А. И. Еланская - Изречения Египетских Отцов Страница 24

225. Говорили об одном великом старце в Скиту, что во время, когда братья строят (келью), он выходит, радуясь, и кладет основание, и не удаляется, пока не закончат ее. Он же вышел однажды строить келью и очень опечалился. И сказали братья: «Почему ты печален и грустишь, апа?». Он же сказал: «Мои дети, это место опустеет, ибо я видел огонь, наполняющий Скит, и братья взяли пальмовые ветви и ударяли его, и погасили его. (И опять загорелся, и опять братья, взявши пальмовые ветви и ударяя ими, угасили его). И он загорелся в третий раз и наполнил Скит весь, и не могли погасить его. Поэтому я печален и грущу».

226. Говорил один старец: «Написано: «Праведник возвысится, как пальма». [94] Слово же (это) означает высоту добрых деяний и их сладость, и что сердцевина одна в пальме, внутренность которой вся белая. Она же подобна праведнику, что имеет сердце одно перед Богом, которое смотрит на Него одного, имея свет веры, ибо труд весь праведника — в его сердце, иглы же, которые колят, — борения против диавола».

227. Говорил один старец: «Соманитянка приняла к себе Елисея [95], потому что не было у нее дружбы ни с каким человеком. Говорят, что соманитянка является образом души, Елисей же — образ Духа Святого. Во всякое время, когда душа удалится от забот мира и его смятений, Дух Бога посещает ее, и тогда душа, которая бесплодна, может рождать святые создания».

228. Другой из отцов говорил: «Глаза свиньи имеют их природу от сотворения их, чтобы смотреть на землю во всякое время неизбежно, причем она вообще не может смотреть на небо. Таков образ души, услаждающейся страстью. Если она оступилась однажды в любовь к наслаждениям и в грязь, ей трудно поднять глаза свои к Богу или озаботиться о каком‑либо деле, достойном Бога».

229. Был один великий старец из ясновидцев. Он свидетельствовал уверенно: «Силу, которую я видел над купелью [96] стоящей, я видел ее над облачением монашеским во время, когда кто‑либо принимает схиму».

230. Один старец получил дар видеть происходящее, и сказал он: «Я видел некоего брата в одном монастыре, находящегося в келье, размышляя[97] и вот демон стал снаружи двери кельи. Когда брат размышлял, он не мог войти внутрь кельи. Когда же он перестал размышлять, вошел внутрь демон».

231. Рассказывали об одном старце, что он молился, чтобы ему видеть демонов, и было открыто ему: «Тебе нет нужды видеть их». Старец же просил, говоря: «Господи, Ты можешь защитить меня Твоей благодатью». И Бог открыл его глаза, и он увидел, что они подобно пчелам кружатся вокруг человека, скрежеща зубами на него, а ангел Божий отгоняет их.

232. Говорил один из наших отцов, что было два брата, находящихся вблизи него. Один — чужестранец, другой — местный. Чужестранец был немного нерадив, египтянин же ревностен чрезвычайно. Случилось же, что чужестранец упокоился, и старец увидел сонм ангелов, ведущих его душу. И когда он достиг неба, чтобы войти, о нем возник спор. Глас же был свыше: «Ясно, что он нерадив, но ради его странничества откройте ему». После этого упокоился также местный, и пришла вся его родня, и старец увидел, что нет ангелов нигде. Он подивился и пал на свое лицо, говоря пред Богом: «Каким образом этот чужестранец получил славу такую, хотя он был нерадив, а этот ревностен и не получил ничего такого?». Глас же сошел к нему, говоря: «Этот ревностный, когда умирал, открыл глаза, увидел своих родителей, и его сердце утешилось. Чужестранец же, хотя и был нерадив, но он не увидел никого из своих близких, и вздыхал, и плакал. Бог сжалился над его воздыханием, потому что Он милосерден по Своей природе, и Он забыл его нерадение ради его воздыхания, и послал к нему Своих ангелов утешить его».

233. Говорил один старец, что был некий отшельник в пустыне Тилоджа[98], которому прислуживал мирянин верный. Был же в городе один богатый и нечестивый человек. Случилось, что этот (человек) умер, и весь город с епископом провожал его, и светильники несли перед ним. Вышел же по обычаю прислуживающий отшельнику, чтобы взять хлебы для него, и (вернувшись) нашел его пожранным гиеной. И он пал на свое лицо пред Господом, говоря: «Я не встану, пока Ты не поведаешь мне, что это (значит). Тот получает великую славу, будучи нечестивым, этот же, будучи Тебе слугой день и ночь, умер таким образом?». Пришел ангел и сказал ему: «Нечестивец этот совершил одно маленькое доброе дело, и он получил воздаяние за него здесь, чтобы не иметь покоя там. Отшельник же, будучи человеком, украшенным всяческими добродетелями, имел один малый грех, поэтому он получил свое воздаяние здесь, чтобы он был найден чистым во всем пред Богом в иной жизни». И он ободрился и пошел, славя Бога за Его суды, потому что истинны они.

234. Наши святые отцы Скита пророчествовали о последнем поколении, говоря: «Что мы делаем?». Ответил один из них, великий своей жизнью, имя которого апа Исхирион, говоря: «Мы блюли заповеди Бога». И сказали ему: «Грядущие после нас что сделают?». Сказал он: «Они достигнут половины нашего дела». И сказали они: «А те, которые грядут после них?». Сказал он: «У тех нет никакого дела, искушение же грядет на них, (но) те, которых найдут чистыми в этом искушении, больше нас и наших отцов».

235. Некоторые монахи вышли из своих келий, собрались в одном месте и завели речь о подвижничестве и служении Богу, и что надлежит угождать Богу. Когда же они говорили об этом, явились два ангела перед некоторыми старцами среди них, держа в руках наплечья, причем они воздавали славу каждому, кто говорит о царстве Божьем (осеняя их наплечьями). И умолчали те, кто видел это видение. Назавтра они собрались в том месте и завели речь об одном из братьев, который согрешил, и злословили о нем. Явилась же старцам первым свинья, исполненная зловония (и) вся нечистая. Те же, кто видел откровение, когда поняли происходящий грех, сказали братьям о славе от ангелов и об образе свиньи.

236. Говорили наши отцы: «Надлежит каждому считать на себе самом грех ближнего его, чтобы он молился за него, пока он не обратится к Богу, (будучи) в страдании вместе с ним, и чтобы он радовался вместе с ним, когда он перестанет страдать, поскольку все люди носят одно тело, и душа одна, так что он мучается за него, чтобы и его однажды не постигло мучение, ибо написано: «Мы — одно тело во Христе»[99], и еще: «Множество уверовавших были с одним сердцем и одной душой»[100], и объятие церкви открывается этому (человеку)».

237. Рассказывал один из старцев: «Есть одна девственница, которая состарилась, преуспевая в страхе Божьем. Я спросил ее об образе ее отшельничества. Она вздохнула и сказала: «Я, о друг, была дочерью одного человека, который был целомудренным и кротким по своему характеру, но бессильным и больным в теле. Он прожил долгое время в одиночестве, потому что многие из тех, кто был в селении, не могли посещать его много раз, усердно трудясь на своем поле, исполняя (там) свою работу. Когда он поправляется от болезни, он приносит плоды своего поля по справедливости. Большую же часть своей жизни он проводил на ложе больным и молчал все время, так что те, кто не знал его, говорили, что он немой. Была у меня также мать, далекая от всего этого, будучи распущенной более всех ее людей (родственников?) и односельчан. Она же говорила с каждым, причем она затрагивала всех, так что говорили, что все ее тело — язык, и ссорилась со всеми. Она проводила время в питье вина с людьми грубыми, с которыми она пила. Она была внутренне как блудница, в великом зле. У нас было много (денег), но их нам не хватало, ибо мой отец будучи больным дал ей управлять хозяйством. При этом она творила своим телом всяческий блуд, так что мало кто из юношей того селения избежал ее разврата. Ее тело не знало болезни, но было здорово до дня ее смерти. Случилось же с моим отцом, что он был болен, мучаясь долгое время, пока не умер. И небо взволновалось тогда, (были) дождь, и молнии, и гром, причем поднялся сильный ветер, была ни ночь, ни день, дождь не прекращался три дня. Мой отец пробыл три дня на своем ложе без погребения, так что люди того селения качали головой, потому что из‑за долгой болезни все его забыли и говорили: «Это — враг Божий, земля не принимает его, чтобы похоронить». Но чтобы его тело не разложилось и не воспрепятствовало нам войти в дом, потому что была непогода и лил дождь, как только мы смогли, мы похоронили его. Моя же мать стала вести себя с великим бесстыдством. Она еще больше предавала свое тело горьким блудодеяниям и жила в скверне и распущенности. Я же, будучи еще маленькой, отреклась от этих дел. Когда она умерла, еще бы немного — и меня бы погребли вместе с ней, как я думала, потому что устроили ей с великим усердием пышное погребение, так что (можно было бы) подумать, что погребут с ней и (небо). После того, как она умерла, я вышла из детского возраста, и во мне пробудились телесные страсти. Случилось во время вечернее, что я задумалась и стала размышлять, какую жизнь я себе изберу. Мой отец жил в кротости, и целомудрии, и скромности доброй, но я думала и о другом, что не было никаких благ в жизни моего отца, что он провел ее в болезнях и мучениях, так что зачах и умер в страдании, и даже земля не захотела принять его тела. Если он хорош пред Богом в такой жизни, почему же он принял все эти муки? Но, сказала я, разве не хороша жизнь моей матери, чтобы и я предалась блуду, и нечистоте, и скверне моего тела? Ибо моя мать не упускала никакого дела дурного, чтобы не сделать его, пребывая всегда здоровой, причем она отошла от этой жизни спокойной. Буду же поступать, как моя мать, ибо хорошо не отвергать дел, которые мы видели, уверовав, что мы знаем их ясно. И я, несчастная, решилась жить дурной жизнью. Когда же наступила ночь, сон охватил меня и отяготил меня. Тотчас некто стал надо мной, великий телом, устрашающий лицом, и он возбуждал во мне страх своцм видом, причем гнев был в его лице, и его голос был суровым, и он спросил меня: «Скажи мне, о ты, каковы помыслы твоего сердца?» В страхе перед его лицом и его видом я не осмелилась смотреть на него. Он же вскричал громким голосом, повелевая мне, чтобы я говорила о решениях, которые я приняла в моем сердце. Я в страхе ответила и, зная все мои помыслы, (все же) сказала: «Я не знаю ничего». Он же напомнил мне, хотя я отпиралась, и сказал обо всех вещах, о которых я размышляла в своем сердце. Я стала умолять и просить, чтобы он удостоил меня прощения за то, что я думала. Он сказал мне: «Иди, и ты увидишь обоих, твоего отца и твою мать. Жизнь, которую хочешь, избери себе на этот раз». Он схватил меня за руку, и повлек, и привел меня на большое поле, где были сады многочисленные и деревья всех видов, и его красоту невозможно описать.