Саи Баба - Бхагавата Вахини Страница 25

Вьяса откашлялся, прочищая горло. "Сын мой! Сколько же ещё историй мне придется тебе поведать? Чтобы всё подробно рассказать об отношениях между Пандавами и Богами, потребуются не часы и даже не месяцы, а годы! Но поскольку ты просишь меня, я расскажу тебе сколько смогу, пока есть время. Слушай же, о Царь! Пандавы жили в лесу. И вот однажды Дхармараджу одолела тревога. Он предчувствовал, что его нечестивые родственники Кауравы возможно не дадут ему покоя и по окончании срока изгнания Пандавов. Весьма сомнительно, чтобы Кауравы отдали им их часть империи. Дхармараджа боялся неизбежности войны и того, что великие лучники того времени: Бхишма, Дрона, Карна и Ашваттхама, - выступят на стороне банды Кауравов. Он понимал, что Пандавы могут и не справиться с такой плеядой сильнейших. Он боялся, что война эта может закончиться их поражением и Пандавам придётся провести всю свою жизнь в лесу. Видя его глубокую скорбь, Арджуна приблизился к нему, и испросив благословения и разрешения уйти и аскезой добиться от Богов оружия, чтобы одолеть врагов. И Дхармараджа отправил его умилостивить Богов, обрести Милостью Их чудесное оружие, чтобы выиграть войну.

Арджуна отправился в страну Гандхамадану, недоступную даже для самых строгих аскетов, и стал совершать аскезу (Тапас), чтобы умилостивить Индру, Властелина Богов. Небеса поразились суровости Тапаса и непреклонному упорству Арджуны. Тогда перед Арджуной явился Индра и сказал: "Сын Мой! Я доволен твоим Тапасом. Но если ты хочешь, чтобы твоё желание сбылось, обрети сначала Милость Шивы. После этого Я возьму тебя на небеса и снабжу всем оружием, что могут даровать небеса".

По совету Индры Арджуна сел медитировать на Шиву, чтобы получить Его Милость. Шива тем временем решил разыграть Свой спектакль. Я расскажу тебе, как это было. Через то место, где сидел Арджуна, соблюдая свою эпитимью, пробегал огромный свирепый дикий вепрь. Тот его увидел и, хотя в аскезе следует избегать нанесения вреда любому живому существу, поспешно схватился за свой лук и стрелы, когда вепрь готов был напасть на него. В тот же миг лесной охотник (бхил), также вооруженный луком и стрелами, явился вместе с женой перед Арджуной! Арджуна удивился, что бхила в этом дремучем лесу, где столько опасностей, сопровождает женщина! Но когда Арджуна присмотрелся повнимательнее, он увидел за бхилом огромную свиту мужчин и женщин свирепого вида, издающих какие-то странные вопли. Арджуна был поражён и сбит с толку.

Явившийся первым, охотник с суровым лицом и красными горящими глазами, сказал: "Эй ты! Ты кто? Зачем ты сюда пришёл? Поберегись, тебе не жить, если ты выпустишь стрелу в этого вепря даже случайно. Я его преследовал и гнал сюда. Какое ты имеешь право поднимать на него лук?". Эти слова пронзили Арджуне сердце, словно пучок стрел. Он был страшно уязвлен, ведь какой-то простой охотник оскорбил его.

"Этот человек не знает ни имени моего, ни моей славы, иначе он не стал бы вызывать меня", - сказал сам себе Арджуна, поднял лук и выпустил в вепря стрелу. В тот же миг выпустил свою стрелу и бхил.

Вепрь упал на землю. Охотник был вне себя от гнева. Он обрушил на Арджуну целый поток оскорблений. "Эй, ты! Ты не знаешь правил охоты. Я выследил этого вепря, преследовал его и выбрал его жертвой своих стрел. Как же ты осмелился тоже выпустить в него свою стрелу? Ты - просто жадный дикарь". Из глаз охотника сыпались искры, его гнев не знал границ. Арджуна тоже рассвирепел. "Заткнись, негодный, - вскричал он, - а не то я отправлю тебя в Царство Смерти. Берегись и попридержи свой дурной язык. Убирайся туда, откуда пришёл!".

Охотник стерпел угрозу, замер, но не дрогнул. "Кто бы ты ни был, я не боюсь тебя; пусть даже на твоей стороне три сотни богов, я не отступлю. Имей в виду - это ты влез не в своё дело. Кто позволил тебе сюда явиться? Кто ты такой, чтобы приказывать мне? Это наш лес, а ты - вор, который сюда забрался, и ты ещё имеешь наглость приказывать нам уйти!", - ответил он.

Услышав это, Арджуна подумал, что его собеседник, пожалуй, не простой охотник. Он заговорил спокойнее: "Лес принадлежит всем: ты пришёл сюда поохотиться, я пришёл совершить аскезу для получения Милости Шивы. Я выстрелил в этого вепря только затем, чтобы спастись от его бешеной ярости". Но охотник не смягчался: "Мне неважно, кому ты поклоняешься и кого ты хочешь ублажить. Почему ты убил животное, которое я преследовал? Признай, что ты не прав. Зачем ты застрелил зверя, которого я выследил?" - настаивал он. Арджуна потерял всякое терпение. Он сказал сам себе: "Жизнь этого парня вот-вот кончится, так же как и того вепря. Видно, его не остановить вежливыми словами".

Арджуна выбрал острую стрелу, вложил её в лук и выпустил в охотника. Она достигла его, но, согнувшись от удара, словно шип о камень, упала на землю! Удивлённый Арджуна выпустил тогда стрелу с остриём в виде полумесяца, которая должна была срезать охотнику голову, но тот просто отмел её левой рукой, отмахнувшись, как от стебелька травы.

В конце концов, Арджуна выпустил нескончаемый поток стрел из своего никогда не пустеющего колчана, но и это не подействовало. Арджуна был в отчаянии, он чувствовал себя как человек, который всего лишился и потерял все средства сопротивления. Он стоял совершенно беспомощный и разъярённый. Он был словно птица с подрезанным крылом, тигр с выбитыми зубами и перебитыми лапами, корабль без матросов и без руля.

Арджуна попробовал ударить охотника своим луком, но лук раскололся на части. Пораженный, Арджуна решил прибегнуть к помощи своих кулаков, потому что это было единственное оружие, которое у него оставалось. Обхватив охотника за пояс, он напал на него, и началась яростная борьба за победу. Охотник от души посмеялся над этой новой попыткой Арджуны. Они боролись, чтобы одолеть друг друга, с такими страшными захватами и ударами, что казалось, будто в смертельной схватке сошлись две горы. Лесные птицы были так напуганы необычайным шумом, что в ужасе взметнулись в небо. Животные - лесные обитатели джунглей - поднялись и следили за ними, чувствуя, что надвигается какая-то большая беда. Земля тряслась, не в силах выдержать тяжести этой встречи.

Но, несмотря на всё это, бхил не проявлял ни малейшего следа усталости: он смеялся, как будто это его не касается, и сражался с той же силой, как и в начале битвы. Арджуна же весь взмок, он задыхался, кулаки его были разбиты и кровоточили! Бхилу же всё было нипочём, он был неуязвим! Более того, когда он изловчился и легонько обхватил Арджуну, у того изо рта пошла кровь! При этом бхил разразился жестоким смехом и бросил торжествующий взгляд супруге: "Ты видела?!".

Арджуна пошатнулся и был в великом смятении. Он утратил все свои устои. "Кришна, - зашептал он, - зачем Ты так меня унизил? Ах, так это ещё одна из сцен в Твоём спектакле? Несомненно, этот бхил - не простой смертный. Может, это Ты Сам явился в этом Облике, чтобы попрать мою гордыню. Увы! Оказаться побежденным каким-то лесным охотником! Нет - это Твоя уловка, Твоя игра. Этот бхил - вовсе не обычный человек. Спаси же меня, ибо я думаю, что это Ты Сам".

Когда Арджуна проговорил это и повернулся к стоящей пред ним паре, то увидел не бхила и его жену, а Шиву с Его супругой Гаури. Они с обезоруживающей улыбкой благословили его. Руки Их были обращены ладонью к нему, убеждая его, что бояться нечего*.

* Такое положение рук называется Абхайя, буквально "Абхайя" означает "без страха", это жест защиты (прим. пер.).

Арджуну охватила радость. Он бросился к Ним и воскликнул: "О Шанкара! Мать Гаури!", - и упал к Их Ногам. Он молил Их простить ему его опрометчивость и невежество. Гаури и Шанкара - Воплощения Милости - нежно подняли Арджуну за плечи и погладили по голове. "Сынок, - сказали они, - таков плод твоей жизни; ты исполнял свой долг, как подобает. Это вовсе не прегрешение. А теперь прими вот это в знак Нашей Милости". И Арджуна получил из рук Самого Шивы Божественное оружие - Пашупатха Астру.

О Махараджа! Как мне восхвалить доблесть твоего деда, который бился с Самим Шивой, вооружённым незримым Трезубцем! Источник этого мужества и дерзания кроется в Милости, которую излил на него Господь Кришна. Твои деды никогда ничего не замышляли без его особого наказа. В битве же на Курукшетре Милость Его даровалась в полной мере и во всякий миг без всяких просьб. Глубина Любви, вызывавшая эту Милость, была ведома только им, и никто другой не смог бы её измерить". Когда Вьяса вспоминал всё это, он ронял слёзы радости по поводу славной участи братьев Пандавов. И не только он один.

Внимавший ему Парикшит был ещё более исполнен восхищения и благодарности. Он лил слёзы радости, губы его дрожали от волнения, голос прерывался. Он не мог больше сдерживать себя и воскликнул: "Ах, как я счастлив, что родился в таком семействе! Как отважны, благочестивы и неустрашимы были мои предки! И представь только мою удачу: мне посчастливилось услышать об их славе из уст такого божественного мудреца, как ты! О, я поистине трижды благословлен! Когда я слушаю рассказы о подвигах моих дедов и о Славе Господа Кришны, я никак не могу сказать, что уже наслушался. Я жажду слушать ещё и ещё.