Авраам Норов - Путешествие по Святой Земле в 1835 году Страница 21

По возврате на улицу Страстного пути, уже близ ворот Гефсиманских или Овчих, виден глубокий четверосторонний бассейн, поросший на дне кустарником и несколькими деревьями; все бока его сложены из камня. Он обнесен с двух сторон разными зданиями, но открыт со стороны городовой стены; между им и этою стеною ведет улица к мечети Омаровой, которая заменила храм Соломонов. Наружная ограда мечети примыкает к бассейну с юга. Это есть то водохранилище, которое определено с такою точностью в Евангелии святого Иоанна под именем Овчей купели. «Есть же в Иерусалиме у Овчих ворот купальня называемая по-еврейски Вифезда, при которой было пять крытых ходов; в них лежало великое множество больных, слепых, хромых, иссохших, ожидающих движения воды; ибо Ангел Господень по временам сходил в купальню и возмущал воду, и кто первый входил в оную по возмущении воды, – тот выздоравливал…» (Ин 5:2–4). Две арки, которые видны с западной стороны, показывают остаток пяти крытых ходов. Я также заметил следы таких арок или сводов с северной стороны. Те аркады, которые видны в развалившемся здании, которое прилегает к ограде мечети Омаровой, также полагают принадлежавшим к больнице или Дому Милосердия, по-еврейски: Вифезда. Этим именем называлась и купальня. Вот несомненное зодчество евреев, времени Давида и Соломона. Водохранилище имеет 150 футов в длину и 40 футов в ширину. Трудно определить глубину, от насыпи. Состав стен купальни, по исследованию Шатобриана, был сделан следующим образом: слой больших камней, связанных железными скобами; за ними перемешанная кирпичная работа, потом слой из мелких камней, покрытых известковым составом. Замечательно, что все эти слои расположены не горизонтально, а вертикально. Известковый слой обращен к воде. Должно припомнить, что это водохранилище называлось Овечьим по той причине, что жертвы, приносимые в храм Соломонов, были предварительно омываемы в его воде. Всякий раз как я приходил к вратам Овчим, я останавливался отдыхать у парапета этого спасительного рва. Иссякли животворные воды! Но голос: «Встань! возьми одр твой и ходи!» – не перестает воздвигать к жизни немощное человечество!

Глава XVII

Мечеть Омарова: Эль-Сахара (Храм Соломонов). – Мечеть Эль-Акса (Введение во храм Пресвятой Богородицы)

«Учитель! Посмотри какие камни и какие здания!.. Иисус сказал ему в ответ: видишь сии огромные здания? Все это будет разрушено так, что не останется здесь камня на камне».

«Се, оставляется вам дом ваш пуст!»

Самые следы чудесного храма Соломонова стерты с лица земли. Это здание, куда в продолжение нескольких веков текли сокровища всего Востока морем и сушею, разрушено Навуходоносором за 600 лет до Р. X. Храм Соломонов был возобновлен Зоровавелем и наконец Иродом Аскалонитским. Этот последний храм был тот, который существовал при Иисусе и от которого, по Его Божественному предречению, не осталось камня на камне по взятии Иерусалима Титом. Местность храма Соломонова определена со всею точностью в Священном Писании. Восточная часть его обращена была к горе Элеонской (Мк 13:3); с севера находилась купальня Овчая; с юга он оканчивался обрывом горы Мории, на которой он построен (2 Пар 3:1); но с запада не существует видимых предметов, которые могли б определить его ограду. Гора Мориа была соединена с горою Сионскою мостом и крытым ходом; – а стены Сионские простирались до ограды храма Соломонова, и потому, в Священном Писании, гора Мориа и храм принимались иногда за одно с Сионом[50]. На этом священном месте возвышается теперь великолепная мечеть Омарова, краса арабского зодчества; она занимает в ряду восточных зданий то же место, которое имеет римский Пантеон в классической архитектуре.

Мечеть Омара в Иерусалиме, называемая Эль-Сахарал-лах, пользуется почти одинаковою знаменитостью на Востоке, как и мечети Медины и Мекки. Магомет, в первые годы издания Корана, повелел, чтобы мусульмане во время молитв своих обращались к мечети иерусалимской; она принадлежит секте ганифитов – первой в исламизме. Вход в нее воспрещен христианам под смертною казнью. Сидней Смит, защитник мусульман противу французов во время экспедиции Бонапарте, не мог найти способа проникнуть туда. Даже до сей поры, когда влияние европейцев на Востоке сделалось так сильно, а власть мусульман так ослабилась, мы знаем про внутренность мечети Омаровой только по неверному описанию Али Бея[51]. Сказывают, что Бурхарт, знаменитый путешественник и ориенталист, сроднившийся с восточными обычаями до такой степени, что он был признан арабами за шейха, посещал мечеть Омарову, но мы не имеем его описания. Г-жа Бельзони, переодетая в мусульманское платье, в 1818 году быстро пробежала часть мечети Омаровой, волнуемая страхом, и все, что сказала об ней, также совершенно неверно. Но то, что мы знаем положительного об этой мечети, заимствовано у медика Ричардсона, который видел эту мечеть втайне, находясь в служении при муселиме Иерусалимском. Из старых описаний самые лучшие принадлежат Вильгельму Тирскому и отцу Рогеру; но они мало удовлетворительны. Новейший путешественник, Трапист, отец Жерамб, бывший в Иерусалиме за один год до меня, отвергая рассказываемые ему басни о камне, держащемся на воздухе в мечети Эль-Сахара, делает свои предположения, каким образом этот камень может быть утвержден в потолке, чтоб производить таковой оптический обман, – и тому подобное…

Я имел случай осмотреть обе мечети, находящиеся в ограде храма Соломонова: Омарову – Эль-Сахару, и другую, называемую Эль-Акса, которая обращена в мечеть из древней церкви Введения во храм Пресвятой Богородицы. Мое описание не может быть обстоятельно, потому что в один час времени я не мог вникать в подробности, но по крайней мере оно будет верно. Скажу прежде о случае, доставившем мне туда вход.

В бытность мою в Египте я пользовался чрез г-на Дюгамеля благосклонностью нынешнего властителя Востока Мегмета-Али; на возвратном пути моем из Нубии я встретил его в последний раз в Монфалуте. При свидании моем с ним я получил от него несколько рекомендательных писем в Сирию, и между прочими одно особенное письмо к паше Сирийскому Шерифу, его зятю, пребывающему в Дамаске. По счастливому стечению обстоятельств Шериф-паша во время моего пребывания в Иерусалиме прибыл туда для набора рекрутов и расположился лагерем у стен города. До прибытия моего в Иерусалим мой соотечественник и короткий знакомый С., имевший также значительные рекомендации от Мегмета, начал уже переговоры с властями иерусалимскими о доставлении ему способа видеть мечеть Омарову; с приездом моим наши старания соединились вместе. Находившийся при мне драгоман нашего консула в Яфе оказал нам в этом случае большие услуги: я послал его в лагерь к паше с приветствием и с письмом от Мегмета-Али, приказав сказать ему, что я сам буду иметь удовольствие с ним познакомиться на другой день; я получил от него самое вежливое приглашение.

На другой день около полудня я отправился в его лагерь с моим драгоманом. Выехав из Яфских ворот, я увидел стан аравитян и направился прямо к украшенному полумесяцем шатру паши; мне казалось, что я вижу перед собою сцену из Освобожденного Иерусалима. Приближаясь к шатру Шерифа, мы увидели его стоящего на коленях у входа в шатер и совершающего свою полуденную молитву; он был обращен на восток; мы отклонились в сторону, и увидев тут же, что он кончил свои рикаты или поклоны, я оборотил лошадь и, несколько не доезжая до шатра, был встречен им самим. После взаимных приветствий мы вошли в его распахнутый шатер и расположились на диване. Нам подали трубки и кофе. Он занял меня расспросами о России – увеличивал до чрезвычайности число наших армий, спрашивал моего мнения о Египте и проч. Дойдя до предмета моего путешествия, он стал мне предлагать свои услуги, прибавя, что Мегмет-Али рекомендовал меня ему особенно; я отвечал ему, что я буду его просить о некоторых предметах, касающихся до моего путешествия, через моего драгомана, и мы расстались с ним очень дружелюбно. Не желая, чтоб он отказал мне в чем бы то ни было, я послал на другой день моего драгомана к его секретарю с полными наставлениями, чтоб выхлопотать от паши разрешения на вход в мечеть Омарову. Шериф-паша видел сам моего драгомана, представлял ему все трудности и опасности, сопряженные с исполнением нашего желания; хотел сзывать на совет всех шейхов иерусалимских, желая сложить на них неуспех; но мой драгоман, зная, что в письме Мегмета-Али к Шерифу было употреблено выражение «выполнить все, чего душа моя пожелает» и что письмо, данное моему сотоварищу, было почти такового же содержания, пребыл настойчив – и ему принадлежит весь успех нашего предприятия.

Галиль, один из драгоманов А. С. Норова, сопровождавших его в путешествии по Востоку. Рисунок автора