Иларион Алфеев - Жизнь и учение св. Григория Богослова Страница 20

…Послушай, чего достигло искусство.

Скворцы говорят подобно человеку,

Подражая чужому голосу, которому они научились,

Когда видели в зеркале изображение выточенного из дерева

Скворца и слышали голос человека–дрессировщика из‑за зеркала.

И вороны также крадут звуки у человека. Когда же попугай,

Пестрый, с горбатым клювом, в своей клетке

Заговорит человеческим голосом, тогда он обманывает слух и самого человека.

Для лошадей вешают канаты, по которым

Они ходят. А страшная медведица ходит на открытом воздухе,

Сидит на судейском троне, словно некий умный судья,

Держит в лапах, как можно подумать, весы правосудия,

И зверь кажется имеющим ум.

А ведь это человек научил его тому, чему не научила природа!

Я видел также укротителя львов, сидевшего на спине у могучего льва

И рукой покорявшего силу зверя…

Видел я также тяжелого и огромного зверя с большими бивнями:

Сидящий на нем мальчик–индус при помощи палки заставляет его идти,

Разворачивая туда и сюда тело огромного слона.

Смел был тот, кто первым придумал укрощать зверя,

Наложил ему ярмо на шею и заставил везти огромную колесницу.[279]

Все эти тексты характеризуют широту и открытость Григория: он с уважением относился ко всему, что свидетельствует о превосходстве человека над бессловесными существами, что выявляет силу человеческого разума, будь то цирковое искусство, игра в шашки, другие виды искусства, гуманитарные и естественные науки, риторика и литература, поэзия и музыка. Идеалом Григория был человек разума — христианин высокой интеллектуальной культуры, энциклопедической образованности, отличающийся обширными познаниями в разных областях и открытым взглядом на мир. Спсобность разумного мышления (logos) роднит человека с Божественным Словом (Logos). В стихотворениях Григория немало строк посвящено восхвалению разума и учености."Светильником всей своей жизни признавай разум (logos)", — говорит он.  [280]"Ничего не считай лучше учености" ", — пишет он в другом месте.[281]

Однако Григорий любил подчеркивать, что образованность не является самоцелью: она нужна для того, чтобы привести человека к богопознанию и послужить его возрастанию в вере. В наставлении, написанном от имени Никовула к его собственному отцу, Григорий говорит о том, как изучение литературы, риторики, истории, грамматики, этики и точных наук ведет человека к познанию Бога:

О отец, одного лишь желаю вместо всего — овладеть искусством слова.

Прекрасна пламенная сила риторики в народных,

Судебных и похвальных речах.

Прекрасен ум, наполненный (познаниями в области) истории. Ибо история -

Это совокупность мудрости, ум многих. Немаловажна и

Грамматика, полирующая слово и нрав варварский,

Прекрасно приходящая на помощь благородному языку Эллады.

(Важны) состязания в логическом искусстве…

А также (наука, при помощи которой) добродетельные созидают хорошие нравы…

(Важно) и то, что мудрые мужи парящим умом и тонкими изысканиями,

Отыскали в глубинах, один — одно, другой — другое,

И предали книгам.

Они нашли природу воздушных, земных, морских

И небесных (существ), и сверх всего — ум неизреченного Бога;

(То есть) как Он ведет мир, куда ведет, и каков будет конец

Всего мира (kosmos), украшенного (kekasmenos) многими красотами (kosmois)…

Изучив все это в юности,

Я отдам ум Божественному Духу…

Взгляни на великого деда моего по линии матери: как обо всем

Украшенный многообразными знаниями, которые он собрал

Со всех концов земли, пребывая среди многих народов,

Последним ключем своей учености (logon) он сделал Христа…[282]

Юноша, от имени которого говорит Григорий, горит жаждой расширить свой кругозор не только благодаря учебе: его тянет к путешествиям, к знакомству с иными народами, с различными культурами. Но все это, собранное отовсюду, он желает поставить на службу христианству и духовной жизни. Несомненно, слова Никовула отражают устремления и опыт самого Григория, который много путешествовал в поисках мудрости и который на склоне лет, вспоминая юность, писал о себе:

Одна слава была для меня приятна — преуспеть в науках (logon), которые собрали

Восток и Запад, и слава Эллады — Афины.

Над этим я трудился много и долгое время, но и это,

Повергнув к стопам Христа, положил я перед Ним,

Чтобы оно уступило слову (logo) великого Бога, которое затмевает собой

Всякое утонченное и многообразное измышление (mython) человеческого ума.[283]

Итак, античная ученость, светская словесность и вся внехристианская культура отходят на второй план, когда человек соприкасается со Христом. По сравнению со" "словом" "(logos) Божиим всякое человеческое слово есть не более, чем миф, басня, измышление (mythos). Но изучение античной философии, мифологии, поэзии и прочих наук необходимо для того, чтобы положить их к стопам Христа. В этом — основной пафос всех текстов Григория Богослова, посвященных восхвалению учености.

Античная философия

"Смотрите, чтобы кто не увлек вас философиею и пустым обольщением, по преданию человеческому, по стихиям мира, а не по Христу" ". [284] Эти слова апостола Павла отражают в целом негативное отношение раннего христианства к античной философии, воспринимавшего ее как человеческую ученость и противопоставлявшую ей божественное слово Христа.

Диспут между христианством и классической философской мыслью [285] начался почти тогда же, когда начался конфликт между христианством и иудаизмом. Однако если отношение иудеев к христианству в первые века нашей эры было резко отрицательным, то отношение эллинов — скорее безразличным. Основные догматы христианства — о едином Боге, о Троице, о Боге воплотившемся — хотя и были глубоко чужды и непонятны эллинскому разуму, не воспринимались как прямой вызов эллинизму. Тем не менее можно наблюдать и активное неприятие христианства со стороны по крайней мере некоторых представителей неоплатонической и иных философских школ. Философ Кельс (II в.) пишет" "Истинное слово" "в опровержение христианства; неоплатоник Порфирий (III в.) создает трактат" "Против христиан" "; Юлиан Отступник (IV в.) пишет трактат" "Против галилеян" "(так он называл христиан) и предпринимает отчаянную попытку возродить язычество после того, как христианство фактически стало государственной религией Римской империи.

Со своей стороны, христиане отвечают полемическими сочинениями, в которых подвергают критике античную философию и нападки философов на христианство: достаточно вспомнить сочинения апологетов II в., 8 книг" "Против Кельса" "Оригена, слова" "Против Юлиана" "Григория Богослова. Диспут христианства с классической философией закончился полной победой первого и сокрушительным поражением последней: смерть Юлиана Отступника подвела черту под этим диспутом. Впоследствии платонизм как богословская и мировоззренческая система был осужден несколькими церковными Соборами — V Вселенским 553 г., константинопольскими Соборами 1076–77 и 1082 гг. против Иоанна Итала [286] и Соборами середины XIV в. в защиту учения Григория Паламы. [287] Критика античной философии вошла даже в богослужение Православной Церкви:"Петр витийствует, и Платон умолче. Учит Павел, и Пифагор постыдеся. Та же (Богородица) апостольский богословяй собор эллинское мертвое вещание погребает и совоставляет мир ко служению Христову" ".[288]

В сочинениях раннехристианских апологетов содержится немало отрицательных отзывов об античных философах, которых критиковали как за их философские воззрения, так и за безнравственный с точки зрения христиан образ жизни. Характерны в этом отношении такие памятники II в., как" "Осмеяние языческих философов" "Ермия и" "Речь против эллинов" "Татиана, содержащие резкие, подчас несправедливые и необоснованные упреки в адрес философов. Татиан, в частности, отрицает всю греческую культуру, религию и философию, которые он считает ложными, безумными и безнравственными. [289] Его критика философов основывается главным образом на общеизвестных сведениях об их учении и на анекдотах из их жизни:

Что досточестного приобрели вы от философии? кто из наиболее известных в ней был чужд тщеславия? Диоген, который хвастался бочкой и похвалялся воздержанием, съел сырого осьминога и, пораженный болезнью внутренностей, умер из‑за невоздержания. [290] Аристипп, ходивший в пурпурной одежде, как известно, распутничал. [291] Платон–философ был продан Дионисием за обжорство. [292] А Аристотель, который неразумно положил границы Промыслу [293] и ограничил счастье тем, что ему одному нравилось, весьма не по–учительски льстил Александру, забыв, что он был еще юноша; последний же вполне по–аристотелевски заключил в клетку своего друга (Каллисфена) за то, что тот не поклонился ему, и возил его так, словно льва или леопарда… [294] Не похвалю и Гераклита, который говорил, что он исследовал самого себя, ибо был самоучкой и гордился этим… [295] Но смерть обличила его невежество… [296] Смеюсь над бабьими сказками Ферекида, над Пифагором, унаследовавшим то же учение, и над Платоном, который, хотя некоторые не признают этого, был их подражателем.[297]