Сергей Масленников - Самоукорение и терпение Страница 2

Упражнение в самоукорении вводит в навык укорять себя. Когда стяжавшего этот навык постигнет какая-либо скорбь, – тотчас в нем является действие навыка и скорбь принимается, как заслуженная. «Главная причина всякого смущения, – говорит преподобный авва Дорофей, – если мы тщательно исследуем, есть то, что мы не укоряем себя. Отсюда проистекает всякое расстройство; по этой причине мы никогда не находим спокойствия. Итак, не удивительно, что слышим от всех святых: нет иного пути, кроме этого. Не видим, чтоб кто-либо из святых, шествуя каким другим путем, нашел спокойствие! А мы хотим иметь его и держаться правого пути, никогда не желая укорять себя. Поистине, если человек совершит тьмы добродетелей, но не будет держаться этого пути, то никогда не престанет оскорбляться и оскорблять, губя этим все труды свои. Напротив того: укоряющий себя всегда в радости, всегда в спокойствии. Укоряющий себя, куда бы ни пошел, как сказал и авва Пимен, что бы ни случилось с ним, вред ли, или бесчестие, или какая скорбь, уже предварительно считает себя достойным всего неприятного и никогда не смущается. Может ли быть что спокойнее этого состояния? Но скажет кто-либо: если брат оскорбляет меня и я, рассмотрев себя, найду, что я не подал ему никакого повода к этому, то как могу укорять себя? Поистине, если кто исследует себя со страхом Божиим, тот найдет, что он всячески подал повод или делом, или словом, или каким-либо образом. Если же и видит, как говорит, что в настоящее время не подал никакого повода, то когда-нибудь прежде оскорбил его или другого брата в этом деле или в каком ином, и должен был пострадать за это или за какой другой грех, что часто бывает. Так! Если кто рассмотрит себя, как я сказал, со страхом Божиим, и исследует свою совесть, тот всячески найдет себя виноватым».[9] Чудное дело! Начиная укорять себя машинально, насильно, мы достигаем наконец столько убеждающего нас и действующего на нас самоукорения, что при помощи его переносим не только обыкновенные скорби, но и величайшие бедствия. Искушения уже не имеют такой силы над тем, кто преуспевает, но по мере преуспеяния они становятся легче, хотя бы сами по себе были тяжелее. По мере преуспеяния крепнет душа и получает силу терпеливо переносить случающееся.[10] Крепость подается как бы особенно питательною снедью – углубившимся в сердце смирением. Эта-то крепость и есть терпение.

Несомненная вера в Промысл Божий утверждает в терпении и способствует самоукорению. Не две ли птицы ценятся единым ассарием, сказал Господь ученикам Своим, и не едина от них падет на земли, без Отца вашего. Вам же и власи главнии вси изочтены суть. Не убойтеся убо (Мф. 10, 29–31). Этими словами Спаситель мира изобразил то неусыпное попечение, которое имеет Бог и которое может иметь только один всемогущий и вездесущий Бог о рабах и служителях Своих. Таким попечением Бога о нас мы избавлены от всякого малодушного попечения и страха о себе, внушаемых нам неверием. Смиримся убо под крепкую руку Божию, да ны вознесет во время, всю печаль нашу возвергше Нань, яко Той печется о нас (1Пет. 5, 6–7). Когда мы подвергаемся скорби, Бог видит это. Это совершается не только по Его попущению, но и по Его всесвятому Промышлению о нас. Он попускает нам потомиться за грехи наши во времени, чтоб избавить нас от томления в вечности. Часто случается, что тайный и тяжкий грех наш остается неизвестным для человеков, остается без наказания, будучи прикрыт милосердием Божиим; в это же время, или по истечении некоторого времени, принуждены бываем пострадать сколько-нибудь вследствие клеветы или придирчивости, как бы напрасно и невинно. Совесть наша говорит нам, что мы страдаем за тайный грех наш! Милосердие Божие, покрывшее этот грех, дает нам средство увенчаться венцом невинных страдальцев за претерпение клеветы и вместе очиститься наказанием от тайного греха. Рассматривая это, прославим всесвятый Промысл Божий и смиримся пред ним.

Поучительный пример самоосуждения и самоукорения, соединенных с славословием праведных и многомилостивых судеб Божиих, подали три святые иудейские отрока в плену и в пещи вавилонских. Благословен еси Господи Боже отец наших, говорили они, хвально и прославлено имя Твое во веки. Яко праведен еси о всех, яже сотворил еси нам, и вся дела Твоя истинна, и прави путие Твои, и вси суди Твои истинны, и судьбы истинны сотворил еси по всем, яже навел еси на ны и на град святый отец наших Иерусалим: яко истиною и судом навел еси сия вся на ны грех ради наших. Яко согрешихом и беззаконновахом, отступивше от Тебе, и прегрешихом во всех (Дан. 3, 26–29). Святые отроки, за верность свою истинному Богу ввергнутые в разжженную печь, и не сгорая, но пребывая в ней как бы в прохладном чертоге, признавали и исповедовали себя согрешившими вместе с соотечественниками, которые действительно отступили от Бога. По любви к ближним они распространяли на себя согрешения ближних. По смирению, будучи святыми и праведниками, не захотели отделяться от братии, порабощенных греху. Из этого состояния, из состояния самоосуждения, смирения и любви к человечеству, из оправдания попущений Божиих, они уже принесли молитву Богу о спасении своем. Так и мы будем славословить Промысл Божий и исповедовать греховность нашу при всех встречающихся напастях, и наших частных, и общественных, – на основании этих славословия и исповедания умолять Бога о помиловании. Священное Писание свидетельствует, что рабам Божиим, шествующим путем заповедей Божиих, посылаются особенные скорби в помощь их деятельности, как и Спаситель мира сказал, что Отец Небесный всякую розгу творящую плод о Христе, очищает, да множайший плод принесет (Ин. 15, 2). Эти очистительные скорби именуются попущениями или судьбами Божиими; о них воспел святой Давид: Судьбы Господни истинны, оправданны вкупе (Пс. 18, 10). Судьбам Твоим научи мя! Пусть узнаю и уверюсь, что все, случающееся со мною горькое, случается по Промыслу Божию, по воле Бога моего! Тогда познаю и то, чтосудьбы Твоя помогут мне в немощном и недостаточном моем богоугождении (см.: Пс. 118, 108, 175).

В пример того, каким образом судьбы Божии вспомоществуют рабам Божиим, желающим благоугодить Богу, как они возводят их к той святой деятельности, к которой они никак не достигли бы без помощи судеб Божиих, приведем события с константинопольским вельможею Ксенофонтом, с его супругою и двумя сыновьями. Богатый и знаменитый Ксенофонт проводил жизнь самую благочестивую, какую общее благочестие христиан того времени соделывало возможной посреди мира и какую ныне можно проводить разве только в удалении от мира. Он желал, чтоб два сына были наследниками и имущества его, и положения при дворе императорском, и благочестия. Тогда славилось училище в сирийском Вирите (нынешнем Бейруте). Туда Ксенофонт отправил детей своих для изучения премудрости века сего. Путь из Константинополя в Вирит – морем. Однажды сыновья, посетив отца по случаю его опасной болезни, возвращались к училищу. Внезапно поднялась сильнейшая буря на Средиземном море, корабль разбило, оба юноши были выкинуты волнами в разных местах на берега Палестины. В таком бедственном положении, напитанные с детства помышлениями и влечениями благочестивыми, сыновья Ксенофонта признали в постигшей скорби призвание Божие к монашеской жизни и, как бы по взаимному соглашению, поступили в палестинские монастыри. По прошествии значительного времени Ксенофонт узнал, что корабль, на котором ехали его дети, разбит бурею и что все находившиеся на корабле пропали без вести. Глубоко огорченный отец прибегнул к молитве; после всенощного келейного бдения он получил Божественное откровение, что сыновей его осеняет особенная милость и благодать Божия. Поняв из этого, что они приняли монашество, зная, что в Палестине, против берегов которой корабль претерпел крушение, находится монастырей великое множество, Ксенофонт с супругою отправился в Иерусалим: там он увидел сыновей и уже не возвратился в Константинополь. Из Иерусалима он распорядился имуществом, которое было продано: деньги, вырученные за него, розданы монастырям, церквам и нищим. Ксенофонт и Мария (так называлась его супруга) последовали примеру сыновей своих, Иоанна и Аркадия, вступили в монашество, в котором и родители, и дети достигли великого духовного преуспеяния.[11] Они никак не сподобились бы его, если б пребыли в мирской жизни, хотя и весьма благочестивой. Бог, прозирая их преуспеяние, привел к нему неисповедимыми судьбами Своими. Путь судеб Божиих горек, как засвидетельствовал святой апостол: Егоже любит Господь, наказует: биет же всякаго сына, егоже приемлет (Евр. 2, 6). Последствия судеб Божиих вожделенны, неоценимы. Из жизнеописаний многих других избранников Божиих убеждаемся, что Бог посылает в помощь благому деланию рабов Своих скорби, ими очищает и совершает это делание. Одно собственное делание человека недостаточно, как замечает преподобный Симеон Новый Богослов. «Золото, – говорит он, – покрывается ржавчиною, не может иначе очиститься и возвратить естественную светлость, как будучи ввергнуто в огонь и тщательно выковано молотами: так и душа, осквернившаяся ржавчиною греха и соделавшаяся вполне непотребную, не может иначе очиститься и восприять древнюю красоту, если не пребудет во многих искушениях и не вступит в горнило скорбей. Это изъявляется и словами Господа нашего: Продаждь имение твое, и возми крест твой, и гряди во след Мене (Мф. 19, 21; Мк. 10, 21). Здесь крестом знаменуются искушения и скорби. Раздать все свое имение и вместе не подвизаться мужественно против случающихся искушений и скорбей, служит, по мнению моему, признаком души нерадивой, неведущей своей пользы: потому что от одного отвержения имений и вещей ничего не приобретут отвергающие их, если не претерпят до конца в искушениях и скорбях ради Бога. Не сказал Христос: в отложении вещей ваших, но в терпении вашем стяжите души ваши. Явно, что раздаяние имений и бегство от мира похвально и полезно, но оно одно, само по себе, без терпения искушений, не может соделать человека совершенным по Богу… Расточивший нуждающимся имение и удалившийся от мира и вещества кичится с великим услаждением в совести своей о уповании мзды, и иногда тщеславием выкрадывается самая мзда. Кто ж по раздаянии всего убогим претерпевает печали с благодарением души и жительствует посреди скорбей, тот вкушает всякую горесть и болезненный труд, а мзда его пребывает неокраденною; его ожидает великое воздаяние в этом и будущем веке, как подражателя Христовым страданиям, как пострадавшего с Ним во дни наведения искушений и скорбей. И потому умоляю вас, братия о Христе, постараемся по слову Господа, Бога и Спасителя нашего, Иисуса Христа, как отверглись мы мира и всего, принадлежащего миру, так и пройти сквозь тесные врата (Лк. 13, 24), заключающиеся в отсечении нашего плотского мудрования и воли, в бегстве от них: потому что без умерщвления для плоти, для похотей ее и воли невозможно получить отраду, избавление от страстей и свободу, являющуюся в нас из утешения, производимого Святым Духом».[12] Отчего мы не желаем подвергнуться скорбям, которые попускаются нам Промыслом Божиим во спасение душ наших, к которым призывает нас Сам Бог? – Оттого, что над нами господствуют сластолюбие и тщеславие: по внушению первого мы не хотим утеснять наше тело; по внушению второго мы дорожим человеческим мнением. Обе эти страсти попираются живою верою, так как, напротив, действуют по причине неверия. На вопрос преподобного аввы Дорофея: «Что мне делать? Я боюсь стыда бесчестий», святой Иоанн Пророк отвечал: «Не переносить бесчестия есть дело неверия. Брат! Иисус сделался человеком и перенес бесчестия: неужели ты больше Иисуса? Это – неверие и бесовская прелесть. Кто желает смирения, как говорит, и не перенесет бесчестия, тот не может приобрести смирения. Вот, ты услышал истинное учение: не пренебреги им. Иначе пренебрежет и тебя дело. О стыде: приводя себе на память всенародный стыд пред Господом, который постигнет грешников, ты вменишь временный стыд ни во что».[13] Вообще, памятование вездесущия и всемогущества Божия удерживает сердце от того колебания, в которое усиливаются привести его помыслы неверия, опираясь на тщеславие и неправильную любовь к телу. Сказал святой пророк Давид: Предзрех Господа предо мною выну, яко одесную мене есть, да не подвижуся. Сего ради возвеселися сердце мое, и возрадовася язык мой: еще же и плоть моя вселится на уповании! (Пс. 15, 8–9).