Протоиерей Иоанн Толмачев - 2.Недели Триоди Цветной Страница 21

Он обращает всякое страдание в благодеяние и благословение для нас.

г) Мы не должны при таких страданиях ослабевать в добре.

Страдания, без вины постигающие нас, не должны отторгать нас от Бога и добродетели.

Апостолы, несмотря на гонения и преследования, продолжали возвещать “глаголы вечной жизни.” (Иоан.6:68[158]) Так должны поступать и мы.

Страдания по воле Божьей не должны ослаблять нашей ревности к добротетели, нашего благочестивого настроения по отношению к Богу и ближним, нашей твердости в исполнении обязанностей, хотя бы наши труды не вознаграждались на земле.

Будем во всех наших поступках и действиях являть себя истинными последователями Господа и Его апостолов. “Если же мы умерли со Христом, то веруем, что и жить будем с Ним” (Рим.6:8).

Истинный христианин ни в каких страданиях и несчастьях не остается без утешения (ст. 19)

Потому что:

1. Он верует в Провидение, которое направляет все к лучшему.

2. Он имеет перед глазами пример Иисуса Христа и апостолов.

3. Он знает цель и пользу страданий и старается достигнуть ее.

4. Он имеет чистую совесть и радостную надежду на лучшую жизнь.

Достоинство веры, устоявшей в испытании (ст. 17–20)

1. Для нашего убеждения.

2. Для нашей добродетели.

3. Для нашего спасения.

Образцы церковной проповеди

Слово в Неделю о Фоме.[159]

“Иисус говорит ему: ты поверил, потому что увидел Меня; блаженны невидевшие и уверовавшие”

По слову пророческому, “порази пастыря, и рассеются овцы,” (Зах.13:7) — так и стало, когда Иисус Христос предан был на крест и смерть. Апостолы Его подверглись различным искушениям: Фома был одной от овец Его, в общем рассеянии заблуждавшейся дольше других.

Тогда как прочие Апостолы, хотя и “из опасения,” но впрочем хорошо поступили, что из первоначального рассеяния, кому куда случилось, вскоре обратились искать друг друга и сошлись в известном месте, — и, без сомнения, общую скорбь превращали в единодушную молитву, — Фомы, неизвестно, по какой причине, или по его собственной неосмотрительности, там не было, — “не был тут с ними.”

Первым последствием этого было то, что изначальное явление воскресшего Господа собранным Апостолам для Фомы было потеряно: “не был тут с ними, когда приходил Иисус.”

Другим последствием было то, что, когда прочие Апостолы Господним явлением вновь утверждены были в вере, в которой поколебались было во время Его страдания и смерти, Фома, несмотря на свидетельство этих верных очевидцев, с неким упорством утверждал себя в неверии: “если не увижу на руках Его ран от гвоздей, и не вложу перста моего в раны от гвоздей, и не вложу руки моей в ребра Его, не поверю.”

На это событие, хотя бы и мимоходом, я просил бы обратить внимание особенно тех, которые в особые дни, скорбей ли, радостей ли христианских, когда мы собираемся вместе, и призываем Господа в молитве, приемлем Его в таинстве, — не бывают с нами в церковном собрании или по препятствиям со стороны мирских дел, впрочем большей частью не непреодолимым, или только по своему небрежению. Не лишиться бы им благодатного посещения Того, Который обещал быть посреди собранных во имя Его, и Которого присутствие приносит с собой блаженный мир и неотъемлемую радость! Произвольным ослаблением союза с прочими верующими, который должен был укреплять их веру, не дойти бы им от слабой веры до упорного неверия.

Возвратимся к Фоме. От погибели, которую готовило ему закосневающее в нем неверие, спасла его, вероятно, еще не разрушенная неверием любовь к Господу, по которой недавно и сам он решительно возжелал, и предлагал прочим Апостолам, с готовностью к смерти, не отставать от возлюбленного Учителя и Господа, на явную опасность для жизни шедшего в Иудею: “пойдем и мы,” говорил Фома, “ умрем с ним” (Иоан.11:16). Поскольку таким образом любовь Фомы уже приобщилась смерти Христовой, то следовало ей приобщиться и Христова воскресения. Привлеченный этой любовью, воскресший Господь вторично явился собранным Апостолам, собственно ради Фомы. И дал ему, как он хотел, осязать язвы Своих рук и ног и ребер, — и этим, не простым, только внешним осязательным свидетельством, но живым прикосновением к открытым, так сказать, устьям внутреннего источника жизни, полуумерщвленного неверием Апостола, воскресил в жизнь веру.

Совершив это дело милосердия, Господь присовокупил слово правды: “ты поверил, потому что увидел Меня; блаженны невидевшие и уверовавшие.” Счастливое неверие, — так мог бы думать Фома, которым приобретено посещение Господа! Нет, глаголет Господь, ты преимущественно помилован, но не преимущественно блажен. “Поверил, потому что увидел Меня:” блажени — совсем другие. И из нас некоторые, взирая на пример Фомы, могли бы подумать: почему мы так несчастливы, что не можем иметь непосредственного явления и утверждения в вере от Господа? Нет, глаголет Господь и нам; не видеть, — не есть несчастье, когда и без того есть достаточно оснований веровать. Напротив, не видеть и веровать — особенное достоинство веры, и потому особенное блаженство. “Блаженны невидевшие и уверовавшие.”

Мне кажется, что это изречение Господа требует несколько более обстоятельного рассмотрения.

Следует вспомнить, что все Апостолы, и одни Апостолы, были перед лицом Господа, когда Он именно Фоме, с некоторым видом упрека, сказал: “поверил, потому что увидел Меня,” и к сему присовокупил неопределенное изречение: “блаженны невидевшие и уверовавшие.” При первом взгляде, неожиданным и необычайным представляется то, что укоряет Фому, который подлинно и заслужил укоризну тем, что угрожал не верить, если не увидит; но так укоряет, что та же укоризна поражает, кажется, и прочих Апостолов, ибо и они, хотя и ранее Фомы, “увидев Господа,” веровали. Вид необычайности увеличивается ублажением не видевших и веровавших, если вообразить, что все Апостолы принадлежат к числу видевших, и следовательно, лишаются ублажения. А не им ли прежде сказано: “ваши же блаженны очи, что видят?” (Матф.13:16).

Следует отметить эти необычайности, чтобы уклонением от них приблизиться к истинному разумению изречения Господа.

Хотя и все апостолы, видев Господа, веровали, но великая в этом разница между Фомой и прочими. Они не имели, прежде своего лицезрения воскресшего Господа, — и по числу свидетелей и по способам удостоверения, — сильного свидетельства о воскресении Господнем, какое имел Фома от них. Им лицезрение Иисуса Христа даровано было по воле Господней, а не по их требованию. Поэтому-то Фома и заслужил исключительно личный упрек, потому что дерзновенно требовал лицезрения ран Господних, после свидетельств, совершенно достаточных основать веру.

Все апостолы видели Господа, но до невероятности унизительно было бы то для их священного собора, если бы не было между ними ни одного, которому бы принадлежало возвещаемое Господом преимущественное блаженство, — не видеть и веровать. Не желаем видеть, и не дерзаем воображать вас, богоблаженные апостолы, лишенными какого-либо блаженства верующих. Явите же нам, Вы сами, кто из вас блаженный, не видевший, и веровавший!

Смотрите, братие, не это ли самое открывает нам Евангелист Иоанн, когда, повествуя о посещении гроба Господня в утро воскресения двумя учениками, пишет: “вошел и другой ученик, прежде пришедший ко гробу, и увидел, и уверовал” (Иоанн 20:8). Что видел он при входе во гроб? Без сомнения, то же, что видел первый ученик, именно Петр: “видит одни пелены лежащие.” А чему поверил? Тому ли, что перед тем возвестила Магдалина: “унесли Господа из гроба, и не знаем, где положили Его?” Но чему тут было верить? Тут нет никакой сокровенной истины, и одно явное неведение. Чему же поверил ученик, “которого любил Иисус?” Догадываюсь, и думаю, по необходимости должно догадываться, что в ту минуту, как он, вступив во гроб, “видит одни пелены лежащие;” необыкновенно живая любовь необыкновенным образом возбудила в нем веру; легкая мысль, что нельзя было представить случая, по которому бы ризы, обвивавшие тело Господне, могли отделиться от мертвого тела, подала ему великую мысль о воскресении; он не увидел ничего более, как отсутствие погребенного Иисуса из гроба, но во глубине любящего сердца ощутил, что живет Возлюбленный, несмотря на то, что к верованию в воскресение Его даже познанием Писания не был приготовлен: “Ибо они еще не знали из Писания, что Ему надлежало воскреснуть из мертвых.”