Димитрий Ростовский - Жития Святых (все месяцы) Страница 26

— Бог наш не хочет, чтобы кто-нибудь обращался к Нему, будучи принужден к этому; а кто по своему расположению и с добрым намерением приступать к Нему, к тому Он благоволит и милостиво его принимает. Итак, кто как хочет, так пусть и верует с полною свободою, и пусть один не преследует другого.

От этого царского слова народ еще больше возрадовался, видя, что царь представляет каждому жить по своей вере, как кому желательно.

Радовались верующие не только в Риме, но и по всей империи, ибо повсюду верные, мучимые за Христа, были выпускаемы из уз и темниц, возвращались из заточения исповедники Христовы, безбоязненно возвратились домой христиане, скрывавшиеся в пустынях из страха пред мучителями, и гонение повсюду прекратилось.

Но исконный враг христианства — диавол, не вынося такого зрелища церковного мира и распространяющегося света благочестия, внушил евреям мысль обратиться к достохвальной Елене, матери царя, жившей тогда в своем отечестве, Вифинии [12].

— Хорошо поступил царь, сын твой, — сказали они Елене, — что оставил нечестие и ниспроверг идольские храмы; но нехорошо, что он уверовал в Иисуса и чтит его, как Сына Божия и истинного Бога, тогда как Он был еврей и волшебник, прельщавший людей разными привидениями, которые Он вызывал Своею волшебною силой; его, как преступника, Пилат, после мучений, повесил на кресте. Итак ты, царица, должна вывести царя из такого заблуждения, чтобы Бог не прогневался на него и чтобы с ним не приключилось какого-нибудь несчастья.

Выслушав это, Елена уведомила о том письменно сына своего, Константина. Прочитав письмо, он ответил своей матери также чрез письмо, чтобы иудеи, сообщившие ей это, явились с нею в Рим и чтобы здесь вступили в состязание о вере с христианскими епископами; какая сторона одолеет, той, значит, и вера правильнее. Когда царица объявила об этом повелении царя иудеям, тотчас собралось множество ученых евреев, изучивших свой закон, знавших и учение пророков и греческую философию, и готовых к состязанию, и все они с царицею Еленою отправились в Рим. Между ними был один мудрейший раввин [13], по имени Замврий, который не только изучил в совершенстве эллинскую философию и еврейские книги, но в то же время был и великим волшебником. На него-то евреи возлагали всю свою надежду, думая, что если он не одолеет христиан в словесном споре, то поразит их своими волшебными знамениями.

Когда настал день препирательства евреев с христианами, царь сел на престоле, окруженный всем своим синклитом [14] и пред ним предстал святой Сильвестр с небольшою дружиною сопровождавших его, в числе которых было и несколько приехавших в то время в Рим епископов. Вошли затем и евреи, в количестве ста двадцати человек, и тотчас началась беседа, которую царица Елена слушала, сидя за занавесом, а царь с синклитом обсуждал то, что говорилось с той и другой стороны. Сначала евреи потребовали, чтобы со стороны христиан на прение с ними выступили двенадцать мудрейших христиан, но святой Сильвестр воспротивился им говоря:

— Мы полагаем надежду не на множество людей, но на Бога, всех укрепляющего, призывая Которого на помощь говорим: пробудись, Боже, рассуди дело твое! [15]

— Это — слова из нашего писания, — возразили иудеи, — ибо наш пророк написал их; тебе следует говорить словами своих книг, а не наших!

Сильвестр отвечал на это:

— Правда, сначала вам сообщено было писание Ветхого Завета и проповеди пророков, но они в то же время и наши, потому что в них говорится много о Христе, Господе нашем. Итак, наш спор должен основываться на ваших книгах, ибо, тогда как ваши книги стали и нашими, наши вам чужды и вы скорее поверите книгам своим, чем нашим. Поэтому мы, на основании ваших книг покажем вам истину, коей вы противитесь; такая победа будет славнее и очевиднее, когда мы, взяв оружие из рук врага, этим оружием и победим его!

— Сии слова епископа, — заметил царь, — справедливы, и в этом ему нельзя прекословить; ибо если из ваших книг, иудеи, христиане приведут вам свидетельство о своем Христе Боге, то, конечно, за ними останется верх и вы будете поражены своими же собственными книгами.

Весь синклит выразил похвалу этому царскому решению. Тогда евреи начали говорить христианам следующее:

— Вседержитель наш Бог в книге Второзакония говорит: Видите ныне, видите, что это Я, Я — и нет Бога, кроме Меня (Втор. 32:39). Как же вы называете Богом Иисуса, Который был простым человеком и Которого отцы наши распяли? Как вы вводите трех богов: Отца, в Которого и мы веруем, и Иисуса, называя его Сыном Божиим, а третьего Бога называете Духом? Веруя так, разве вы не идете против Создателя всего, Бога, учащего, что других богов кроме Него, нет?

На это богодухновенный Сильвестр отвечал:

— Если вы без всякого предубеждения и раздражения вникнете умом своим в Писания, то убедитесь, что мы не вводим ничего нового, когда исповедуем Сына Божия и Святого Духа, ибо это — не наши слова, но откровение Божие, содержащееся в книгах пророков Божиих. Прежде всего, пророк и царь Давид, предвозвещая восстание отцов ваших на нашего Спасителя, сказал: Зачем мятутся народы, и племена замышляют тщетное? Совещаются вместе против Господа и против Помазанника Его? (Пс. 2:1–2) Итак, здесь, называя его Христом и Господом, он указывает не одно лицо, а два. А что Христос есть Сын Божий, об этом возвещает тот же пророк такими словами: «Господь сказал Мне: Ты Сын Мой; Я ныне родил Тебя» (Пс. 2:7). Иной родивший и иной — рожденный!

На это иудеи сказали:

— Говоря, что Бог родил, ты бесстрастного делаешь страстным. Каким образом и Сын, рожденный в известное время и имевший временное бытие, может быть Богом? Ибо то слово: днесь указывает на известное время и не позволяет признавать Сына вечным Богом.

Сильвестр отвечал:

— Мы не говорим, что в отношений к Богу имело место рождение страстное; мы исповедуем, что Божество — бесстрастно и что рождение Сына было таким, каково бывает рождение слова из мысли. Мы не вводим учения о временном рождении Сына от Отца, но веруем в вечное рождение его, неподлежащее условию времени, ибо знаем что Творец времени есть Сын вместе с Отцом и Духом, а Творец времени Сам не находится под временем. Выражение же: Я ныне родил тебя обозначает не горнее и предвечное Божественное рождение, но дольнее, которое имело место в известное время и совершилось во плоти, принятой ради нашего спасения [16]. Пророк знал, что Христос — Бог предвечный, почему и говорит: «Престол Твой, Боже, вовек» (Пс. 44:7). Предвозвещая же имевшее совершиться в последующее время воплощение, он сказал: «Ты — Сын мой! Я ныне родил Тебя». Итак этими словами: Ты — Сын мой он указывает не на временное, но на предвечное Его рождение; а словами: «я ныне родил Тебя» обозначает Его рождение, совершившееся в известное время. Сказав: «я ныне родил Тебя», пророк показал, что и то рождение Сына, которое должно было совершиться в известное определенное время, Отец приписывает Себе Самому, потому что оно должно быть по Его воле. Но уже и то даже выражение: «я ныне родил Тебя» указывает на вечность рождения Божия, в которой нет действия прошедшего и будущего, а всегда только одно настоящее. О Духе же Святом тот же Давид свидетельствует такими словами: Словом Господа сотворены небеса, и духом уст Его — все воинство их (Пс. 32:6). Итак, здесь упоминает он о Трех лицах: Бог — Отец и Сын, Которого называет Словом ради его вышнего и бесстрастного рождения, и о Святом Духе. И в другом месте он говорит: «Духа Твоего Святого не отними от меня» (Пс. 50:13). И опять: «Куда пойду от Духа Твоего» (Пс. 138:7)? Сими словами пророк ясно показывает, что существует Дух Святой, Который наполняет Собою все. И еще говорит: «пошлешь дух Твой — созидаются» (Пс. 103:30). Не Давидом ли все это сказано? Но и Боговидец Моисей в книге Бытия приводит такие слова Божии: «сотворим человека по образу Нашему и по подобию Нашему» (Быт. 1:26). С кем же тогда говорил Бог, если с Ним не было какого-то другого Лица? Никто не скажет, чтобы это сказал Бог Небесным Силам, ибо те самые слова: «по образу Нашему» не дают никакой возможности так думать; не один и тот же образ и подобие у Бога и Ангелов, как не одинаково существо и сила их с Богом, но иное — существо Божие и иное — ангельское. Итак, нужно предположить, что был Кто-то Иной в беседе, с Кем Бог сказал те слова: «по образу Нашему». Этот Иной должен был быть таким, Который бы имел одинаковое существо с говорящим Богом, совершенно тожественный с Богом по образу и подобию. Кто же это мог быть, как не Сын, Который единосущен Отцу, равен с Ним по славе и власти, будучи неизменным образом Божиим? Что же мы вводим нового, когда веруем и утверждаем, что существуют Отец и Сын и Святой Дух? И если язычникам это представляется невероятным и неосновательным, то это неудивительно, ибо они не знают Священного Писания. Но почему не веруете этому вы, которые изучаете слова святых пророков, из коих ни одного, который бы не пророчествовал о нашем?