Протоиерей Александр Мень - ИСТОРИЯ РЕЛИГИИ в 2 томах В поисках пути, истины, и жизни Страница 2

«Нас почитают умершими, но вот, мы живы» (2 Кор 6:9).

ПРИРОДА ВЕРЫ

Что же такое вера? Ученые и богословы определяли ее по–разному и порой очень противоречиво. Религию связывали с чувством нравственного долга (Кант), с чувством зависимости (немецкий богослов Шлейермахер); английский мыслитель Рассел определял ее как страх перед неведомым и т. д.

Мы, конечно, не будем останавливаться здесь на мнении «просветителей», будто религия есть продукт намеренного обмана. От этого взгляда давно отказались и сами атеисты. Зато гораздо упорнее держались они за другую концепцию XVIII в., согласно которой религия — это плод невежества первобытного человека, не знавшего законов природы. Подобные утверждения еще встречаются довольно часто в антирелигиозной литературе. Однако вера живет и тогда, когда знания человека о природе становятся полнее; ее исповедуют люди, стоящие на самом высоком уровне интеллектуального развития.

На особенности верований того или иного народа в значительной степени влияют исторические, географические и этнические факторы. Но религия превалирует над ними: этим объясняется та поразительная духовная общность, которая нередко возникает у народов, разделенных психологическими, расовыми и историческими барьерами. И наоборот, два народа могут составлять расовое, экономическое, историческое и географическое единство, а по своему религиозному сознанию существенно различаться. «Главные барьеры между народами, — пишет английский философ и историк Кристофер Даусон, — не раса, язык или география, но различие духа: эллины и варвары, иудеи и неиудеи, мусульмане и индуисты, христиане и язычники. Во всех этих случаях существуют разные концепции действительности, разная мораль и разные эстетические нормы, словом, разный внутренний мир. В основе каждой цивилизации лежат два духовных фактора: исторически сложившаяся общность мысли и действия и внезапное озарение пророка или мыслителя.

Но если интеллектуальные и духовные изменения приносят ощутимые результаты в материальной жизни народов, то чисто внешняя материальная перемена дает ничтожный положительный эффект, когда она не имеет корня в культуре и психологии. Хорошо известно, что влияние современной материальной цивилизации на примитивные народы обычно не ведет к культурному прогрессу. Наоборот, если оно не сопровождается процессом духовной ассимиляции, оно разрушит культуру, которую завоевало».

Отрыв культуры от ее религиозных основ не может остаться без роковых последствий. Подлинный культурный расцвет немыслим без интенсивной духовной жизни.

Чем была бы история Израиля без Библии и чем без Библии была бы европейская цивилизация? Чем была бы западная культура без католичества, индийская — без ее религий, русская — без православия, арабская — без ислама? Кризисные и упаднические явления в культуре, как правило, бывают связаны с ослаблением религиозного импульса, что приводит творчество к деградации и омертвению.

Большинство определений религии говорит почти исключительно о психологических предпосылках веры, но нас интересует сама ее сущность.

Религия есть преломление Бытия в сознании людей, но весь вопрос в том, как понимать само это Бытие. Материализм сводит его к неразумной природе, религия же видит в его основе сокровенную Божественную Сущность и осознает себя как ответ на проявление этой Сущности.

Материальное бытие очевидно для нас — но как мы можем узнать о Бытии Божественном? Мы не видим и не слышим Высшего Бытия, откуда же нам известно, что оно реально?

Вера представляет собой такое состояние человека, когда он убежден в существовании чего–либо, не основываясь при этом на каких–либо внешних фактических и формально–логических доказательствах, т. е. интуитивно.

Познавая природу, человек во многом опирается на интуицию; она тем более важна в сфере, относящейся к самой сущности бытия. Великий католический мыслитель Фома Аквинат говорил, что если бы путь человека к Богу проходил только через философское, абстрактное мышление, то вера осталась бы уделом ничтожнейшего меньшинства. На деле же мы видим, что религиозность присуща и неграмотному индийскому крестьянину, и европейскому ученому, достигшему вершины современных знаний. И происходит это именно потому, что духовное познание есть плод живой интуиции.

Религиозный опыт можно в самых общих чертах определить как переживание, связанное с чувством реального присутствия в нашей жизни некоего Высшего Начала, которое направляет и делает осмысленным наше существование. Это ощущение дается через непосредственное «видение»,исполненное такой же внутренней достоверности, какую имеет видение собственного «Я». И, только проходя через интеллектуальное осмысление, этот опыт кристаллизуется в понятия и символы.

Плотин, выдающийся философ эллинистического мира, так говорил об этом: «Когда мы видим Бога, то видим его не разумом, а чем–то более высшим, чем разум».

Религиозное переживание нельзя свести ни к какой другой сфере человеческого духа. Точнее всего его можно определить как чувство благоговения. Эйнштейн говорил, что «самое прекрасное чувство связано с переживанием Таинственного… Человек, которому это ощущение чуждо, который потерял способность удивляться и благоговеть, — мертв. Знание о том, что есть сокрытая Реальность, которая открывается нам как высшая Мудрость и блистающая Красота, — это знание и это ощущение есть ядро истинной религиозности».

Самое важное состоит в том, что человек через себя и в себе открывает иное, отличное от природы бытие. И чем интенсивнее и совершеннее процесс человеческого самопознания, тем более достоверным становится этот невидимый мир. «Подняться к Богу, — говорил французский философ Габриэль Марсель, — это значит войти в самих себя, более того, в глубину самих себя, — и себя же самих превзойти».

Наше духовное «Я» — окно в мир вселенского Духа. Как гармония человека с природой является основой его жизни на земле, так Единение с Высшим определяет его духовное существование. Анри Бергсон видел в мистическом опыте не только прорыв к Божественному Единству, но и залог дальнейшего становления человечества.

Происхождение Вселенной всегда волновало людей, особенно людей науки. Жан Жак Руссо еще двести лет назад писал: «Ум путается и теряется в этой бесконечности отношений, из которых ни одно не запуталось и не потерялось в массе. Сколько нужно абсурдных предположений, чтобы выводить всю эту гармонию из слепого механизма материи, случайно приводимой в движение! Напрасно те, которые отрицают единство замысла, обнаруживающегося в отношениях всех частей этого великого целого, прикрывают свои нелепости абстракциями, координациями, общими принципами, всякими эмблематическими терминами; сколько бы они ни старались, я не могу постичь систему существ, подчиненных столь незыблемому порядку. Я не в силах верить… чтобы слепая случайность могла произвести разумные существа, чтобы немыслящее могло произвести существа, одаренные мышлением».

Известно и признание Эйнштейна: «Моя религия — это глубоко прочувствованная уверенность в существовании Высшего Разума, который открывается нам в доступном познанию мире».

Материалисты ставят на его место нечто, называемое ими «материей». Но если этой «материи» присущ разум, то это уже не материя…

Технические открытия и научные теории XIX в. на первых порах, казалось, могли служить подтверждением материализма. Тем не менее он неизменно оставался уделом популяризаторов, а также философов, плохо знакомых с наукой, или ученых, плохо знавших философию. В XX в. под влиянием открытий в области физики и биологии материализм вынужден был сделать уступку: «материей» было объявлено все, что имеет объективную реальность.

Но главный внутренний «нерв» материализма остался неизменным. Этим нервом было бо–гоотрицание. На первом плане оказывались не научные и философские проблемы, а эмоциональный пафос богоборчества.

У Маркса протест против религии диктовался его политической борьбой, так как он отождествлял религию с реакцией. Таким же глубоко эмоциональным, далеким от всякой «научности» был и атеизм Ленина.

«Научное мировоззрение», на которое ссылаются атеисты, само по себе весьма спорное явление. Нет доказательств, что все бытие поддается анализу науки. Корни мировоззрения всегда уходят глубже научного уровня — в веру, в то или иное убеждение.

Теперь уже никто не ищет в Священном Писании ответов на вопросы химии или геологии, а христианство не ставит себя в зависимость от непрестанно меняющихся научных представлений. Человек обращался к Богу и тогда, когда считал Землю плоской, и тогда, когда считал ее планетой, находящейся в центре мира, и тогда, когда поставил на это центральное место Солнце…