Иоанн Златоуст - Толкование на Евангелие от Иоанна Страница 27

2. Таким образом, Он показался Ангелам тогда, когда облекся плотию; а прежде того они также не видели Его, потому что и для них существо было не видимо. Какже, скажете, Сам Христос сказал: да не презрите единаго от малых сих: глаголю бо вам, яко Ангели их на небесех выну видят лице Отца Моего Небеснаго (Мф. 18, 10)? Что же? Неужели Бог и лице имеет, и Небесами ограничивается? Но никто не будет до такой степени лишен ума, чтоб утверждать это. В каком же смысле это сказано? В том же, в каком сказано: блажени чистии сердцем, яко тии Бога узрят (Мф. 5, 8). Говорится здесь о видении, нам возможном, – о видении умом и мыслию о Боге. Таким образом, и об Ангелах можно сказать, что они по своему чистому и бодрственному естеству всегда не что другое созерцают, а только Бога. Потому-то и Сам (Господь) также говорит: ни Отца кто знает, токмо Сын (Мф. 11, 27). Что же? Неужели все мы находимся в неведении о Нем? Нет; только никто не знает (Отца) так, как Сын. А как и прежде многие видели Его, в доступной для них мере видения, существа же Божеского не видел никто, так и ныне все мы знаем Бога, но каков Он в существе Своем, того не знает никто, – только один Рожденный от Него. Знанием Он здесь называет точное созерцание и постижение, и притом такое, какое имеет Отец о Сыне. Якоже знает Мя Отец, говорит Он, и Аз знаю Отца (Ин. 10, 15). Смотри же, с какою полнотою выражает это евангелист. Сказав: Бога никтоже виде нигдеже, он не говорит потом, что Сын, видящий Его, исповеда, но представляет нечто другое, что еще полнее видения, именно: сый в лоне Отчи, – так как пребывание в лоне гораздо более означает, нежели видение. Кто просто – видит, тот имеет еще не совсем точное познание о видимом предмете; а кто пребывает в лоне, тот имеет полное видение. Итак, если Отца никто не знает, кроме Сына, то ты, слыша это, не подумай, что, хотя Сын знает Отца совершеннее, чем все другие, но не знает, каков Он есть в Себе; и вот для этого-то евангелист и говорит, что Сын пребывает в лоне Отца; а Сам Христос вещает, что знает Отца столько же, сколько Отец Сына. Итак, кто стал бы противоречить, того спроси: знает ли Отец Сына? И он, если только не сошел с ума, конечно ответит: да. Затем опять мы спросим: имеет ли Отец ведение о Сыне полное и видит ли ясно, что есть Сын? Конечно противник согласится и на это. А отсюда ты выведи и полное знание Сына об Отце. Сам (Сын) сказал: якоже знает Мя Отец, и Аз знаю Отца (Ин. 10, 15); и в другом месте: не яко Отца видел есть кто, токмо Сый от Бога (6, 46). Поэтому, как я сказал, евангелист и упомянул о лоне, одним этим словом изъясняя нам все: сродство и единство существа, нераздельное ведение и равенство власти. А иначе и Отец не мог бы иметь в лоне Своем какое-либо иное существо, да и Сын, если бы был рабом и одним из многих, не дерзнул бы пребывать в лоне Владыки; это свойственно только истинному Сыну, обладающему великим дерзновением пред Родителем и имеющему в Себе нисколько не меньше (Его). Хочешь ли дознать вечность Сына? Послушай, что говорит Моисей об Отце. Спросив о том, что сказать в ответ египтянам, если они спросят, кто послал его, он получил повеление сказать: Сый посла мя (Исх. 3, 14). Слово: Сый означает бытие постоянное, бытие безначальное, бытие в истинном и собственном смысле. То же означает и выражение: в начале бе, изображая бытие постоянное. И это выражение употребляет здесь Иоанн именно для того, чтобы показать, что Сын существует в лоне Отца безначально и вечно. А чтобы ты, по общности наименования, не заключил, что Он один из тех, которые соделались сынами по благодати, для того здесь приложен член (о), который и отличает Его от сынов по благодати. Если же для тебя этого недостаточно и ты все еще склоняешься долу, то выслушай наименование, более свойственное Сыну: Единородный. А если ты и после этого смотришь книзу, то я не откажусь употребить о Боге и человеческое выражение, – разумею лоно, только бы ты не представлял себе ничего уничиженного. Видишь ли человеколюбие и промышление Владыки? Бог допускает о Себе слова недостойные, чтобы, по крайней мере, таким образом ты открыл глаза и помыслил что-либо великое и высокое, – и ты все еще остаешься долу? В самом деле, скажи мне, для чего здесь упоминается лоно, понятие грубое и плотское? Для того ли, чтоб мы представляли себе Бога телом? Нет, вовсе нет, говоришь ты. Для чего же? Если оно не изображает ни истинности Сына, ни того, что Бог не есть тело, то, конечно, изречение это брошено напрасно и без всякой нужды. Так для чего же? Я не перестану спрашивать тебя об этом. Не явно ли – для того, чтобы посредством его мы поняли именно то, что Он есть истинно Сын Единородный и совечен Отцу? Той исповеда, сказано. Что Он исповедал? Что Бога никтоже виде нигдеже? Что Бог един? Но это (говорили) и пророки, часто взывал и Моисей: Господь Бог наш, Господь един есть (см.: Втор. 6, 4); и Исайя: прежде Мене не бысть ин Бог, и по Мне не будет (Ис. 43, 10).

3. А что же еще мы узнаем от Сына, как сущего в недрах Отчих? Что узнаем от Единородного? Во-первых, что это самое составляет Его действенную силу. Потом, мы получили более ясное учение и познание о том, что Бог есть Дух и что поклоняющиеся Ему должны поклоняться духом и истиною; еще же и то, что Бога видеть невозможно, что Его не знает никто, кроме Сына, и что Он есть Отец истинного Единородного; также и все прочее, что о Нем повествуется. Самое же слово: исповеда выражает учение яснейшее и очевиднейшее, которое Он передал не одним иудеям, а и всей вселенной и которое Сам исполнил. Пророкам внимали не все даже иудеи, а Единородному Сыну Божию покорилась и уверовала вся вселенная. Итак, исповедание означает здесь особенную ясность учения. Потому-то называется и Словом и Ангелом Великого Совета. Если же мы удостоены высшего и совершеннейшего учения, после того как Бог в последние дни возглаголал нам уже не только чрез пророков, но и чрез Единородного Сына, то и мы должны показать жизнь, более возвышенную и достойную такой почести. Как Он снизошел к нам до того, что восхотел беседовать с нами не чрез рабов, а Сам непосредственно, то несообразно было бы с нашей стороны не показать в себе ничего лучше прежних времен. Иудеи имели учителем Моисея, а мы – Самого Владыку Моисея. Итак, покажем любомудрие, достойное этой почести, и не будем иметь ничего общего с землею. Он для того и принес нам учение свыше, с Небес, чтобы вознести туда нашу мысль, чтобы мы сделались, по мере сил своих, подражателями своего Учителя. А как нам, скажешь, сделаться подражателями Христу? Делая все для общего блага и не ища своего. И Христос, сказано, не Себе угоди, но якоже есть писано: поношения поносящих Тебе нападоша на Мя (Рим. 15, 3). Никто пусть не ищет своего. Апусть, ища своего, всякий имеет в виду ближних; что – наше, то – и их. Мы одно тело, и члены, и части друг друга (см.: Рим. 12, 5). Не будем же в отношении друг к другу, как разделенные. Пусть никто не говорит: такой-то мне не друг, не родственник, не сосед; у меня нет ничего общего с ним: как мне приступить к нему? как начать разговор? Если он и не родственник, не друг тебе, – все же он человек, одного с тобою естества, имеет одного Владыку, сораб, сожитель, так как живет в одном с тобою мире. А если еще содержит одну веру, то вот он и член твой. Какая дружбаможет произвести такое единение, как сродство веры? Мы должны показывать не такую близость, не такое иметь общение между собою, как друзья с друзьями, а как члены с членами. Другого высшего дружества и общения, чем это, не найдет никто никогда. Ты так же не можешь говорить: откуда у меня близость и связь с таким-то, как не можешь сказать этого о своем брате, потому что это было бы смешно. Вси во едино тело крестихомся, сказано (1 Кор. 12, 13). Для чего во едино тело? Для того, чтобы не разделяться, но взаимным согласием и дружеством сохранять связь всего тела. Итак, не будем презирать друг друга, чтобы не пренебречь самих себя, потому что сказано: никтоже бо когда свою плоть возненавиде, но питает и греет ю (Еф. 5, 29). Для этого Бог дал нам один дом – мир этот; разделил все поровну: одно для всех возжег солнце, распростер один кров – небо; устроил одну трапезу – землю; дал и другую трапезу, которая гораздо важнее этой, но также одну: соучастники Таинств знают, что я говорю; даровал всем один духовный образ рождения; у всех нас одно Отечество на Небесах; все пием из одной и той же Чаши. Ни богатому Он не дал ничего больше и драгоценнее, ни бедному ничего меньше и малоценнее, но всех равно призвал, и как плотские, так и духовные (блага) равно сообщил. Отчего же такое неравенство в жизни? От любостяжания и высокомерия богатых. Но, братия, да не будет впредь этого. Так как у нас есть нечто общее и необходимейшее, что соединяет нас воедино, то не будем разделяться из-за дел земных и ничтожных, – разумею богатство, бедность, плотское родство, вражду, дружество. Все это тень, еще ничтожнее и тени для тех, которые соединяются узами высшей любви. Будем же сохранять эти узы неразрывными, – и никакой злой дух не сможет проникнуть в нас, чтобы разрушить такое единение. Итак, да будет оно во всех нас, благодатию и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, чрез Которого и с Которым Отцу со Святым Духом слава ныне и присно, и во веки веков. Аминь.