполне египетское, данное, по-видимому, в честь какого-то местного бога. Египетский глагол, от которого оно произошло, означает «рожать», «Moses», таким образом, есть рожденный этим самым богом или попросту его сын. Впоследствии первая часть имени была утрачена или просто не использовалась его носителем, возможно именно потому, что он нашел себе Бога, заменившего то божество, от которого он получил свое имя во младенчестве[153]. Из обладателей похожих имен вспомним знаменитого фараона, известного как Рамсес (Ramses, Rameses, Ramesses[154]) Великий — временем его правления обычно и датируется Исход.

ибо так написано через пророка: “И ты, Вифлеем, земля Иудина, ничем не меньше воеводств Иудиных; ибо из тебя произойдет Вождь, Который упасет народ Мой Израиля”» (Матф. 2:4–6, цит. пророк Михей, 5:2). С. С. Аверинцев уточняет: «…Ибо из тебя выйдет Правитель, что будет пасти народ Мой, Израиль» (Аверинцев С. С. Переводы: Евангелия. Книга Иова. Псалмы. Киев, 2004. С. 9). Еще четче перенос из Назарета в Вифлеем обозначен у Луки: «Пошел также и Иосиф из Галилеи, из города Назарета, в Иудею, в город Давидов, называемый Вифлеем… записаться с Мариею, обрученною ему женою, которая была беременна. Когда же они были там, наступило время родить Ей» (Лук. 2:4–6). Вывод, который делают из этого многие библеисты, прост: Спаситель был из Назарета.

Правил Рамзес долго и успешно. И так как сведений о его потоплении в Чермном (Красном) море[155] история не сохранила, то для философского удобства освобождение евреев переносят чуть попозже — во времена Рамзесова наследника. Но и здесь закавыка: в одной из надписей сей наследник, фараон Мернептах (Мер-не-Птах), похваляется своими военными подвигами, в частности упоминая о том, что Израиль от этих подвигов нынче «уничтожен, и семени его больше нет». Эта надпись, между прочим, является древнейшим известным упоминанием об Израиле (ок. 1207 г. до н.э.). Это опять же сильно запутывает вопрос: если израильтяне только-только сбежали из Египта, то когда они успели создать государство, разрушением которого не считал зазорным кичиться сам фараон? И непонятно: все-таки какой из фараонов потонул? И первенец которого из них умер вместе с остальными египетскими младенцами?

Все эти несообразности очень долго поднимали на щит разного рода антибиблеисты, упорно не желавшие видеть за деревьями лес. Сейчас же понятно, что в рассказе об Исходе следы реальных исторических событий слились с многочисленными фольклорными и теологическими наслоениями и поэтому четкой реконструкции не поддаются[156]. Поэтому мы даже не будем пытаться разобраться в хронологии и объяснять десять казней египетских: они не входят в сферу наших интересов и в значительной мере относятся к позднему — священническому (Р) — слою текста. Вместо этого обратимся к процессу древнеиудейского этногенеза, точнее, к тем его следам, которые удастся разглядеть.

Для начала: были ли протоевреи притесняемы в древнем Египте, как об этом повествует Книга Исхода?[157] Ничего определенного на этот счет сказать нельзя, и, вероятно, никаких дополнительных доказательств «за» или «против» никогда не будет дано. Впрочем, есть сведения о большом строительстве, на котором вполне могли быть задействованы инородцы-кочевники, и, возможно, подобная трудовая повинность пришлась им не по нраву. Также имеются сведения о привязанности какой-то группы людей к определенному храму на севере Египта, бывшему центром некоего альтернативного культа. В пользу того, что конфликт египтян с приверженцами Моисея носил религиозный характер, может свидетельствовать любопытный аргумент, который приводит фараону Моисей, дабы оправдать то, что жертва Богу не может быть совершена иудеями в Египте[158]. «Отвратительно для Египтян жертвоприношение наше Господу, Богу нашему; если отвратительную для Египтян жертву мы станем приносить в глазах их, то не побьют ли они нас камнями?»[159]