Михаил Наими - Книга Мирдада Страница 23

Велико же было наше изумление, когда мы увидали, что Сим-Сима преспокойно начала жевать свою жвачку. Даже у Шамадама сердце смягчилось, и он распорядился принести Сим-Симе самые вкусные коровьи лакомства. Что Сим-Сима с удовольствием и съела.

XXIV. Законно ли Убивать для Еды?

Когда Шамадам с мясником ушли, Мекайон обратился к Учителю, спросив:

Мекайон: Законно ли убивать для еды, Учитель?

МИРДАД: Питаться Смертью — значит стать пищей для Смерти. Жить, причиняя боль другим, — значит призывать боль к себе. Так гласит Всемогущая Воля. Знай это и выбери свой путь, Мекайон.

Мекайон: Имей я выбор, то выбрал бы жизнь, подобную фениксу, который питается не плотью вещей, а одними запахами.

МИРДАД: Превосходный выбор! Верь, Мекайон, придет день, когда люди смогут жить только за счет ароматов вещей, который есть их дух. Они не будут нуждаться в их плоти и крови. Для стремящегося этот день не так уж далек.

Ибо стремящийся знает, что жизнь во плоти — это всего лишь мост к Жизни без нее.

Стремящийся знает еще, что грубые и ненадежные чувства — это всего лишь смотровые глазки в мир бесконечно тонких и точных чувств.

Стремящемуся известно также, что любую плоть, которую он повредил, ему придется рано или поздно восстановить посредством своей собственной плоти. Любую кость, которую он сломал, ему придется укрепить своими собственными костями. Каждую каплю крови, что он пролил, ему придется восполнить собственной кровью. Таков закон плоти.

Стремящийся хотел бы освободиться от ограничений этого закона. Поэтому он сокращает свои телесные нужды до возможного минимума. Так он сокращает свои долги перед плотью, которые, воистину, есть долги перед Болью и Смертью.

Стремящийся сам сдерживает себя силой своей воли и стремления, тогда как остальные дожидаются, пока кто-то другой не запретит им. Существует множество вещей, которые вполне законны для любого человека, однако, стремящийся сам считает их для себя незаконными.

В то время как люди хватают все больше и больше вещей, чтобы засунуть их в свой мешок или в желудок, стремящийся проходит путь, не имея мешка, а его желудок чист от крови каких-либо существ и от их конвульсий.

То, что желательно обычному человеку, — или он думает, что желательно — только обуза для стремящегося к легчайшему свету духа и сладости понимания.

Из двух человек, смотрящих на одно и то же поле, один оценивает урожай в тоннах и подсчитывает его стоимость в серебре и золоте. Другой же впитывает глазами зелень поля, мысленно целует каждую травинку, братается в душе с каждым корешком и камешком, с каждой кочкой.

Говорю вам, второй — истинный владелец поля, тогда как первый только купил его.

Из двух человек, сидящих в доме, один владелец, а другой гость. Хозяин распространяется о стоимости дома и ухода за ним, о дороговизне обивки, драпировок и мебели. В то время как гость в сердце своем благословляет руки, что добыли и обтесали камень, а потом построили дом; руки, что соткали драпировки и обивку; руки, что обработали древесину и превратили ее в окна и двери, в стулья и столы. И он возвышается в духе, хваля Руку Творца, что повелела всем этим вещам быть.

Говорю вам, постоянный жилец этого дома — гость, а номинальный хозяин — только тягловое животное, что влачит на себе весь дом, но не живет в нем по-настоящему.

Из двух человек, что выпили молока, которое корова приготовила для теленка, один смотрит на теленка с мыслью о его нежной плоти, из которой получится прекрасное мясо, чтобы угостить собравшихся друзей, когда наступит его день рождения. Другой думает о теленке как о своем молочном брате и переполнен любовью к молоденькому животному и его матери.

Говорю вам, второй воистину напитался плотью теленка, а первый только отравился ею.

Да, в желудок попадает множество тех вещей, место которым в сердце.

Множество вещей хранят в мешках или в кладовках, а лучше бы их воспринять зрением или обонянием.

Множество вещей разгрызают зубами, а лучше бы их разгрызть умом.

Телу нужно очень мало, чтобы поддержать себя. Чем меньше вы даете ему, тем больше оно вам возвращает. Чем больше вы будете ему давать, тем меньше оно вернет.

Истинно, вещи, остающиеся вне ваших кладовых и ваших желудков, поддерживают вас гораздо больше, чем делали бы это, попади они вовнутрь.

Но, поскольку вы еще не в состоянии жить одними только запахами вещей, то без опасений берите от щедрого сердца Земли то, в чем нуждаетесь, но не более того, что необходимо. Ибо Земля так заботлива и любяща, что ее сердце всегда раскрыто для ее детей.

А какой еще могла бы быть Земля, и куда бы еще могла она отправиться, чтобы напитать саму себя? Земля должна питать Землю. И она не какая-то бедная хозяйка, стол ее широк и изобилен для всех.

И как Земля приглашает вас за свой стол, ничего не укрывая от вас, так и вы должны пригласить за свой стол Землю, и сказать ей с величайшей любовью и искренностью:

“О, невыразимая мать! Как ты раскрываешь передо мной свое сердце, чтобы я мог удовлетворить с его помощью свои нужды, так и я раскрываю перед тобой мое сердце, чтобы ты удовлетворила им твои нужды”.

Если основной ваш духовный настрой во время еды будет таким, то не важно, что вы едите.

Но если уж ваш духовный настрой действительно стал таким, то вам не мешало бы проявить достаточно мудрости и любви, и не отнимать у Земли ни одного ее создания. В особенности тех, кто пришел пережить радость жизни и боль смерти, тех, кто проявился в этом отрезке Двойственности. Ибо и они продвигаются своим путем к Единству, хотя таким трудным и медленным. Их путь — длиннее вашего. Затормозите их на их пути, и они затормозят вас на вашем.

Абимар: Но если все живое обречено умереть тем или иным способом, то почему я должен скрупулезно следить, не явился ли я причиной смерти какого-нибудь животного?

МИРДАД: Хотя и истинно то, что все живое обречено смерти, но горе тому, кто явился причиной смерти любого живого существа.

Как вы не поручаете мне убить Наронду, так как знаете, что я сильно его люблю, а в моем сердце нет никаких кровавых вожделений, так и Всемогущая Воля не поручит ни одному человеку убить соседа или какое-нибудь животное, за исключением тех случаев, когда увидит в нем подходящий инструмент для убийства.

До тех пор, пока люди будут оставаться такими, какие они есть, среди них не переведется вороватость и склонность к грабежам, ложь и враждебность, жажда убийства и все прочие темные и злые страсти.

Но горе вору и грабителю, горе лжецу и зачинателю войны, и всякому человеку, что вынашивает в своем сердце темные и злые страсти. Ибо они, сами переполненные горем, используются Всемогущей Волей как вестники горя.

Но вы, мои спутники, должны очистить свои сердца от всех темных и злых страстей, чтобы Всемогущая Воля могла в вас найти подходящих посланцев для несения в мир страданий радостной вести об освобождении от страданий. Вести о преодолении. Вести об Освобождении, достигаемом Любовью и Пониманием.

Так я учил Ноя.

Так учу вас.

XXV. День Вина и Подготовка к нему. Накануне Мирдад Исчезает

Наронда: День Вина приближался, и все мы в Ковчеге, включая Учителя, вместе с группами добровольных помощников из окрестных селений день и ночь готовились к этому празднеству. Учитель был так неутомим и щедр в своих усилиях, что даже Шамадам отзывался об этом с видимым удовлетворением.

Огромные погреба Ковчега должны были быть тщательно выметены и вымыты добела. Десятки больших кувшинов и бочек для вина мылись и чистились так, чтобы быть готовыми вместить новое вино. Множество кувшинов и бочек с вином прошлого урожая размещались так, чтобы покупатели могли ознакомиться с их содержимым и попробовать его. Обычай требовал, чтобы в День Вина было продано все вино прошлого года.

Просторные дворы Ковчега были окачены водой и прибраны. Раскинулись сотни навесов и палаток для посетителей, где они могли бы жить и торговать своими товарами целую праздничную неделю.

Огромный винный пресс был приведен в порядок и был готов принять неисчислимое количество виноградных гроздей, которые будут привезены в Ковчег массой арендаторов и добровольных жертвователей на спинах ослов, мулов и верблюдов. Для тех, у кого окажется мало припасов, или вообще не будет еды, готовилось огромное количество съестного, выпекались горы хлеба.

Первоначальный День Вина, в который приносилась благодарственная жертва, с помощью необычайной деловой хватки и проницательности Шамадама превратился в целую неделю ярмарки, куда устремлялись мужчины и женщины всех слоев общества, из ближайших окрестностей и из далека. Толпы посетителей росли с каждым годом. Господа и нищие, земледельцы и ремесленники, искатели счастья и удовольствий, пьяницы и трезвенники, благочестивые странники и нечестивые бродяги, прихожане и гуляки, целые стада тяжело навьюченных животных — таковы были пестрые орды, что нарушали тишину Алтарного Пика дважды в год, в День Вина осенью и в День Ковчега весной.