Игорь Смолич - История Русской Церкви. 1700–1917 гг. Страница 26

Если первая часть «Духовного регламента» служит введением, то вторую его часть Феофан озаглавил: «Дела, управлению сему подлежащие» и подразделил ее на: 1) «Дела общие всея Церкви» и 2) «Род дел, собственным чином потребных» (подразумевается, конечно, духовный чин).

В разделе первом «Дела общие» коллегии вменяется в обязанность следить, «аще все ли правильно и по закону христианскому деется и не деется ли что и где, закону оному противное». Немедленно вслед за тем разъясняется, в чем прежде всего состоит эта обязанность — в правильном исполнении богослужения и в цензуре книг: «Если кто пишет о чем–либо богословское сочинение, то оное не следует печатать немедленно, а сначала предъявить коллегии. Коллегия же должна испытать, нет ли в сочинении ошибок, противных православному вероучению». Далее, следует наблюдать за тем, «есть ли у нас довольное ко исправлению христианскому учение». Наконец, в качестве одной из ближайших задач коллегии обозначено: «Сочинить три книжицы небольшия. Первую о главнейших спасительных догматах веры нашея, також и о заповедях Божиих, в десятисловии заключенных. Вторую о собственных всякаго чина должностях. Третию таковую, в которой собранные будут с разных святых учителей ясные проповеди». Рекомендуется прочитывать книжицы эти в церкви после богослужения, так «чтоб все тут книжицы могли быть прочтены в четверть года».

Раздел второй — о делах, «собственным чином потребных», обсуждает три темы. Первая — епархиальное управление (дела архиерейские, приходского духовенства и монашеские), вторая — духовные училища.

К архиерейским делам относятся следующие: епархиальное управление, надзор за приходским духовенством, право отлучения от Церкви, объезды епархии и духовные училища. В трех правилах («регулах»), а именно 13, 14 и 15, подчеркивается, что епископы, так же как все духовенство епархий, подчинены Духовной коллегии и подлежат ее суду. В заключение, в правиле 23, речь идет о проповеди.

Третья тема — это сама Духовная коллегия. Она должна состоять из двенадцати человек — условие, которое почти никогда не выполнялось. В манифесте говорится об одиннадцати членах: президенте, двух вице–президентах, четырех советниках и четырех асессорах. В бюджете Синода, поданном на утверждение в Сенат, значилось также всего одиннадцать членов [203]. В члены Духовной коллегии должны назначаться «епископы, игумены и протоиереи». Трое должны иметь епископский сан. И это предписание выполнялось не всегда. Тотчас же по основании коллегии членом Синода оказался простой монах Феофил Кролик. Позже определяющей для состава Синода стала другая тенденция — увеличивать число епископов в нем [204].

Перечислены следующие обязанности коллегии: 1) наблюдение за всем церковным управлением и за церковными судами; 2) оценка проектов всякого рода улучшений; 3) цензура; 4) изучение и удостоверение чудес; 5) рассмотрение новых сектантских учений; 6) исследование неясных вопросов совести; 7) испытание кандидатов на звание епископа; 8) принятие на себя функций бывшего патриаршего суда; 9) надзор за использованием церковного имущества; 10) защита епископов и прочего духовенства перед мирскими судами; 11) проверка подлинности завещаний (совместно с Юстиц–коллегией); 12) искоренение нищенства и обновление благотворительности; 13) борьба с симонией. Затем следует пункт о присяге: «Собственно всяк коллегиат, как президент, так и прочие, в начале принятия чина своего должны учинить присягу: что верен есть и будет Царскому Величеству, что не по страстям своим, не для мздоприимства, но для Бога и пользы людской со страхом Божиим и доброю совестью судить дела, и советовать, и других братии своей мнения и советы рассуждать, принимать или отвергать будет. И клятву таковую изречет на себе под именным штрафом анафемы и телеснаго наказания, если после противен присяги своей подстережен и уличен был».

В конце кратко упоминается о «мирских особах», которые должны раз в год принимать святое причастие. Кроме всего прочего коллегия обязана собирать сведения о количестве старообрядцев по епархиям. Частные лица не могут приглашать для домовых богослужений священников, не имеющих приходов («крестцовых и волочащихся попов»), или давать им прибежище (пункты 7–8). Новорожденных следует крестить только в приходских храмах.

К этому написанному Феофаном и исправленному Петром тексту «Духовного регламента» прилагаются «пункты», которые были составлены самой Духовной коллегией и одобрены царем. Здесь речь идет о переименовании коллегии в Святейший Правительствующий Синод, а далее следует весьма дипломатично составленный запрос коллегии царю: «Патриарши, архиерейския и монастырския вотчины, сборами и правлением которыя ведомы были в Монастырском приказе, в одной Духовной коллегии ведать ли того ради, что оныя от гражданских управителей пришли в скудость и пустоту, а Духовная коллегия присягою обязалася, как в верности, так и в искании интереса Царскаго Величества против прочих коллегий не меньше; а в «Регламенте духовном» положено, что такое правление надлежит до Духовной коллегии». Резолюция Петра гласила: «Быть по сему» [205].

Вскоре после первого издания «Духовного регламента» — 16 сентября 1721 г., в мае 1722 г. появилось второе с дополнением, авторами которого, по–видимому, были Феофан и Феофил Кролик, — «Прибавление о правилах причта церковного и чина монашеского». Юридическим основанием для «Прибавления» послужил манифест от 25 января 1721 г., но полагающегося согласия на издание «Прибавления» Святейший Синод у царя не испросил, в результате последовал выговор Петра [206].

В первой части «Прибавления» говорится о белом духовенстве: «о пресвитерах, диаконах и прочих причетниках». Вторая часть озаглавлена «О монахах» и касается монастырской жизни. Содержание обеих этих частей будет подробно рассмотрено в дальнейшем в соответствующих параграфах о приходском духовенстве и о монашестве.

Уже 7 июля 1721 г. Феофан выпустил свое сочинение «Розыск исторический», представляющее собой апологию церковной реформы. Согласно Феофану, право монарха на реформы распространяется также на сферу церковной организации и управления: «Могут государи епископами народа, себе подданнаго, нарицатися. Имя бо епископ значит надсмотрителя… Государь, власть высочайшая, есть надсмотритель совершенный, крайний, верховный и вседействительный, то есть имущий силу и повеления, и крайняго суда, и наказания над всеми себе подданными чинами и властьми, как мирскими, так и духовными. Что и от Ветхаго и от Новаго Завета доволно показал я в «Слове о чести Царской», проповеданном в неделю цветоносную 1718 году, и того ради зде не повторяю. И понеже и над духовным чином государское надсмотрительство от Бога уставлено есть, того ради всяк высочайший законный государь в государстве своем есть воистину епископ епископов» [207]. В том же году Феофан написал трактат «О возношении имени патриаршего в церковных молитвах, чего ради оное ныне в церквах российских оставлено» (май 1721 г.). И под конец Феофаном был опубликован еще «Трактат, в коем изъясняется, с коего времени началось патриаршеское достоинство в Церкви и каким образом 400 лет Церкви управляемы были без патриаршества и доныне некоторые не подлежат Вселенским патриархам» [208].

Аргументацию Феофана в защиту церковной реформы, изложенную в «Регламенте» и в упомянутых трактатах, можно резюмировать так: вопреки сомнениям старообрядцев Петр I является законным государем; он самодержец и притом христианский монарх; как христианский самодержец он имеет право на реформу Церкви; все подданные как духовного, так и светского звания обязаны ему покорностью и признанием его государственных и церковных реформ [209].

г) Из–за попыток дать хоть какое–то каноническое обоснование Святейшему Синоду историки по сути дела забыли поинтересоваться тем, каковы же были действительные идейные истоки его основополагающего документа — «Духовного регламента». Вопрос о том, какого рода обстоятельства оказали влияние на Петра I и Феофана при составлении ими этого документа русского церковного права, остался без рассмотрения или же затрагивался лишь весьма поверхностно [210]. Позднейшие исследователи довольствовались описанием фактических функций Святейшего Синода как органа государственной власти.

Проблема протестантских истоков «Регламента» впервые всплыла в 1900 г. в ходе дискуссии о книге высокопоставленного чиновника Святейшего Синода С. Г. Рункевича «История Русской Церкви под управлением Святейшего Синода». Критики установили, что она представляет собой одну апологию — доказательство церковно–политической и государственно–политической целесообразности церковной реформы Петра без исследования ее источников и что протестантское влияние ощущается не только в тексте «Регламента», но и в самой административной практике Святейшего Синода [211]. И только в 1916 г. П. В. Верховской в своем основополагающем исследовании «Учреждение Духовной коллегии и «Духовный регламент»» дал тщательный научный анализ источников «Регламента», который заслуживает подробного рассмотрения.