Сергей Мансуров - Очерки по истории церкви Страница 24

Но раз затронутое дело, как обыкновенно бывает при расследовании преступлений, усложнилось новыми обстоятельствами — представлен был безымянный донос, содержащий имена многих таких лиц, которые заявили, что они не христиане и не были христианами.

Траян в ответе своем не одобрил, что Плиний принял во внимание безымянный донос: «Безымянные же доносы не должны быть принимаемы во внимание ни в каком судебном деле; это было бы очень скверным примером и не в духе нашего времени». Траян и другие выдающиеся императоры были решительными противниками таких доносов, от которых очень страдало население при императорах, подобных Домициану. Христиане еще в III в. ссылались на это правило, отказываясь выдавать своих единоверных (например, святой Киприан при допросе). «Я рассудил, — продолжает Плиний, — что их следует отпустить после того, как в моем присутствии они произнесли воззвание богам и воздали поклонение (совершали возлияния и курения) твоему изображению, которое я велел на сей случай принести вместе с изваяниями богов, и, кроме того, хулили Христа. Действительных христиан, говорят, нельзя принудить ни к тому, ни к другому, ни к третьему. Другие из лиц, поименованные в доносе, признали себя христианами, но тотчас отреклись, заявив, что они были христианами, но отстали (от христианства), иные за три года, иные за большее число лет, а иные даже лет за двадцать. Все они почтили твое изображение и изваяние богов и хулили Христа. Они утверждали, что всё их преступное заблуждение состояло в том, что они имеют обыкновение сходиться в известный день перед рассветом и петь попеременно друг с другом (вероятно, антифонно, как в это же время ввел этот обычай в Антиохии, по преданию, святой Игнатий Богоносец. — С. М.) песнь Христу, как Богу, а также обязывались таинством не на какое-нибудь преступление, но — не красть, не грабить, не прелюбодействовать, честно держать слово свое и возвращать вверенные залоги (речь, видимо, идет об обетах таинства крещения, которое апостол Петр так и называет: «обещание Богу доброй совести», а что таинство это совершалось в связи с утреней — мы увидим далее по рассказу святого Иустина Философа. — С. М.); что, совершив это, они обыкновенно расходились, а потом снова собирались для принятия пищи, впрочем, обыкновенной и невинной[101]. Но это (ходить на христианские собрания) они (допрошенные Плинием и отрекавшиеся) перестали делать после того, как я, по твоему велению, запретил гетерии.

Тем не менее я счел необходимым двух служанок… подвергнуть пытке, чтобы разузнать, что здесь справедливо. Но я ничего другого не нашел здесь, кроме суеверия глубокого и безмерного. Поэтому, отложив дальнейшее разбирательство, обращаюсь к тебе за советом. Дело показалось мне достойным внимания, особенно по причине количества заблуждающихся. Многие люди всякого возраста, всякого состояния и обоего пола заблуждаются и стоят на дороге к заблуждению. Не только в города, но и в села и в деревни проникла зараза этого заблуждения. Но, кажется, можно задержать и поправить беду». Далее следует то, что мы привели выше: что дело может исправиться и уже исправляется милостью к отрекающимся — храмы начинают посещать и прочее.

В этом «бесстрастном» и равнодушном наблюдении возникающего христианства много любопытного. В дополнение к христианским источникам этот доклад свидетельствует прежде всего о необыкновенном успехе христианской проповеди в Малой Азии в конце I и начале II в. Люди всякого возраста и всякого состояния охвачены христианством. Видим и ближайшие, осязательные плоды этого успеха: отказ от воровства, прелюбодеяния, обмана и другое. Из слов Плиния можно даже кое-что извлечь для хронологии христианства — видно, что особенно сильная вспышка его была в Малой Азии за несколько десятков лет до него. Плиний застает уже некоторое охлаждение ревности христианской. Начало охлаждения, со слов допрошенных, следует относить к 90-м годам (письмо Плиния относится к 112 г.).

К 90-м годам (к годам преследования Домициана) относятся и обличения Апокалипсиса, что некоторые христиане Малой Азии оставили «первую любовь» свою и ревность. Следовательно, первоначальная и самая сильная волна подъема христианства в Малой Азии должна быть отнесена лет на двадцать или тридцать до 90-х годов, то есть она соответствует времени проповеди апостолов Петра и Павла и их ближайших сотрудников.

Обратим внимание и на то, сколько в Вифинии оказалось слабых, отрекающихся христиан. И это в начале II в., через несколько десятилетий после Спасителя, чуть ли не при жизни некоторых апостолов. Одни сами охладели, другие отстали от христианства, как только это стало несколько опасно (после указа о гетериях), третьи испугались угрозы казни. Но эта слабость одних не помешала, как видно из того же письма, твердости других, вышедших победителями в мученическом подвиге. Таких встретил Плиний немало, ибо уже после предпринятых им казней, угроз и отсылки в Рим он в затруднении от множества «заблуждающихся». Для Плиния, пресыщенного всякою «мудростью», это было только непонятное упорство в суеверии. Более же чуткие к истине и не менее образованные люди внимательнее отнеслись к этим «безумцам». Таков был, например, Иустин Философ, который наблюдал малоазийских мучеников, когда «еще услаждался учением Платона… видя, как они бесстрашно встречают смерть и все, что почитается страшным»[102], переменил свои мысли, отстал от Платона и сделался одним из пламенных и просвещенных защитников христианства. Постепенно именно это «упорство», то есть радостная твердость избранных мучеников, оказалось тем «царственным красноречием», которое убедило вселенную и укрепило Церковь.

Гонения времен Траяна и его ближайших преемников, видимо, очистили и укрепили Малоазийские Церкви. Тертуллиан рассказывает, что, когда Арий Антонин, проконсул Асийский (184–185 гг.), «производил настойчивые розыски, все местные христиане явились перед его трибуналом; тогда он, приказав арестовать немногих, сказал остальным:

«Безумцы, если вы хотите умереть, то сами можете воспользоваться для этого веревками и виселицами». Другое подобное проявление бесстрашия христиан наблюдал святой Иустин в Ефесе. Оно его навело, по его собственному рассказу, на такие размышления: «Какой распутный и невоздержанный, почитающий за удовольствие есть плоть человеческую, может охотно принять смерть, чтобы лишиться своих удовольствий? Не будет ли он, напротив, стараться продолжить свою жизнь и скрываться от властей, а не объявлять о себе для осуждения на смерть?»[103] Так отпали его сомнения, вызванные клеветой, и он сделался христианином.

Хотя вифинские христиане при Плинии не были все столь единодушны и мужественны в исповедании веры, как после них асийские и ефесские, все же ему не удалось «исправить» Вифинию и Понт, составлявшие одну провинцию. Об этом единодушно говорят христианские и языческие источники. «Понт полон христианами», — пишет в середине II в. сатирик Лукиан, враг христианский[104]. Здесь впервые проявился, был обличен и отлучен своим отцом-епископом известный еретик Маркион и, не пользуясь успехом, уехал в Рим (около 140 г.). Вифинские христиане принимают горячее участие в вопросе о монтанизме. Их ревность против еретиков и отступников от веры, пишет Дионисий Коринфский, научает принимать всех, приносящих покаяние.

Церквей в Вифинии и Понте было немало, так как при спорах о времени празднования Пасхи[105] речь идет о «понтийских епископах», среди которых первенствует епископ Амастрийский Пальма. Видимо, во многих городах Вифинии и Понта были свои епископы. Это характерно для Малой Азии. В то время как на Западе об италийских, африканских епископах (помимо Рима и Карфагена) мы слышим не ранее III в. или самого конца II в., все области Малой Азии во II в. были насыщены христианством: мучениками, наставниками, писателями и народом христианским. Святой мученик Папила (в середине II в.) говорил на допросе: «В каждой области, в каждом городе у меня есть дети в Боге». По разному поводу мы узнаем об епископах христианских в Магнезии, Троаде и Анкире Галатийской, в Комнах (в Памфилии) и особенно о великом «множестве» их в Азии. Ученые думают, что к концу II в. в некоторых частях Малой Азии почти половина населения были христианами. Но особенно выделяется Асийская область со своими городами Ефесом и Смирной.

О Смирнской Церкви мы скажем, знакомясь с жизнью и мученической кончиной ее прославленного главы — святого Поликарпа Смирнского.

Богослужение и таинства

Исследование Плиния, особенно сопоставленное с другими христианскими источниками приблизительно того же времени (с писаниями святого Иустина Философа, святого Игнатия Богоносца, «Διδαχή» и др.), в какой-то мере освещает и собственную их жизнь.