Григорий Двоеслов - Собеседования о жизни италийских отцов и о бессмертии души Страница 26

Григорий. Если смотреть на внешнюю сторону чуда, то, без сомнения, так; а если обратить внимание на внутреннюю сторону, то, конечно, чудо обращения грешника словом назидания и утешения будет выше, чем чудо воскрешения умершего по плоти. Ибо в последнем случае воскресает плоть, которая некогда опять умрет, а в первом — душа, предназначенная к вечной жизни. Я предложу тебе два примера: в котором из них, по твоему мнению, выразилось высшее чудо? Лазаря, который, конечно, был из числа верующих, Господь воскресил по плоти, а Савла — по душе. О добродетелях Лазаря, после его воскресения по плоти, умолчано. Но что говорится в Св. Писании о добродетелях Павла после его душевного воскресения, того не может и обнять наше слабое воображение: именно, что от его проповеди самые жестокие души склонялись на путь благочестия; что он желал умереть за братий, смерти которых прежде радовался; что, обладая полнотою знания всего Писания, он признавал себя ничего не ведущим, точию Иисуса Христа, и Сего распята; что за Христа, Которого до обращения преследовал мечом, он после обращения радостно терпел биение палицами; что как апостол он высок, но сам себя признавал самым меньшим в числе учеников; что он восхищается к созерцанию таин третьего небесе, однако, движимый любовью, обращает умные очи свои к устроению брачных отношений, говоря: жене муж должную любовь да воздает, такожде и жена мужу; причастен созерцанию вместе с сонмами Ангелов, и, однако, не пренебрегает размышлением и распоряжением о делах иноческих; радуется в немощах и благоволит в досаждениях; для него и еже жити Христос, и еже умрети приобретение; живя во плоти, он, однако, весь вне плоти. Вот как жил тот, кто от жизни чувственной обратился к жизни благочестия! Итак, воскресение мертвого по плоти — чудо меньшее, если только через воскрешение плоти не оживает и душа, так, чтобы посредством видимого чуда человек ожил и внутренно, как бы после обращения.

Петр. Как прежде я считал воскресение мертвого чудом несравненно высшим всех, так теперь убежден, что оно — гораздо ниже обращения ко спасению. Но прошу тебя продолжить начатый рассказ, чтобы свободное время не осталось без назидания.

Глава восемнадцатая. Об иноке Венедикте

Григорий. Со мною в монастыре жил один брат, весьма начитанный в Священном Писании. Он был старше меня по возрасту и во многом, чего я не знал, вразумлял меня. Из его рассказов узнал я, что в Кампанской области, в сорока милях от Рима, жил некто именем Венедикт. Юный возрастом, он был стар по жизни и строго исполнял обеты иноческой жизни. Во времена Тотилы его нашли готфы и вздумали сжечь его вместе с келлиею. Поэтому они разложили огонь, но огонь попалил все, находившееся около келлии, келлия же сгореть не могла. После сего готфы еще более рассвирепели и, увидев невдали разожженную печь, готовившуюся для печения хлеба, извлекли инока из келлии и, бросив в печь, закрыли ее. Но на следующий день инок найден был совершенно невредимым, так что не только тело его не пострадало от огня, но даже и верхняя одежда нисколько не повредилась.

Петр. Это напоминает мне чудо о трех отроках, которые были некогда ввержены в огонь и пребыли невредимыми.

Григорий. Это чудо, мне кажется, совершилось несколько иначе. Тогда три отрока были ввержены в пещь, связанные по рукам и ногам, а на следующий день царь нашел их ходящими в пещи в неповрежденной одежде. Отсюда можно заключить, что огонь, в который они были ввергнуты, не коснувшись их одежды, сожег их узы, так что в одно и то же время пламя, служившее праведникам, и удержало свою силу для вспомоществования им, и не имело ее для мучения их.

Глава девятнадцатая. О храме священномученика веронского Зенона

Чудо, подобное тому древнему чуду, случилось и в наше время, только над противоположною стихией. Недавно трибун Иоанн рассказал мне об этом чуде. А сам он, как говорит, узнал о нем от графа Пронульфа, который вместе с царем Аталарихом был в том месте, где случилось это удивительное происшествие. Трибун Иоанн именно рассказал мне следующее: "Почти пять лет тому назад в Риме река Тибр вышла из берегов. Вода поднялась так, что стала переливаться через городские стены и потопила огромные пространства. В городе Вероне река Атез также вышла из берегов и разлилась до храма священномученика Зенона. Несмотря на то, что церковные двери были отворены, вода нисколько не влилась в храм. Прибывая мало-помалу, вода, наконец, поднялась до церковных окон, которые были почти под самой кровлей. Таким образом вода заградила церковные двери, и жидкая стихия как бы претворилась в вещество твердое, подобно камню. Внутри церкви много было народа, и когда вода со всех сторон окружила храм и сделала выход невозможным, находившиеся в церкви начали страшиться голодной смерти. Подходя к дверям церковным, они черпали для питья воду, которая, как я сказал, поднялась до церковных окон и, однако, отнюдь не вливалась вовнутрь церкви. Ее можно было черпать, как воду; но она не разливалась по храму, как вода. Остановившись при дверях церковных, чтобы свидетельствовать пред всеми праведность мученика, как вода она была годна к употреблению, но не потопляла места, как будто не была водою. Посему-то я и сказал, что это чудо — подобно вышеупомянутому древнему чуду с огнем, который попалил узы трех отроков, оставив неприкосновенными их одежды.

Петр. Весьма чудны повествуемые тобою деяния святых и изумительны для естественной немощи человеческой. Но слыша от тебя о мужах столь изумительной добродетели, недавно живших в Италии, я желал бы знать: неужели они не подвергались козням исконного врага, и как преодолевали их?

Григорий. Без трудной борьбы не дается и победный венец. А почему они и победители, как не потому, что преодолели козни исконного врага. Ибо злой дух постоянно присущ нашей мысли, нашему слову и действию, дабы что-нибудь отыскать в нас такое, с чем мог бы он предстать на испытание Вышняго Судии как обвинитель. Хочешь ли знать, как он всегда присущ нам из желания уловить нас?

Глава двадцатая. О Стефане, пресвитере Валерийской области

Следующее обстоятельство рассказывали мне наши современники. В Валерийской провинции был пресвитер по имени Стефан, человек благочестивой жизни, близкий родственник Бонифацию, нашему диакону и эконому. Однажды Стефан, воротившись из путешествия домой, сказал в рассеянии своему слуге: "Поди, диавол, разуй меня". После этих слов ремни башмаков его начали развязываться с необыкновенною силою и скоростью. Очевидно, что позванный для снятия обуви диавол повиновался. Пресвитер, увидев это, сильно испугался и громогласно начал восклицать: "Удались, проклятый, удались: не тебе я сказал это, а своему слуге". После этого диавол тотчас отступил, и ремни, как были им почти совсем распутаны, так и остались. Отсюда можно понять, что если исконный враг так следит за каждым нашим внешним действием, то как внимательно он устраивает безчисленные козни нашей душе!

Петр. Очень трудно и даже страшно быть всегда бдительным к козням врага и постоянно пребывать как бы на страже.

Григорий. Не будет трудно, если охранение себя мы вверим не самим себе, но высшей благодати, впрочем так, чтобы и сами мы, по возможности, бодрствовали под ее покровом. Когда же станем изгонять исконного врага из своей души, тогда, по божественной благости, большею частию бывает то, что диавол не только становится уже не страшен, но даже сам страшится благочестиво живущих.

Глава двадцать первая. О девице-инокине, одним своим словом освободившей человека от злого духа

Следующее обстоятельство я узнал из рассказов очевидца, вышеупомянутого мною святого старца Елевферия. В городе Сполетто одна девица, дочь какого-то благородного вельможи, возымела пламенное желание посвятить себя равноангельской жизни. Отец старался удержать ее от сего образа жизни, но дочь, вопреки ему, приняла иноческий образ. За это отец исключил ее из полного наследства своему имению и ничего не отказал ей, кроме шестой части какого-то небольшого владения. К этой инокине стали приходить многие другие благородные девицы, увлеченные ее примером: посвящая себя всемогущему Богу, они пребывали в девстве. Однажды вышеупомянутый благочестивый старец Елевферий пришел к инокине для собеседования и назидания. В то время как они занимались беседою о слове Божием, вдруг из имения, отказанного инокине отцом, приходит поселянин с подарком. Как только он явился перед собеседующими, злой дух напал на него, поверг его на землю и начал мучить со страшным храпением и блеянием. Тогда инокиня встала и с гневным видом произнесла громогласно к диаволу повеление: "Оставь его, проклятый, оставь его!" На это повеление диавол устами одержимого им тотчас отвечал: "А если я из него выйду, то в кого мне войти?" Случайно неподалеку ходила свинья. "Оставь сего и войди в ту свинью", — произнесла повелительно инокиня. Диавол тотчас оставил человека, вошел в указанную свинью, убил ее и удалился.