Иоанн Златоуст - Толкование на Евангелие от Иоанна Страница 21

Беседа XII

Изъяснение 1, 14. Что означает изречение: «славу, яко Единороднаго от Отца». – Предзнаменования и чудеса перед пришествием Иисуса Христа. – Предвестники и проповедники. – Свободная воля человека. – Добродетель, как произведение свободной воли. – Чудеса возвещали об Иисусе Христе и показывали, что он есть Единородный Сын Божий. – Чудеса, совершенные невидимо и видимо во время Его смерти. – Какова слава Христа на небесах.

1. Сказанное нами вчера, может быть, показалось вам, более чем следует, стеснительным и тяжким, так как мы произнесли слово укорительное и далеко простерли обличение многих в нерадении. Но если бы мы делали это только с намерением оскорбить вас, то, может быть, справедливо каждый из вас негодовал бы. А как мы пренебрегали приятность в словах, имея в виду пользу вашу, то, хотя бы вы и не хотели принять нашего попечения о вас, вы должны по крайней мере простить такой любви нашей. Мы и очень опасались, чтобы, при нашем старании, вы с своей стороны, не желая показать такого же усердия к слушанию, не подверглись тем более тяжкому ответу за последствия. Поэтому мы и вынуждаемся непрестанно возбуждать вас и воздвигать от сна, чтобы ничто из сказанного не было для вас потеряно. Только таким образом можете вы в настоящем веке жить с дерзновением и в будущий день предстать Престолу Христову. Но так как мы вчера уже довольно тронули вас, то приступим теперь прямо к самим изречениям Евангелия. И видехом, говорит Писание, славу Его, славу яко Единородного от Отца. Евангелист, сказав, что мы сделались чадами Божиими, и показав, что это произошло не иначе, как чрез воплощение Слова, теперь представляет и другую от того пользу Что же это такое? Видехом славу Его, славу яко Единороднаго от Отца. Мы не могли бы видеть, если бы Он не явился нам в воспринятой Им плоти. Если у Моисея, имевшего одинаковое с нами естество, люди тогдашнего времени не могли видеть лица потому только, что оно было прославлено, и праведник даже имел нужду в покрывале, чтобы прикрыть величие славы и чтобы вид Пророка казался им тихим и спокойным, то как мы, бренные и земнородные, могли бы созерцать чистое Божество, Которое неприступно и для самих Горних сил? Для того-то Он и вселился среди нас, чтобы мы могли безопасно приступать к Нему, беседовать и обращаться с Ним. Что же значит: славу яко Единороднаго от Отца? Так как многие и из пророков прославились, например тот же Моисей, Илия и Елисей, из которых один был вознесен на огненной колеснице, а другой обыкновенным образом взят отсюда; после них прославились Даниил, три отрока и многие другие, которые и чудеса творили; да и Ангелы, являвшиеся людям, открывали взиравшим на них лучезарный свет собственного естества; и не Ангелы только, но и Херувимы являлись Пророку с великою славою, также и Серафимы; – поэтому-то евангелист, отводя нас от всех этих существ, отвлекая мысль нашу от твари и славы подобных нам рабов, возводит нас к самому верху совершенств. Не пророка, говорит он, не Ангела, не Архангела, не других высших сил и не иного какого-либо сотворенного существа, если еще есть какое-либо иное, но Самого Владыки, Самого Царя, Самого истинного Единородного Сына, Самого общего всех нас Господа мы видели славу. Выражение: яко означает здесь не уподобление и не сравнение, а подтверждение и неподлежащее сомнению определение; как бы так сказал евангелист: мы видели славу, какую подобает и свойственно иметь Единородному и истинному Сыну Царя всех Бога. Так и обыкновенно бывает, и я не откажусь подтвердить слова свои общим обычаем, потому что не для красоты речи и не для стройности слова нам теперь нужно говорить, но единственно для вашей пользы. Поэтому ничто не препятствует нам подтвердить свои мысли и обычаем многих. Какой же этот обычай многих? Многие, увидев царя, преукрашенного, блистающего со всех сторон драгоценными камнями, потом, когда рассказывают другим об этой красоте, великолепии, славе, описывают, сколько могут, цвет багряницы, величину камней, белизну коней, золотую упряжь, блистающие покрывала; но как, пересказав это и прочее, все еще не могут изобразить словом всего блеска, и прибавляют тотчас такие слова: да что много говорить? словом сказать: как царь – и этим выражением: как хотят показать не то, что только подобен царю тот, о ком они говорят, но то, что это истинный царь, – так и евангелист употребил выражение: яко, желая изобразить высочайшее и несравненное превосходство славы (Сына Божия). Все другие, и Ангелы, и Архангелы, и пророки делали все только по повелению (Божию), а Он – со властию, свойственною Царю и Господу. Потому-то и народ дивился, что Он учил, как власть имеющий.

2. Итак, являлись, как я сказал, и Ангелы на земле с великою славою, например Даниилу, Давиду, Моисею, но они делали все как слуги, повинующиеся своему Господу; а Христос явился как Владыка и Вседержитель, хотя и в смиренном и уничиженном виде. Впрочем, и в этом виде тварь познала своего Господа. Каким образом? Звезда, явившаяся на небе, привела волхвов поклониться Ему; многочисленный лик Ангелов, отвсюду собравшихся, окружал и воспевал Его; явились внезапно и другие проповедники; все, встречая друг друга, возвещали это неизреченное таинство, Ангелы – пастырям, пастыри – жителям города, Гавриил – Марии и Елисавете, Симеон и Анна – приходившим в храм. Да и не только мужи и жены окрылялись радостию, но и младенец, еще не исшедший на свет из утробы матери, – я разумею жителя пустыни, соименного этому евангелисту, – взыграл во чреве матери, и все оживлялись надеждами на будущее. Так было тотчас при Его рождении; а когда Он более открыл Себя, тогда опять произошли другие чудеса, еще больше прежних. Уже не звезда и небо, не Ангелы и Архангелы, не Гавриил и Михаил, но Сам Отец свыше, с Небес, возвестил о Нем, и вместе с гласом Отца Утешитель явился над Ним и пребыл на Нем. Поэтому справедливо сказал евангелист: видехом славу Его, славу яко Единороднаго от Отца. Впрочем, и не поэтому только сказал так, а и потому, что за этим последовало. Уже не пастыри только, не вдовствующие жены, не престарелые мужи возвестили нам, но и самое существо дел громче всякой трубы провозглашало о Нем, и таким образом произошло то, что молва о делах Его скоро была и здесь услышана. И изыде, говорит Писание, по всей Сирии слух Его (Мф. 4, 24) и всем открыл Его; все отовсюду возвещало, что Сам Царь сошел с Небес. Бесы отовсюду убегали и удалялись, диавол, посрамленный, отступал, самая смерть сначала понемногу устрашалась, а потом и совершенно упразднялась, всякого рода болезни были исцеляемы, мертвые оставляли гробы, демоны – бесновавшихся, болезни – немощных. Виделись дела чудные и дивные, которые поистине пророки желали видеть, но не видели. Зрение восстановлялось; и то вожделенное зрелище, которое все желали бы видеть, – как Бог сотворил Адама из земли, – и это зрелище Христос показал всем, хотя в малом виде, но по отношению к лучшим частям тела. Расслабленные и распавшиеся члены укреплялись и соединялись один с другим, омертвевшие руки получали движение, расслабленные ноги внезапно вскакивали, загражденные глухотою уши отверзались, и громким голосом восклицал язык, связанный дотоле немотою. Как искусный художник восстановляет здание, развалившееся от времени, так Он – общее естество человеческое: отторгнутые части восполнял, распавшиеся и расторгнутые – соединял, а совершенно отпавшие – восстановлял. Что же сказать о восстановлении души, которое гораздо удивительнее исцеления телесного? Важно здравие телесное, но гораздо важнее здравие душевное, и тем важнее, чем душа превосходнее тела; да и не потому только, но и потому, что телесная природа следует направлению, каким хочет вести ее Создатель, и нисколько не противится, а душа, будучи властна сама в себе и имея свободу в действиях, не всегда повинуется Богу, и именно в том, чего не хочет. Он не желает против воли ее и насильно делать ее непорочною и добродетельною; да это не было бы и добродетелию; ее надобно убеждать – свободно и добровольно сделаться такою; а это гораздо труднее врачевания телесного. Но Он совершил и это и отогнал всякий род зла. И как, врачуя тела, Он восстановлял их не только к здравию, но и к совершеннейшему благосостоянию, так и души не только освобождал от крайней греховности, но и возводил на самый верх добродетели. Так мытарь делался апостолом; гонитель, хулитель и досадитель являлся проповедником вселенной; волхвы становились учителями иудеев; разбойник оказывался жителем Рая; блудница славилась великою верою; жена хананеянка и жена самарянка – одна, будучи также блудницею, принимала на себя проповедь между соплеменниками и, увлекши целый город, привела его ко Христу, а другая верою и терпением достигла изгнания злого беса из души своей дочери. Еще другие, гораздо худшие этих, скоро присоединились к числу учеников. Все внезапно изменялось в своем виде: недуги телесные, болезни душевные прелагались в здравие и совершеннейшую добродетель; и притом не два или три человека, не пять или десять, не двадцать или только сто, но целые города и народы обращались с великою быстротою. А кто может изобразить мудрость правил, совершенство небесных законов, благоустройство равноангельской жизни? Он ввел между нами такой образ жизни, такие положил для нас законы, такие установил нравы, что усвояющие их скоро соделываются Ангелами и подобными Богу, сколько это возможно по силам нашим, хотя бы сами по себе они были хуже всех людей.