Галина Данилова - Нет повести прекраснее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте Страница 20

— Поеду за границу, в Италию. Здесь мне пока скучно, — Максим встал и потянулся.

— Жена здесь будет жить, Сашку сюда тянет, у него роман. На выходные я буду приезжать. Пошли в парилку.

Они вышли из дома и пошли к бане, вошли, разделись, Вячеслав Петрович бросил из ковша воду с настоем эвкалипта. Они легли на полки.

— Максим, бери веник, давай постегай нас.

В это время Вера Алексеевна готовила борщ и пекла беляши. Ей парится было нельзя из-за больных сердца и почек. День был холодный, надо было прогреть дом. Она затопила печку, а камин оставила на потом, пусть мужчина разожгут его и сидят у огня. Она накрыла в гостиной стол, расставила приборы. Стало тепло и уютно.

Когда Сыроежкин работал, она боялась, как бы он не испортил мебель, не очень-то он аккуратный. Но все обошлось. Убрался он плохо. Пришлось еще мыть и все протирать не раз.

Пока она накрывала на стол, то почувствовала какой-то кисло-тухлый запах, словно что-то протухло. Стала принюхиваться, сходила на кухню, проверила продукты, которые привезли гости. Колбаса и рыба были нарезаны в упаковке. На кухне запаха не было. Она заглянула за диван, тумбочку, на которой стоял телевизор, вышла в прихожую.

Когда вернулась в гостиную, то сморщилась, запах стал сильнее. Она открыла форточку. Что же могло так протухнуть? Борщ и беляши пахли вкусно. Она отодвинула кресло от окна — пусто. Все-таки ей удалось определить, откуда запах: он исходил от печки. Что же могло туда попасть, возможно, кто-то туда что-то бросил. Ох, уж эти мужики. Их рук дело!

В это время вошли мужчины, распаренные, шумные и веселые. «С легким паром!» — приветствовала их.

— Спасибо, отлично попарились! — ответил Иван.

— Вера, — поморщился Вячеслав Петрович. — Что у тебя протухло? Неужели ты не чувствуешь, как гадко пахнет.

— Давно почувствовала, не могу определить, что за запах, — согласилась она. — Обошла весь дом, где только не смотрела. Кажется, нашла, запах исходит от печки. Ты или Сашка что-то туда бросили с дровами, какую-то тухлятину.

— Ничего не бросали, я положил сухие дрова.

— Ну и запашок! — проревел Максим, — словно попал в туалет, когда оправились по большому, не к столу сказано.

Подошли к печке, верно — пахло за ней. Иван приоткрыл окно.

— Давайте пообедаем, а потом докопаемся, откуда запах, сейчас не так сильно пахнет.

Вера Алексеевна уложила беляши в глубокое керамическое блюдо, закрыла крышкой, чтобы не остывали, стала разливать борщ.

Вячеслав Петрович открыл печку, помешал догоравшие дрова. Все сели за стол. Разлили водку. Вера Алексеевна не пила, ей налили минералки.

— Я предлагаю отметить окончания моих трудов и завершение работы с печкой-камином, — произнес тост хозяин. — Долго дело тянулось, все-таки закончилось. Я рад, что вы приехали. Вера проверила печку, дрова сгорели. Позже проверим камин, посидим около него, помечтаем. Итак, пьем за первую пробу прогара печки и камина. В доме станет тепло и сухо в холодные дни.

За столом сидели долго, потом разожгли камин, а к вечеру вышли погулять. Спать легли рано, о запахе словно забыли.

На следующее утро в воскресение гости встали поздно. Вера Алексеевна поднялась рано, убрала со стола посуду, вымыла. Поставила чистые тарелки, рюмки. Но запах в гостиной остался, не такой резкий, но устойчивый.

Иван стал обследовать печь. Он как собака носом прикладывался к разным местам и нюхал, трогал руками печь и ощупывал. Он заметил маленькую выпуклую дырочку на задней стороне печки, нажал на нее пальцем и побелка легко отвались. Нажал сильнее, дыра стала больше, появилась яичная скорлупа. Он потрогал яйцо, в нем был сделан прокол, из которого исходил тошнотворный запах. Яйцо протухло. Видимо, оно и было тухлым, но когда в комнате было прохладно, то не издавало запаха, а когда комната прогрелась, то запах и усилился.

— Идите сюда, нашел секрет! — закричал Иван. — Максим, неси ножик.

Максим стал осторожно освобождать яйцо из отверстия. «Принесите газету, оно развалилось, из него льется тухлятина, какая гадость! Несите тряпку, чтобы собрать». Яйцо было большим, гусиным. Иван тряпкой собрал разломанное яйцо и выбежал на улицу, закопал в землю.

Когда он вернулся, все обсуждали проблему, сидя у камина. «Неужели это Сашка? — возмущался Вячеслав Петрович. — Вечером приеду домой и с ним разберусь».

— Если это его проделки, то он шутник, — засмеялся Иван. — Знал, что мы поедем в баню попариться, заранее эту штуку и вставил.

— Нет, это не Сашка, — возразила Вера Алексеевна. — Ему такая мысль в голову не придет, голова другим занята. Он и с цементом-то не знает, что делать, как его держать. Здесь нужно мастерство, умелые руки. Шутник — другой человек, мастер.

— Согласен, Вера, — поддержал муж. — Как чисто замуровано яичко, дырочка тонкая в стене печки. Иван обнаружил, я бы никогда не нашел. У нас один умелец — шутник-печник — Сыроежкин.

— Ты уверен, что это он? — захохотал Иван. — Он же не мальчик, чтобы так шутить.

— Ему около пятидесяти. Прошла неделя, как он закончил. Заделал уже протухшее яйцо, — анализировал Вячеслав Петрович. — До чего только люди не додумываются! Мне понятно, он на что-то обиделся и это его месть. Не понимаю, я ему всячески хотел угодить, поил, кормил, он без работы, дал подработать. Вот она — благодарность!

— Я тебе говорила, что он мне не нравится, — поддержала жена. — Дурной человек, ты с ним носился, как с курицей, ой, с петухом, — она засмеялась.

— Хватит, — вмешался Максим, — помещение проветрили, давайте согреемся, я налил немножко. Все равно выпьем за камин, пошутил мужик, с кем не бывает. Ты, Петрович, эту шутку запомни и также с ним пошути.

— Тоже скажешь! — возмутился Открытый. — Когда я заплатил ему, он был недоволен, что его дочка и наш Сашка дружат.

— Неужели за это так пошутил! — Иван опрокинул стопку. — Его дочь влюбилась, а он закладывает в печку тухлые яйца, как мину. Мог и мину подложить. Понятно, не хочет, чтобы ребята дружили.

— Какой страшный человек! — разгневалась Вера Алексеевна. — Дал понять, что не желает нас больше знать! А кто он такой есть?! Какой-то печник! Надо что-то придумать, мы в долгу не останемся.

— Что значит — не останемся!? — не понял Открытый. — К чему ты клонишь?

— Надо ему отомстить, он не остановится, это только цветочки: ягодки еще впереди, — бушевала супруга.

— А что он может сделать! — притих Вячеслав Петрович.

— Кто его знает, нам известно, что у Оскиных туалет сожгли, соседи за что-то отомстили. Ничего не докажешь.

— Не уверен, что он еще что-то выкинет, мы с ним хорошо расстались.

— Я поддерживаю Веру, это ты думаешь, что он пошутил, — возразил Иван. — А у него другие мысли, сходи к нему и разберись.

— А если он откажется, скажет — ничего не знаю, сами разбирайтесь.

— Если он откажется, значит надо быть начеку, обязательно что-нибудь еще придумает, — продолжал возмущаться Иван.

— И зачем я с ним связался, — Открытый расстроился. — Мне его рекомендовал Игнатов, как хорошего печника.

— Печник-то он может быть и не плохой, а человек скверный, — опять сделала заключение Вера Алексеевна. — Я сразу в нем разобралась. Он же пьет: отсюда все странности. Мало ли что может прийти пьянице в голову. Кто его знает! Еще захочет баню поджечь!

— Это уж ты слишком, Вера! — возмутился Вячеслав Петрович.

— Ничего не слишком! Пригласили печника: теперь жди беды! — продолжала горячиться жена. — Пусть Саша поговорит с его дочерью, что это такое ее папаша позволяет.

— Детей-то зачем вмешивать? — не согласился Максим. — Сами разбирайтесь. Они тоже могут поругаться.

— Ничего, мы их родители, они должны быть в курсе событий.

— Не ожидал я такого от Сыроежкина, — задумчиво произнес Открытый. — Хватит о нем говорить, сменим тему. Ешьте, пейте, время покажет, что делать.

— Ты прав, — поддержал Максим и засмеялся. — Ну и юморист этот печник! Захотел вас поссорить, а потом детей. Мы вчера отлично попарились, отдохнули. Давайте выпьем за благополучие вашей семьи. Всякое бывает, все образуется. Будьте счастливы.

К концу июля наступила жара. Днем дачный поселок словно вымирал, никого не было видно. В такую жару приходилось работать только ранним утром или по вечерам.

Сыроежкин собрал неплохой урожай клубники, немного оставил себе, а остальную продал у железнодорожной станции.

Он ждал приезда дочери. Едва ли она будет ему помогать, хоть бы грядки прополола да что-нибудь сварила. Если она приедет, значит, появится и ее друг. Дело молодое — пусть гуляет.

Сыроежкин сидел в тени у дома и отдыхал. Вдруг выражение лица его изменилось, глаза потемнели, ему захотелось убежать, но было поздно. К калитке подошел Открытый, вошел и направился к нему. На нем были серые трикотажные брюки и голубая рубашка, в руках небольшой пакет.