Етаку Банкэй - Нерожденный. Жизнь и учение мастера дзэн Банкэя Страница 25

Однажды зимой Банкэй проповедовал во время затвора, проводившегося в храме Санюдзи, что находится в провинции Бидзэн. Множество мирян и монахов из провинций Бидзэн и Биттю собрались там для того, чтобы послушать его.[112] В местечке Нивасэ в провинции Биттю располагался большой храм школы Нитирэн, настоятелем которого был некий ученый монах, весьма уважаемый своими прихожанами. Поскольку к тому времени имя Банкэя было уже широко известно и его учение вызывало к себе большой интерес, все прихожане этого храма посещали его собрания. Преисполнившись злобы и зависти, этот монах сказал им:

— Я слышал, что на самом-то деле Банкэй не является просветленным. Если я пойду туда, то я задам ему вопрос, на который он не сможет ответить. Я смогу остановить его, сказав лишь одно слово.

Затем он показался на одном из собраний и, стоя в задних рядах собравшихся, сказал громким голосом, прервав Банкэя:

— Все люди, собравшиеся здесь, слушают твои речи и безоговорочно верят всему, что ты говоришь им. Но сам я никогда не соглашусь с основной идеей твоего учения. Как же ты сможешь спасти меня, если я не принимаю твое учение?

Банкэй поднял свой веер и сказал:

— Не подойдешь ли ты поближе?

Монах подошел поближе.

— Пожалуйста, подойди еще чуть-чуть ближе, — сказал Банкэй.

Монах подошел еще ближе.

— Да ты только посмотри, как хорошо ты принимаешь мое учение! — сказал Банкэй.

Посрамленный монах удалился, не сказав больше ни слова.

Банкэи сказал (когда мы пили чай):

— Однажды, много лет тому назад, когда я еще учился под началом мастера Дося, один приближенный Дося по имени Дзэнтэй беседовал о Дхарме с несколькими другими монахами.

Дзэнтэй процитировал слова из «Хэкиганроку»:

— Принц Чжан совершенно ясно нарисован на бумаге, но сколь бы громко вы ни возвышали свой голос, обращаясь к нему, он все равно не ответит.[113]

Затем он заявил, что каждый из нас должен дать ответ вместо принца Чжана. Я сидел рядом с ним. Он повернулся ко мне и сказал:

— Попытайся ответить вместо принца Чжана.

Но прежде чем он успел произнести это до конца, я ударил его кулаком.

— Любой дурак мог бы сделать это, — сказал он. — Попытайся ответить своим языком.

— Ха! Тебе повезло, что я не ответил ногой, — сказал я ему. Он полностью растерялся.

Некий монах сказал:

— Вот уже на протяжении тридцати лет я работаю над коаном «Не испытывай иллюзий!»[114] Банкэй:

— Ну так скажи сейчас что-нибудь об этом коане! Монах:

— Вчера шел дождь. Банкэй кашлянул. Монах:

— Сегодня на небе нет ни облачка. Банкэй ударил его.

Мастер сказал (обращаясь к своим ученикам): — Когда мне было двадцать шесть лет, я постиг истину Нерожденного. Я пошел к Дося и он подтвердил [мое просветление]. Что касается этой основополагающей истины, то между тем пониманием, которого я достиг тогда, и нынешним моим пониманием нет никакой разницы. Но все же теперь, обладая совершенным и ясным Оком Дхармы, я совершенно свободен, и эта свобода не вступает в противоречие со всем сущим. Между тем, каким я был тогда, когда я пребывал с Дося, и тем, каков я сейчас, есть различие, подобное различию между небом и землей. Не сомневайтесь, это произойдет и с вами. Придет тот день, когда ваше Око Дхармы откроется полностью.

Кто-то спросил о словах и высказываниях великих дзэнских мастеров прошлого.

Банкэй:

— Ты можешь понять одно из этих высказываний, но затем ты тут же начнешь сомневаться в другом. Ты можешь проработать хоть целый миллион таких фраз, но конца этому не будет. Если же ты внимательно прислушаешься к тому, что я говорю, и поймешь это, то тогда все эти удивительные слова и чудесные высказывания будут исходить непосредственно из твоих уст. А если это не произойдет с тобой, то в чем же тогда смысл следования Пути?

Банкэй сказал (обращаясь к своим ученикам): — В наши дни люди, изучающие дзэн, тратят все свое время на изучение старых дзэнских слов и историй, цитируя то одного, то другого мастера, в то время как сами они безнадежно бьются над их коанами. Подобно собакам, крутятся они вокруг слов других людей, кормятся их объедками. Они заперты в чьей-то клетке и неспособны вырваться на свободу. Так и живут они вместе с бесплотными духами в глубоких темных пещерах. Здесь вы не встретите подобных «мыслителей» и «думателей». Здесь я делаю все, чтобы люди стояли независимо и самостоятельно, с полностью открытыми глазами. Каждое слово или высказывание, произнесенное достойными учителями прошлого, было сказано как реакция на какую-то конкретную ситуацию, в соответствии с меняющимися обстоятельствами — они пытались остановить плачь ребенка, показывая ему пустой кулак. Да как может тот, кто принадлежит к школе дзэн, передать людям хоть какую-то Дхарму![115]

Если вы привязываетесь к каким-то высказываниям и путаетесь в словах, то вы ничем не лучше того человека, который, стоя на борту плывущего корабля, уронил свой меч в воду, а затем отметил на поручне то место, где он упал [намереваясь найти его несколько позже].

Однажды утром, находясь в зале дзэндо во время проведения [в 1684 году] затвора в храме Кориндзи, я [Ицудзан] испытал просветление. Я отправился к мастеру и сказал ему:

— Прежде я безоговорочно верил всему, что Вы говорили нам. Я был введен в заблуждение Вашими словами. Но сегодня утром я достиг совершенного и непосредственного понимания самой сути своей, не опираясь при этом на Ваше учение. И тем не менее все обстоит точно так, как

Вы говорили нам каждый день. Это невозможно выразить словами.

— А это вовсе не обязательно, — сказал Банкэй, — я все знаю об этом.

Я сказал:

— Вы всегда говорили, что нет никакого окончательного великого просветления. Но с того места, что я достиг сегодня, я вижу, что Дхарма может явиться только тому человеку, который постиг ее сам. Когда Риндзай был в общине Обаку, он трижды вопрошал его о сути буддийской Дхармы. Каждый раз Обаку бил его, но это не привело Риндзая к просветлению. Однако когда он пришел к Дайгу и Дайгу сказал ему всего одно слово, Риндзай испытал сатори и сказал:

— В конце концов, в буддийской Дхарме Обаку нет ничего особенного. Это и было самопостижением Риндзая.[116]

Банкэй сказал:

— Ты считаешь, что в них было что-то особенное только потому, что они — мастера дзэн древности. Но они ничем не отличны от людей, живущих в наше время. Сатори Риндзая явилось его входом в состояние просветления. Все истинные люди Пути — и те, что жили в прошлом, и те, что живут в наше время, — обретают такой опыт. Но если остановиться на этом, то ты удовлетворишься лишь малым постижением. Если ты не будешь предельно внимателен, после того, как ты испытал первое сатори, то тебе будет очень сложно открыть полностью свое Око Дхармы. Я ответил:

— Я конечно, отнюдь не подвергаю Ваши слова сомнению, но сейчас у меня нет ни тени сомнения в Дхарме и вряд ли я смогу достичь чего-то большего, чем я достиг к настоящему моменту.

Банкэй сказал:

— Очень легко достичь состояния, в котором ты сейчас находишься. Освободиться от сомнений. Не иметь больше вопросов. Но Дхарма неизмеримо глубока, и чем больше ты проникаешься ею, тем глубже она становится.

ИЗ ДИАЛОГОВ БАНКЭЯ

Кто-то спросил о дзадзэн. Банкэй ответил, сказав такие слова:

«Дзэн дзадзэн заключается в соответствии чудесной присущей вам от рождения мудрости (санскр. праджня), что предшествует появлению различающей мысли; дза — значит быть свободным от всех обстоятельств. Если вы просто сидите с закрытыми глазами, то это нельзя назвать дзадзэн. Я ценю только такой дзадзэн, который соответствует чудесной мудрости. Все ваши иллюзии основываются на [различающей] мысли. Вот почему вы оказываетесь в колесе перерождений. Когда у вас появляется гневная мысль, вы становитесь Сражающимся Демоном; страсть превращает вас в Животное; сожаления и метания превращают вас в Голодного Духа. Если вы умрете, так и не освободившись от этих мыслей, то вы будете вечно вращаться в колесе перерождений, проходя через различные изменения формы в иллюзорном рождении-и-смерти. Если вы освободитесь от мыслей и не будете омрачены иллюзиями, то не будет кармической причины и следствия. А если нет причины и следствия, то нет и перерождения. Пока есть [различающая] мысль, если вы творите добро, есть благая причина и следствие, а если вы творите зло, есть пагубная причина и следствие. Когда вы освободитесь от [различающей] мысли, вы будете пребывать в гармонии с чудесной праджня — мудростью, не будет ни рождения, ни смерти, ни причины, ни следствия. Все это может звучать как мысль об отрицании или пустоте, в которой ни для чего нет места. Но это не так. Почему? Потому что сейчас, когда я говорю вам все это, вы слышите меня. Вы не принимаете решения о том, что вы хотите услышать меня, но все же, поскольку изначальная мудрость, которую каждый из вас получил при рождении, совершенно освещает все сущее, каждый из вас слышит и понимает меня. Когда ваше тело соприкасается с огнем или водой, вы сразу же чувствуете жар или холод, хотя никого из вас не обучали этому. Так как эта деятельность свободна от [вмешательства] мыслей, вряд ли можно назвать это пустотой, даже несмотря на отсутствие мыслей. Эта чудесная мудрость вашей изначальной природы свободна от дуалистических представлений о бытии и пустоте. Эта мудрость постоянно присутствует во всех вещах/дхармах и соединяет собой все сущее. Какую пользу можно извлечь при таком положении вещей из различающей мысли? Различающая мысль появляется там, где есть иллюзия. Если вы постигнете неразличающую мудрость, то вы будете видеть и распознавать все вещи/дхармы, и это видение и распознавание будет предшествовать возникновению мыслительного различения, и у вас не останется ни одной иллюзии. Вот почему я восхваляю неразличающую мудрость и говорю, что дзадзэн нерожденной, чудесной мудрости есть высшая практика.