Фома Аквинский - Сумма теологии. Том VI Страница 21

Ответ на возражение 2. Как было показано выше (96, 6), в отдельных случаях человеческие законы оказываются недейственными и потому подчас допустимо действовать не по букве закона, а именно тогда, когда закон недейственен, а незаконное действие не является злым. И когда вследствие некоторых изменений в человеке такие случаи начинают повторяться, [возникший таким образом] обычай демонстрирует [всем], что закон более не полезен, как если бы это было объявлено путем устного обнародования изменения закона. Впрочем, если сохраняется сама причина того, почему этот закон был до сих пор полезен, то не обычай превозмогает закон, а закон – обычай, за исключением, пожалуй, того случая, когда закон кажется бесполезным постольку, поскольку он не «соответствует обычаям страны» (95, 3), что, как уже было сказано, является одним из условий закона (ведь и впрямь нелегко отбросить то, что обычно всем людям).

Ответ на возражение 3. Люди, которые представляют [тот или иной] обычай, могут находиться в двух состояниях. Так, если они свободны и способны сами устанавливать себе законы, то нашедшее свое выражение в обычае согласие всех людей будет принято и исполнено с большей благосклонностью, нежели то, что предписано властью правителя, тем более что он не имеет права устанавливать законы иначе, как только путем согласования их с людьми. Поэтому хотя каждый индивид в отдельности не может устанавливать законы, тем не менее, это могут все люди сообща. Если же люди не наделены правом свободно устанавливать себе законы или упразднять постановления более высоких властей, то даже и в таком случае господствующие обычаи обретают силу закона в той мере, в какой они допускаются теми, кому принадлежит право устанавливать законы для этих людей – ведь уже постольку, поскольку обычаи допускаются властями, они тем самым, похоже, ими одобряются.

Раздел 4. МОГУТ ЛИ ПРАВИТЕЛИ БЫТЬ СВОБОДНЫМИ ОТ ИСПОЛНЕНИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ ЗАКОНОВ?

С четвёртым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что правители не могут быть свободными от человеческих законов. В самом деле, закон, по словам Исидора, устанавливается ради «общественного блага»[101]. Но нельзя пренебрегать общественным благом ради удобства отдельного индивида, поскольку, по словам Философа, «благо народа божественней, чем благо одного человека»[102]. Следовательно, похоже на то, что человек не должен быть освобожден от того, чтобы действовать в соответствии с общим законом.

Возражение 2. Далее, для тех, кто поставлен над другими, имеется следующее предписание: «Как малого, так и великого выслушивайте; не бойтесь лица человеческого, ибо суд – дело Божие» (Вт 1:17). Но дозволять кому-либо одному делать то, что запрещено делать всем остальным, означает, похоже, «бояться лица». Следовательно, правители сообщества не могут получать такого рода освобождения, поскольку это противоречит предписанию божественного закона.

Возражение 3. Далее, человеческий закон, чтобы быть таковым, должен сообразовываться с естественным и божественным законами, а ещё отвечать таким определенным Исидором условиям, как «благоприятствовать религии» и «быть полезным для порядка»[103]. Но никто не может быть освобожден от исполнения божественного и естественного законов. Следовательно, никто не может быть освобожден и от исполнения человеческого закона.

Этому противоречат следующие слова апостола: «Исполняю только вверенное мне» (1 Кор. 9:17).

Отвечаю: распоряжение о распределении обязательств в прямом смысле слова означает распоряжение о распределении некоторого общего блага между конкретными индивидами; так, главу дома называют распорядителем, поскольку он распределяет между домашними их обязанности и то, что им нужно для жизни, сообразно должному весу и мере. И точно так же в любом сообществе есть человек, о котором говорят как о распорядителе постольку, поскольку он определяет, какое именно из некоторых общих предписаний должен исполнять тот или иной индивид. Однако порою бывает так, что предписание, которое служит на пользу общественному благу как общее правило, или не является благом [некоторого] конкретного индивида, или же [не является благом] в некотором частном случае – то ли потому, что оно препятствует какому-то большему благу, то ли потому, что в этом [отдельном] случае может оказаться пагубным, о чем уже было сказано (96, 6). Но было бы неразумным дозволять судить об этом всякому за исключением, разве что, тех ситуаций, которые возникли внезапно и при этом явно сопряжены с нешуточной опасностью, о чем также было сказано (96, 6). Поэтому тот, кто уполномочен управлять сообществом, вправе распределять обязанности по исполнению человеческого закона так, чтобы некоторые из них не распространялись на его власть, с тем, чтобы тогда, когда [тот или иной] закон оказывается неуместным с точки зрения его приложения к какому-либо человеку или обстоятельству, он мог освобождать от исполнения такого предписания закона. Однако если правитель дозволит такое освобождение не в связи с обоснованной причиной, а просто по своей прихоти, то в таком случае он будет или неверным, или неблагоразумным распорядителем: неверным, если его целью не является общественное благо; неблагоразумным, если он пренебрежет основаниями для дозволения освобождения. Поэтому Господь говорит: «Кто верный и благоразумный распорядитель, которого господин поставил над домашними своими?»[104] (Лк. 12:42).

Ответ на возражение 1. Когда некто освобождается от соблюдения общественного закона, то это должно быть сделано не ради привнесения несправедливости, а ради достижения общественной пользы.

Ответ на возражение 2. Приложение неравных мер к тем, кто сами по себе не равны, не является «боязнью лица». Поэтому когда состояние того или иного человека таково, что благоразумным будет применить по отношению к нему какое-либо особое обращение, то такое обращение никак не будет «боязнью лица».

Ответ на возражение 3. Естественный закон, в той мере, в какой он содержит наиболее общие предписания, которые никогда не теряют силы, не допускает освобождения от своего исполнения. Но что касается тех предписаний, которые являются следствиями общих предписаний, например, что предателю не возвращают ссуды и тому подобных, то человека иногда освобождают от них. Что же касается божественного закона, то каждый человек относится к нему как частное лицо – к общественному закону, которому он подчинен. Поэтому как никто не вправе освобождать от исполнения общественного человеческого закона, за исключением того, от кого закон получает свои полномочия, или же от его представителя, точно так же и от исполнения предписаний божественного закона, которые исходят от Бога, никто не может освобождать помимо Бога или того, кого Он наделяет для этого особой властью.

Вопрос 98. О старом законе

Соблюдая должную последовательность, мы подошли к рассмотрению Старого Закона: во-первых, самого Закона; во-вторых, его предписаний.

Под первым заглавием будет исследовано шесть пунктов: 1) был ли Старый Закон благим; 2) был ли он от Бога; 3) был ли он сообщен Им через посредство ангелов; 4) был ли он предназначен для всех; 5) был ли он обязателен для всех; 6) был ли он сообщен в надлежащее время.

Раздел 1. БЫЛ ЛИ БЛАГИМ СТАРЫЙ ЗАКОН?

С первым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что Старый Закон не был благим. Так, [в Писании] сказано: «Я… попустил им учреждения недобрые и постановления, от которых они не могли быть живы» (Иез. 20:25). Но о законе говорят как о благом не иначе, как только в силу благости содержащихся в нем предписаний. Следовательно, Старый Закон не был благим.

Возражение 2. Далее, как указывает Исидор, благость закона состоит в том, что он создается ради общественного блага[105]. Но Старый Закон был не столько полезным, сколько вредным и губительным. Так, апостол [Павел] говорит: «Без закона грех мертв. Я жил некогда без закона; но когда пришла заповедь, то грех ожил, а я умер» (Рим. 7:8-10); и еще: «Закон же пришел после, и таким образом умножилось преступление» (Рим. 5:20). Следовательно, Старый Закон не был благим.

Возражение 3. Далее, благость закона состоит в том, что повиновение ему согласно как с природой, так и с обычаями людей. Но Старый Закон не был таковым, согласно сказанному [апостолом] Петром: «Что же вы ныне искушаете Бога, желая возложить на выи учеников иго, которого не могли понести ни отцы наши, ни мы?» (Деян. 15:10). Следовательно, похоже, что Старый Закон не был благим.