Андрей Кураев - Христианство на пределе истории Страница 22

Итак, почему же для христиан так неприемлемо предположение, что после Христа придет кто-то другой?

Глубокий ответ на этот вопрос есть в книге литовского философа Антанаса Мацейна (+1987) «Тайна беззакония». На немецком языке она опубликована в Германии в 1955 г.; русский перевод выпустило в Санкт-Петербурге издательство «Алетейя» в 1999 г. (тираж, увы, лишь 1500 экз.; еще два повода сказать «увы» – это пестрящие ошибками издательские комментарии и одна авторская страничка, недружелюбная по отношению к православию).

Мацейна – католик. Это тем более важно, что рериховский журнал «Сердце» заявил (как обычно – без указания имен и обстоятельств), что, дескать, католики сочли мою антирериховскую книгу нехристианской – причем прежде всего именно из-за моей трактовки Апокалипсиса. И вот перед нами размышления над Апокалипсисом реального, а не анонимного католика.

«Тайна беззакония» А. Мацейны – это талантливый философский комментарий к «Повести об антихристе» Владимира Соловьева. За исключением уже упомянутой страницы, содержащей критику Православной Церкви, в остальном эту книгу я могу с радостью и почти полным согласием порекомендовать…

Две цитаты для того, что ощутить серьезность этой книги: «История как время разделения и как пространство борьбы раскрывает перед нами главную истину, сущностную для понимания земного существования: в природном порядке побеждает зло, в надприродном – добро. Напряжение между ними и есть причина разрушения природного порядка» (с.48)… «Иногда она забывает о том, что она – борющаяся Церковь, и чувствует себя так, словно она уже Церковь иной действительности, празднующая свой триумф, словно она – Новый Иерусалим, священный город Бога, в котором антихрист уже обездолен. Такие моменты забытья в истории Церкви были и будут до конца ее шествия по истории» (с.304).

А теперь – рассуждения А. Мацейны о том, что самым радикальным образом отделяет христиан от теософов.

В глазах теософов Христос – это предтеча некоего грядущего пророка, Аватара «эры Водолея», последнего Будды, Майтрейи. Христос – Величайший Предшественник Грядущего…

Оккультисты утверждают это с самыми миролюбивыми интонациями. Но этот утверждающий тезис является одновременно и отрицающим. Ибо он отрицает самое главное во Христе – Его уникальность. Времена прямолинейного атеистического отрицания существования Христа давно прошли. Сегодня отрицается не историческое существование Христа.

"Сегодня, – по мнению А. Мацейны, – Христос отрицается как Первый и Последний (с.88). Христос – составная часть нашей культуры. Он – ее предтеча, правда, не единственный, но один из главных. Эта мысль о Христе как о предтече сегодня все больше овладевает сознанием. Сегодня почти все… признают, что Христос был предтечей и нравственных, и общественных, и нацио­нальных, и даже международных отношений. Он ука­зал, что человек должен «быть» для человека… Начатая Христом борьба за челове­ка осуществлена. В этом отношении Соловьев был дей­ствительно прозорливо дальновиден, ибо отношение своего антихриста к Христу обосновал идеей предтечи…

Однако в чем же заключается сущность идеи пред­течи (с.90)? Почему эта идея так охотно принимается и про­возглашается даже властителями мира?.. Идея предтечи есть отри­цание Христа как Последнего и тем самым как Бога. Кто такой предтеча и какова его роль, объясняет нам святой Иоанн Креститель, определяя свои отношения с Христом: «Идет за мною Сильнейший меня» (Мк.1, 7), «Ему должно расти, а мне умаляться» (Ин.3, 30). В этих словах как раз и заключается сущность всякого предтечи. Предтеча – глашатай будущей дей­ствительности и ее знамение, но сам он не есть эта действительность. Он ее сам не творит. Он только про­возглашает, что она будет сотворена другим, Сильней­шим, нежели он. Он подготавливает для нее путь, но сам по этому пути не идет. Он символизирует ее, но ре­ально в себе он ее не имеет. Он крестит только водой, следовательно, началом, которое очищает, но само не остается. Задача предтечи – исчезнуть, растворившись, в им провозглашаемой и грядущей за ним действительности.

Когда Христос, приняв крещение Иоанна, начал свою посланническую миссию, люди тут же отверну­лись от Иоанна и пошли за Ним. И опечалились уче­ники Иоанна, видя конец деяний своего учителя и не понимая роли предтечи. Они пришли к Иоанну и сказа­ли: «Равви! Тот, Который был с тобою при Иордане и о котором ты свидетельствовал, вот Он крестит, и все идут к Нему» (Ин.3, 26). Тогда Иоанн ответил (с.91), что это вызывает в нем не печаль, но радость, ибо он видит, что его предназначение осуществлено. Он был послан Богом прежде Христа, чтобы проложить Ему путь. Если люди идут к Иисусу из Назарета, это озна­чает, что путь к Нему уже проложен и что миссия Иоанна завершена. Как друг жениха радуется счастью жениха, так и предтеча радуется успеху пришедшего после него. "Сия-то радость моя исполнилась, – ска­зал Иоанн своим ученикам, прибавив: – Ему должно расти, а мне умаляться (Ин.3, 29–30). Необходи­мо, чтобы предтеча исчез, растворился в им самим провозглашенном и указанном будущем. В этом его смысл и завершение его деятельности. Предтеча никог­да не самостоятелен. Он живет жизнью будущей дей­ствительности и сияет ее светом.

Именно такое переживание содержится в понима­нии Христа как предтечи. Если Христос – предтеча нашей культуры, тогда Он погружен в нее и растворен в ней. Что с того, что Он был ее глашатаем, но сам Он ее не сотворил? Он был только ее знамением и симво­лом. Он провозглашал приход нового века. Однако сам Он не был этим новым веком. Сам Он не ввел ни хри­стианской нравственности, ни демократического строя, ни социальных отношений, основанных на любви. Поэтому и свет свой Он получает не от себя, но с вы­сот современной культуры. Христос как предтеча мо­жет быть понят и оценен только в связи со всем про­цессом истории. Исторический процесс перегнал Христа: он вырос, а Христос умалился. В связи с совре­менной культурой мы вспоминаем Христа так же, как и святого Иоанна Крестителя в связи с Христом (с.92). Таким образом Христос превращается в одну только клетку нашего исторического развития.

Поэтому антихрист Соловьева справедливо полага­ет, что если Христос – предтеча, то смысл Его заключается в подготовительной работе. Он не завершает исто­рического процесса, он его только опровергает. Завер­шение никогда не содержится в руках предтечи. Для завершения истории появляются другие движущие силы, более могущественные, нежели предтеча. Анти­христ Соловьева таким завершителем считает себя. Благодаря ему современный мир поддерживает разви­тие культуры, которая все больше обостряет нравствен­ное сознание человечества, все чаще поднимает вопро­сы единства и мира, все властнее направляет землю к вселенскому согласию. В любом случае завершение мира не в руках Христа. Христос был всего лишь предтечей. Развивающаяся история перегнала Его и оставила дале­ко позади – за две тысячи лет, как оставила она и рим­ское право, и медицину Гиппократа, и арабскую мате­матику, и стратегию Ганнибала. Правда, идеи всех этих предтеч живут и сегодня. Но сегодня они уже включены в высшую действительность, в высшую совокупность, которая есть плод всего исторического развития, а не предтеч. Идеи Христа сегодня тоже живы. Но и они уже включены в высшие единства, в более могущественные дeйcтвительности, нежели та, которую Он сам провоз­глашал и, возможно, в которую даже верил. Если Хри­стос – предтеча современной история, то эта история как раз и была тем сильнейшим, более могущественным, нежели Он, началом, которое должно было прийти. Поэтому история возрастала, а Христос умалялся (с.93).

Такие выводы обязательно последуют, если Хри­ста считать предтечей. Они возникают потому, что в понимании Христа как предтечи Христос исключа­ется как Последний, как конец всего, как Омега (см.: Откр.22, 13).

Христос – не предтеча, но Первый и Последний, начало и конец. Он не глашатай и не предзнаменование новой действительности, но – сама эта действительность, ее начало, ее развитие и конец. Его подвиг распространяется в истории. Он и сам это провозглашал, сравнивая свое Царство с горчичным зерном, «которое, хотя меньше всех семян», но «ста­новится деревом, так что прилетают птицы небесные и укрываются в ветвях его» (Мф.13, 32). Однако это распространение происходит не по закону истори­ческого развития, но могуществом самого Христа че­рез Дух Святой. Как зерно, посеянное в землю, растет и живет жизнью не земли, а своей собственной, так и Церковь Христова. Земля дает зерну лишь вещества, лишь условия для действия внутренней силы зерна. Так и история в соотношении с Церковью. История – только сцена, на которой происходит драма Христа. Мир – только почва Церкви. Она может быть плодо­носной и каменистой. Семя Христа может упасть на утрамбованную дорогу, на места каменистые, «в терние», а может упасть и на «добрую землю» (см.: Матф.13, 4–8). Но в любом случае это семя падает сверху. В любом случае это семя – продукт не дороги, не скалы, не шиповника и не удобренной почвы. В каж­дом случае в нем содержится все будущее дерево. Семя не является предтечей дерева. Оно есть само дерево: его начало и его конец. Тот, кто его поливает и удобряет, не выше его (с.94). Он не является той будущей дей­ствительностью, для которой семя только глашатай и возбудитель. Семя есть действительность, вся действи­тельность, более высокая, нежели вода, которой оно поливается, и более высокая, нежели удобрения, ко­торые питают ее.