Владимир Богоявленский - Творения Страница 2

Сам Владыка в силу врожденной скромности и даже некоторой застенчивости казался малодоступным и сухим; лицо его, всегда нахмуренное, носило отпечаток какой-то глубокой скорби. Не очень обаятельная внешность помогала ему творить дела милосердия незаметно для посторонних.

Митрополит Владимир энергично содействовал насаждению трезвости: сам вел беседы с больными людьми и издавал листки и брошюры о губительности пьянства.

Московская Духовная Академия в течение 14 лет находилась под управлением Высокопреосвященного митрополита Владимира. Он всегда содействовал подъему христианского просвещения.

Выражая признательность Высоко-преосвященнейшему Владыке и отдавая должное трудам архипастыря, профессора Академии ходатайствовали перед Советом Академии о возведении его в степень доктора богословия. Особенно заботился митрополит Владимир о семинаристах. В одной из бесед с ними Владыка отметил: «Вы скажете, что хлеб Церкви теперь стал черствым. Вероятно, иногда это бывает. Сухая корка не поддается молодым зубам. Но следует прежде всего думать не о том, что можно взять от народа, а что ему сами вы можете дать. Народ беден, жизнь его разъедается пороками пьянства и разврата. Он блуждает в дебрях сектантства и раскола. Когда в народную среду вы внесете истинный свет христианского знания, тогда улучшится материальное положение народа и он сумеет вас отблагодарить. Нужно помнить, что материальное благоденствие пастыря — не самое главное в его жизни. Служение пастыря само по себе безмерно высоко и имеет ценность в самом себе. Пастырь вносит свет в темную среду, пробуждает лучшие чувства, вносит в душу народа мир и спокойствие».

Характеризуя митрополита Владимира в эпоху его московской деятельности, один иерарх писал: «Кроткий и смиренный, ничего для себя лично никогда не искавший, правдолюбивый и честный. Владыка Владимир постепенно восходил на высоту иераршей лестницы и привлек сердца церковной и патриотической России в дни всеобщего шатания и измены (1904–1905), когда немногие оставались верными долгу и присяге, твердыми в защите Православной Церкви».

Литературные сочинения митрополита Владимира носят характер бесед, поучений; только немногие из них могут быть названы собственно богословскими трактатами: здесь и переводные труды, и апологетические статьи против пьянства, много публикаций для детей. Особое место занимают сборники проповедей, в которых он просто и искренне говорит о самых злободневных проблемах, волновавших его современников.

В 1912 году Высокопреосвященный Владимир назначается митрополитом Петербургским и Ладожским. В 1915 году Владыка был переведен на Киевскую кафедру с сохранением первенствующего места в Синоде.

14 апреля 1917 года указом Временного правительства митрополит Владимир был освобожден от присутствия в Синоде.

Начавшаяся Октябрьская революция производила нестроения в церковной жизни на Украине. Епархиальный съезд духовенства и мирян в Киеве выдвинул требование о создании независимой от Синода украинской Церкви. Митрополит Владимир предостерегал, что дробление Церкви приведет к торжеству внутренних и внешних врагов, призывал пастырей и пасомых терпеливо относиться к своим обязанностям участия в церковном епархиальном управлении, избегая вражды и разделения. Архипастырь терпел в эти дни много тяжких обид и незаслуженных оскорблений.

Самочинное украинское управление во главе с архиепископом Алексием (Дородницыным) направило во все духовные консистории «украинских комиссаров». Прекратилось возношение за богослужением имени Всероссийского Патриарха Тихона; вместо него поминали «всеукраинскую церковную раду».

Митрополит Владимир в это время находился на Всероссийском Церковном Соборе в Москве, и новое церковное управление решило не допустить его возвращения в Киев. Однако православное население города на многолюдном собрании приходских советов постановило всеми силами препятствовать образованию автокефальной украинской Церкви.

По возвращении митрополита в Киев представители рады явились в его покои с грубым требованием об уходе Владыки с Киевской митрополии. Видя, что угрозы не помогают, члены церковной рады решили пойти другим путем: как-то поздно вечером в лаврскую квартиру митрополита явился священник Фоменко в сопровождении военного и с неожиданной ласковостью стал предлагать Владыке Владимиру патриаршество в украинской Церкви. Однако за это ночные посетители требовали выдать из средств митрополичьего дома сто тысяч рублей.

После заявления митрополита о том, что средства принадлежат всей епархии, которая и распоряжается ими, поведение пришедших стало настолько угрожающим, что митрополит был вынужден пригласить монастырскую братию, чтобы выпроводить непрошенных гостей. Однако они безобразничали в митрополичьих покоях еще часа полтора.

Устроившийся в Лавре архиепископ Алексий Дородницын стал настраивать монахов-украинцев против законного митрополита Владимира в надежде добиться его увольнения и самому управлять украинской церковью.

Обстановка в Лавре накалялась. Примерно 800 монахов, в основном из простых крестьян, становились враждебными канонической власти. Когда в монастырскую среду впервые проникли слухи о возможности покушения на жизнь митрополита, то не только младшая, но даже старшая братия не приняли никаких мер к охране своего архипастыря.

В результате интриг архиепископа Алексия находились монахи, которые притесняли Владыку даже в мелочах. Ему иногда отказывали даже в лошадях для выезда. Он чувствовал себя в митрополичьих покоях Лавры, как в осажденной крепости.

В январе 1918 года в Киев пришла гражданская война. Многие обители и храмы подвергались обстрелу. С 15 января в Лавру долетали ружейные пули и снаряды, а с 22 января монастырь подвергся жесточайшему обстрелу. На следующий день бойцы Красной Армии овладели Лаврой. Во время обстрелов митрополит Владимир молился в храме или у себя в покоях. Последнюю литургию Владыка совершил 21 января, в воскресенье, в великой лаврской церкви. 24 января митрополит в той же церкви служил акафист Успению Божией Матери. Это последнее служение митрополита Владимира в церкви накануне расстрела, по воспоминаниям сослужащих, было особенно проникновенным.

Вечером 25 января пятеро вооруженных людей, войдя в Лавру, спросили одного монаха, где живет митрополит.

В митрополичий дом позвонили. Владыка вышел к убийцам и спросил: «В чем дело?» Трое увели Владыку в комнату и там оставались с ним наедине некоторое время. У дверей поставили караул. Затем повели митрополита в верхние покои.

Через двадцать минут окруженный солдатами митрополит вышел в рясе с панагией и в белом клобуке.

У крыльца к Владыке подошел под благословение его старый келейник Филипп, но матрос оттолкнул его, крича: «Довольно кровопийцам кланяться, наклонялись, будет!» Владыка все-таки подошел к келейнику и благословил его, поцеловал и, пожав руку, сказал: «Прощай, Филипп!» Потом вынул из кармана платок и вытер слезы.

Филипп передавал, что митрополит был спокоен, словно шел служить литургию. Поравнявшись с лаврским собором, митрополит остановился и, перекрестившись, низко поклонился, как бы прощаясь с обителью; он тихо напевал Благообразный Иосиф…

У боковых ворот толпились монахи. Увидев процессию, они молча расступились.

От лаврских ворот к месту расстрела Владыку привезли на автомобиле. Остановились у пригорка между Лаврой и Никольским военным собором. Владыка спросил: «Вы здесь меня хотите расстрелять?» Один из убийц ответил: «А что же, церемониться с тобой, что ли?» Тогда митрополит Владимир спросил разрешения помолиться Богу, на что последовал ответ: «Только поскорей». Воздев руки к небу, Владыка молился вслух: Господи, прости мои согрешения вольныя и невольныя и приими дух мой с миром! Потом благословил крестообразно обеими руками своих убийц и сказал: «Господь вас да простит». Так по-христиански, с молитвой и величайшим мужеством митрополит Владимир принял мученическую смерть.

Из лаврской братии никто не последовал за Владыкой. Всю ночь тело пролежало на пригорке. Убитый лежал на спине, покрытый шубой; при нем не оказалось панагии, клобучного креста, чулок, сапог с галошами и золотых часов с цепочкой. Лишь на другой день его увидела проходившая мимо женщина и принесла ужасную весть в Лавру. Прибывшая на место убийства братия Лавры перенесла тело своего архипастыря, положила его во гроб и на следующий день похоронила его…

Уже вскоре на месте мученической кончины был водружен крест, обнесенный оградой, сюда стали приходить богомольцы.

На заседании Всероссийского Собора 15/28 февраля 1918 года прозвучали глубокие, полные религиозного дерзновения слова, вскрывающие смысл духовного подвига русских мучеников и подтверждающие несомненное убеждение Собора в их святости.