Таисия Левкина - Широкая Масленица. Обычаи, православные традиции, рецепты Страница 2

В субботу, на «золовкины посиделки», молодые невестки принимали у себя родных, приглашали в гости золовок (сестер мужа) и дарили им подарки.

В последний день Масленицы, в «Прощеное воскресенье», принято просить друг у друга прощение и отвечать: «Бог простит, и я прощаю». Гулянье заканчивалось, на ледяных горках разводили костры, чтобы растопить лед и прогнать холод.

В этот день окончательного прощания с зимой сжигали чучело Масленицы, а пепел развеивали по полям, чтобы был хороший урожай.

Масленица – мокрохвостка!Поезжай домой с двора,Отошла твоя пора!У нас с гор потоки,Заиграй овражки,Выверни оглобли,Налаживай соху!Весна – красна,Наша ладушка пришла!

Много шуток, прибауток, песен, пословиц и поговорок связано с этими днями: «Без блина не масляна»; «На горах покататься, в блинах поваляться»; «Не житье, а Масленица»; «Масленица объедуха, деньгам приберуха»; «Хоть с себя все заложить, а Масленицу проводить»; «Не все коту Масленица, будет и Великий пост».

Блины на Масленицу пекут каждый день Масленичной недели.

В первый – блинища, во второй – блины, в третий – блинцы, в четвертый – блинчики, в пятый – блинки, в шестой – блиночки, в седьмой – царские блины.

О блинах, которыми потчуют на Масленицу, в народе складывались стихи и песни:

Это Масленица идет,блин да мед несет.Блинцы, блинчики, блины,как колеса у весны.На горах покататься,в блинах поваляться.Блин не клин, брюха не расколет.

Тетушка Варвара,меня матушка послала:дай сковороды да сковородничка,мучки да подмазочки.Вода в печи,хочет блины печи.Где блины, тут и мы.

Как на Масляной неделеМы блиночков захотели!Ой, блины, блины, блины,Вы, блиночки мои!

Наша старшая сестрицаПечь блины-то мастерица.Ой, блины, блины, блины,Вы, блиночки мои!

На поднос она кладетИ сама на стол несет.Ой, блины, блины, блины,Вы, блиночки мои!

С Масленицей связаны также и некоторые народные приметы. В старину говорили: «Какова пестрая, такова и Маслена»; «Если на всеядной будет хорошая погода, то и Маслена будет тепла»; «Ненастная погода в воскресенье перед Масленицей – к урожаю грибов»; «Какой день Масленицы красный – в такой сей по весне пшеницу».

Русские писатели о Масленице

Тема Масленицы нашла довольно полное и всестороннее отражение в произведениях русских писателей. Много прекрасных строк посвятил Масленице Иван Шмелев в романе «Лето Господне», писал о ней и Вячеслав Шишков, и Василий Никифоров-Волгин. Упоминание о Масленице можно встретить у А.С. Пушкина в «Евгении Онегине» и М.Ю. Лермонтова в «Песне о купце Калашникове».

Напомним некоторые отрывки из произведений русских писателей.

И. Шмелев. Из книги «Лето Господне»

…Оттепели все чаще, снег маслится. С солнечной стороны висят стеклянною бахромою сосульки, плавятся-звякают о льдышки. Прыгаешь на одном коньке, и чувствуется, как мягко режет, словно по толстой коже. Прощай, зима! Это и по галкам видно, как они кружат «свадьбой», и цокающий их гомон куда-то манит. Болтаешь коньком на лавочке и долго следишь за черной их кашей в небе. Куда-то скрылись. И вот проступают звезды. Ветерок сыроватый, мягкий, пахнет печеным хлебом, вкусным дымком березовым, блинами. Капает в темноте, – Масленица идет. Давно на окне в столовой поставлен огромный ящик: посадили лучок, «к блинам»; зеленые его перышки – большие, приятно гладить. Мальчишка от мучника кому-то провез муку. Нам уже привезли: мешок голубой крупчатки и четыре мешка «людской». Привезли и сухих дров, березовых. «Еловые стрекают, – сказал мне ездок Михаила, – “галочка” не припек. Уж и поедим мы с тобой блинков!»

М. Забылин. Из книги «Русский народ. Его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия»

В Петербурге в прежнее время масленичное гулянье было устраиваемо на Исаакиевской площади. Тут были устраиваемы и балаганы, и ледяные горы, и карусели, а по окраинам или вне пределов этой местности, назначенной для удовольствия публики, так называемой горной, была установлена езда в экипажах, прогулка аристократии и вообще богатого народа.

В Москве до конца XVIII катание на Масленице производилось на Москве-реке и на Неглинной, от Воскресенских до Троицких ворот, где ныне разбит Александровский сад. При Петре Великом масленичные потехи помещались близ Красных ворот, где Петр сам в понедельник на Масленице открывал масленичное торжество, покачавшись со своими офицерами на качелях.

В. Никифоров-Волгин. Рассказ «Кануны Великого поста»

Вся в метели прошла преподобная Евфимия Великая – государыня Масленица будет метельной! Прошел апостол Тимофей полузимник; за ним три вселенских святителя; св. Никита епископ новгородский – избавитель от пожара и всякого запаления; догорели восковые свечи Сретения Господня – были лютые сретенские морозы; прошли Симеон Богоприимец и Анна Пророчица. Снег продолжает заметать окна до самого навершия, морозы стоят словно медные, по ночам метель воет, но на душе любо – прошла половина зимы. Дни светлеют! Во сне уж видишь траву и березовые сережки. Сердце похоже на птицу, готовую к полету. В лютый мороз я объявил Гришке:

– Весна наступает!

А он мне ответил:

– Дать бы тебе по затылку за такие слова! Кака тут весна, ежели птица на лету мерзнет!

– Это последние морозы, – уверял я, дуя на окоченевшие пальцы, – уже ветер веселее дует, да и лед на реке по ночам воет… Это к весне!

Гришка не хочет верить, но по глазам вижу, что ему тоже любо от весенних слов.

Нищий Яков Гриб пил у нас чай. Подув на блюдечко, он сказал поникшим голосом:

– Бежит время… бежит… Завтра наступает неделя о мытаре и фарисее. Готовьтесь к Великому посту – редька и хрен, да книга Ефрем. Все вздохнули, а я обрадовался. Великий пост – это весна, ручьи, петушиные вскрики, желтое солнце на белых церквах и ледоход на реке. За Всенощной, после выноса Евангелия на середину церкви, впервые запели покаянную молитву:

«Покаяния отверзи ми двери, Жизнодавче, Утреннеет бо дух мой ко храму Святому Твоему».

С Мытаревой недели в доме начиналась подготовка к Великому посту. Перед иконами затопляли лампаду, и она уже становилась неугасимой. По средам и пятницам ничего не ели мясного. Перед обедом и ужином молились «в землю». Мать становилась строже и как бы уходящей от земли. До прихода Великого поста я спешил взять от зимы все ее благодатности, катался на санях, валялся в сугробах, сбивал палкой ледяные сосульки, становился на запятки извозчичьих санок, сосал льдинки, спускался в овраги и слушал снег.

Наступила другая седмица. Она называлась по церковному – неделя о блудном сыне. За Всенощной пели еще более горькую песню, чем «Покаяние», – «На реках Вавилонских».

В воскресенье пришел к нам погреться Яков Гриб. Присев к печке, он запел старинный стих «Плач Адама»: «Раю мой раю, пресветлый мой раю, ради мене сотворенный, ради Евы затворенный». Стих этот заставил отца разговориться. Он стал вспоминать большие русские дороги, по которым ходили старцы-слепцы с поводырями. Прозывались они Божьими певунами. На посохе у них изображались голубь, шестиконечный крест, а у иных змея. Остановятся, бывало, перед окнами избы и запоют о смертном часе, о последней трубе Архангела, об Иосафе – царевиче, о вселении в пустыню.

Мать свою бабушку вспомнила:

– Мастерица была петь духовные стихи! До того было усладно, что, слушая ее, душа лечилась от греха и помрачения!..

– Когда-то и я на ярмарках пел! – отозвался Яков, – пока голоса своего не пропил. Дело это выгодное и утешительное. Народ-то русский за благоглаголивость слов крестильный крест с себя сымет! Все дело забудет. Опустит, бывало, голову и слушает, а слезы-то по лицу так и катятся!.. Да, без Бога мы не можем, будь ты хоть самый что ни на есть чистокровный жулик и арестант!

– Теперь не те времена, – вздохнула мать, – старинный стих повыветрился! Все больше фабричное да граммофонное поют!

– Так-то оно так, – возразил Яков, – это верно, что старину редко поют, но попробуй запой вот теперь твоя бабушка про Алексия человека Божия или там про антихриста, так расплачутся разбойники и востоскуют! Потому что это… русскую в этом стихе услышат… Прадеды да деды перед глазами встанут… Вся история из гробов восстанет!.. Да… От крови да от земли своей не убежишь. Она свое возьмет… кровь-то!

Вечером увидел я нежный бирюзовый лоскуток неба, и он показался мне знамением весны – она всегда, ранняя весна-то, бирюзовой бывает! Я сказал про это Гришке, и он опять выругался.

– Дам я тебе по затылку, курносая пятница! Надоел ты мне со своей весной хуже горькой редьки!