Александр Мень - История религии (Том 1) Страница 26

например, J. Robinson. Honest to God. P. 82.). Приспосабливая христианство к

этой неверной картине, они искажают и дух современной науки, и дух

христианства. См. критическую работу: Е. Mascall. The Secularisation of

Christianity. London. 1967. P. 190 ff.

/19/. P. Tillich. The Shaking of Foundations. 1962. P. 63.

/20/. На это справедливо указывает Дж. Когли: J. Cogley. Religion in a

Secular Age, P. 32.

/21/. Наиболее ценным в так называемой "теологии смерти Бога" можно

считать протест против подхода к Богу как к "объекту", подобному другим

объектам бытия. Однако следует отметить, что эта мысль для христианства

вполне традиционна (См. сборник "Orthodoxy and the Death of God". London,

1971), а в новое время она была развита (на более высоком уровне) в

творчестве Н. Бердяева.

/22/. Православный епископ Василий (Родзянко) отмечает, что в книге

Робинсона практически нет ссылок на святоотеческую литературу, где можно

найти достаточно высказываний против антропоморфизма и грубых представлений

о Божестве (V. Rodzianko. "Honest to God". Under the Fathers' Judgement. -

"Orthodoxy and the Death of God". P. 55 ff).

/23/. Брихадараньяка - Упанишада, 3, 9, 26; 4, 4, 22. Ареопагит. Об

именах Божиих. 7, 3; Н. Кузанский. Об ученом незнании. 1, 26 (русск. пер. с.

53). Обширный материал по апофатическому богословию собран в книге С. Н.

Булгакова "Свет невечерний" (М., 1917. С. 103-146).

/24/. Св. Василий Великий. Творения. Т. IV. С. 41.

/25/. Св. Иоанн Дамаскин. Полн. собр. творений. Т. 1. С. 49.

/26/. С. Радхакришнан. Индийская философия. Т. 1/Пер. с англ. М., 1936.

С. 147.

/27/. J. Danielou. Dieu et nous. Paris, 1956. P. 96.

/28/. Об этом подробно говорит о. П. Флоренский в своей книге "Столп и

утверждение Истины", глава "Противоречие" (С. 143 сл.).

/29/. Н. Винер. Кибернетика и общество. С. 27. Напомним, что из учения

об энтропии Клаузиус и Кельвин выводили даже теорию "тепловой смерти"

Вселенной, то есть такого времени, когда исчерпаются возможности энергии

переходить из одной формы в другую. Однако, как мы увидим далее, во

Вселенной есть и противоположная тенденция. См.: Я. А. Виньковецкий.

Геология и общая эволюция природы. Л., 1971. С. 10 сл.

/30/. Я. Беме. Aurora/Пер. с нем. М., 1914. С. 7. Эта мысль Беме была

развита Вл. Соловьевым. См.: Собр. соч. 3-е изд. Т. XI. С. 303.

/31/. "В связи с этим становится понятной тенденция У. Джеймса (У.

Джеймс. Вселенная с плюралистической точки зрения. М., 1911. С. 172) и Н.

Винера (Н. Винер. Творец и робот. М., 1966. С. 28) рассматривать божественное

Всемогущество в плане неабсолютном. Эта точка зрения вполне обоснована и

оправдана в свете "кенозиса" и тварной свободы.

/32/. Н. Бердяев. Философия свободы. М., 1911. С. 148.

Часть II

ЧЕЛОВЕК ВО ВСЕЛЕННОЙ

Глава пятая

ТВОРЕНИЕ, ЭВОЛЮЦИЯ, ЧЕЛОВЕК

Возникновение человека - это

не эволюция, а скорее революция.

С. Кьеркегор

На одном египетском рельефе можно видеть изображение бога Хнума,

делающего человека при помощи гончарного круга. И не только египтяне, но и

многие другие народы древности представляли себе Творца по образу мастера,

который своими руками изготовляет утварь. Это примитивное понятие было не

столько результатом наивного представления о природе, сколько следствием

грубо чувственного понимания Божества и идеи творения. Согласно другим

воззрениям, распространенным в Индии и Греции, возникновение мира было

рождением его из недр Божества. Отсюда мифы о Космическом Яйце, из которого

вышла Вселенная. В этом случае творческий акт представлялся процессом скорее

стихийным, бессознательным, сходным с непроизвольными процессами в теле

человека.

Только библейское учение противопоставило язычеству и пантеизму всех

оттенков идею творения как акта Божественной Воли, Разума и Любви. Этот акт

есть звено, связующее Абсолют со всем тварным. Согласно Писанию,

созидательная мощь Слова Божьего, вызвав тварь из небытия, постоянно питает

ее и поддерживает ее существование.

Кроме того, Библия рисует космогенез как восхождение по ступеням от

низшего к высшему, от неорганического - к человеку: этот процесс совершался

опосредствованно. В Книге Бытия Бог не представлен "демиургом", мастером,

формирующим изделия своими руками. Он придает творческую силу природным

стахиям, "земле" и "воде", и те уже как бы спонтанно производят растительную

и животную жизнь /1/.

Даже такой воинствующий противник христианства, как Геккель вынужден

был признать, что в Библии "можно видеть великую идею постепенного развития

и расчленения первоначально очень простой материи. Поэтому, - говорит он, -

мы должны восхищаться великим пониманием природы иудейского законодателя"

/2/.

Это понимание истоков Вселенной облекалось, естественно, в форму,

соответствующую уровню знаний и типу мышления той далекой эпохи, когда

писалась Книга Бытия /3/. Однако дело здесь не только в эпохе. Священный

автор говорит о тайне, которая в силу своей природы лучше всего может быть

выражена символически.

"В начале сотворил Бог небо и землю..." Эти слова Писания не есть

констатация научного факта; они возвещают Откровение, говорят о чуде

творчества, которое непостижимым образом связует Абсолютное с относительным.

Язык первой главы Библии - это язык Мифа в высочайшем и священном значении

этого слова. Картина, образ, символ, которые там заменяют абстракцию, есть

способ выражения, необходимый для веры и присущий языку всех религий.

Интуитивные прозрения, облеченные в миф, нередко опережают и развитие

науки на много веков; для того чтобы понять ценность этих прозрений, мы

должны брать не их преходящую оболочку, но самую суть, сердцевину.

Библейское повествование по своей форме подчиняется законам симметрии,

свойственным ближневосточной поэзии /4/. Уже одно это показывает, что

Писание не претендует на научное изображение конкретного хода миротворения.

Если же мы обратимся к ядру библейской геогонии и биогонии, то найдем тезис

о творении при посредстве стихийных сил, творении, имеющем этапы

возрастания. Слово "бара" - "сотворил" - библейский мудрец употребляет,

только когда говорит о создании Вселенной, Жизни и Человека /5/. Иными

словами, космогенез имел три особых момента, определяемых творческим Словом.

x x x

Долгое время поэтический язык Книги Бытия понимали буквально - как

точное описание всех процессов миротворения. Хотя Отцы Церкви (св. Василий

Великий, Августин и др.) боролись против этого буквализма, он надолго

восторжествовал. Только с эпохи Фомы Аквината, когда началась необходимая

дифференциация научной и религиозной сфер, открылся путь к различению в

Библии формы и содержания /6/. На таком различии настаивал в XVII веке

великий астроном Иоганн Кеплер. "Это достойное порицания злоупотребление

Библией, - писал он, - когда в ней ищут ответов на вопросы естествознания"

/7/. Однако изживание старой ошибки потребовало еще немало времени. Когда

стала распространяться идея эволюции, одни с упорством отстаивали

буквальность "шести дней творения", а другие находили повод насмехаться над

библейским учением.

А между тем именно в Библии, в отличие от греческих, вавилонских,

индийских писаний, мы впервые находим понятие о мире как об Истории,

Становлении и Процессе. Мифы и философские системы древности по существу

стояли вне прошлого и будущего; для них Вселенная вместе с богами, людьми и

низшими существами пребывала в бесконечности круговоротов и циклов.

Библейским же пророкам первым открылась внутренняя устремленность мира к

совершенству.

Казалось бы, идея развития Вселенной и жизни могла гармонически

сочетаться с этим учением Библии. Но в средние века был слишком велик

авторитет античной науки, которой трансформизм был чужд. От ее гипноза долго

не могли освободиться философы и богословы. Это тем более понятно, что

ученые от Аристотеля до Линнея и Кювье считали постоянство видов бесспорным

фактом; а теории эволюции, которые предлагали Гете, Бюффон, Сент-Илер, Эразм

Дарвин, Ламарк, Лайель, Спенсер, долго не встречали поддержки в научном мире

/8/.

Успех эволюционизма следует приписать не столько книге Дарвина, сколько

интеллектуальному климату Европы середины XIX века. Теория Дарвина отвечала

общей тенденции искать естественное объяснение происхождению мира и

человека. Многие уже в силу одного этого принимали дарвинизм на веру и с

ожесточением обрушивались на библейские "дни творения". Дарвинизм стал

жупелом, которым пугали благочестивых людей. Основатель эмбриологии Карл Бэр