Рудольф Штайнер - Теософия (Введение в сверхчувственное познание мира и назначение человека) Страница 28

Платон требовал от тех, которые хотели поступить в его школу, чтобы сначала они прошли курс математического обучения. И действительно, математика с ее строгими законами, которые не следуют обыденному течению чувственных явлений, - очень хорошая подготовка для ищущего путь. Он должен, если хочет подвинуться в ней вперед, отрешиться от всякого личного произвола, от всякого нарушения. В ней он научается следовать требованиям чистой мысли. И также должен он научиться поступать во всяком мышлении. Бессмысленная жизнь сама должна стать отпечатком ненарушимых, математических суждений и заключений. Куда бы он ни шел и где бы ни стоял, он должен стремиться мыслить именно таким образом. Тогда в него вливаются закономерности духовного мира, которые бесследно проходят мимо и через него, когда его мышление носит обыденный беспорядочный характер. Исходя из верных точек отправления, упорядоченное мышление приводит его к самым сокровенным истинам. Подобные указания, однако, не надо понимать односторонне. Хотя математика и способствует хорошему дисциплинированию мышления, но можно прийти к чистому, здоровому и полному жизни мышлению и не занимаясь математикой.

И того же, чего ищущий путь добивается для своего мышления, должен он добиваться и для своих поступков. Они должны следовать законам благородной красоты и вечной истины, помимо мешающего влияния его личности. Эти законы должны всегда давать ему направление. Если он начинает делать что-либо, что он признал за правильное, и если в этом делании не удовлетворено его личное чувство, все же из-за этого он не смеет покидать пути, на который вступил. Но также не смеет он и следовать ему, потому что он доставляет ему радость, если он найдет, что он не согласуется с законами вечной красоты и истины. В обыденной жизни люди в своих поступках руководствуются тем, что их лично удовлетворяет, что приносит плоды им. Благодаря этому, направление своей личности они навязывают течению мировых явлений. Они не осуществляют правды, предначертанной в законах духовного мира, они осуществляют требования своего произвола. Они действуют в смысле духовного мира лишь тогда, когда следуют исключительно его законам. Ищущий путь не должен спрашивать: что принесет мне пользу, чем достигну я успеха, а только, что признаю я добром? Отречение для личности от плодов действия, отречение от всякого произвола - вот те строгие законы, которые должен он предписать себе. Тогда он вступает на путь духовного мира, все его существо проникается этими законами. Он становится свободным от всякого давления со стороны чувственного мира, его духо-человек поднимается над чувственной оболочкой. Так входит он в развитие, направленное к духовному: так одухотворяет он себя самого. Нельзя говорить: что пользы мне в намерении всецело следовать законам истины, если, быть может, я заблуждаюсь относительно этой истины? Все дело в стремлении, в образе мысли. Даже тот, кто заблуждается в своем стремлении к истине, обладает силой, которая отклоняет его от неверного пути. Если он заблуждается, эта сила овладевает им и выводит его на верный путь. Уже отговорка: я тоже могу ошибаться, является разрушительным неверием. Оно показывает, что человек не имеет никакого доверия к силе истины. Ведь дело именно в том, чтобы он не вздумал ставить себе цели со своей эгоистической точки зрения, но чтобы он бескорыстно отдавал себя и предоставлял духу определять свое направление. Себялюбивая человеческая воля не может давать предписания истине, наоборот, сама эта истина должна стать властителем человека, должна проникнуть насквозь все его существо, сделать его отображением вечных законов страны духов. Он должен преисполниться этими вечными законами, чтобы излить их в жизнь.

Так же строго, как за своим мышлением, должен ищущий путь наблюдать и за своей волей. Благодаря этому, в жизни он становится со всей скромностью без гордости - вестником мира истины и красоты. И тем самым он возвышается до соучастия в мире духа. Благодаря этому он поднимается с одной ступени развития на другую. Ибо нельзя достичь духовной жизни посредством одного лишь созерцания, ее надо достичь путем переживания ее.

Если ищущий путь соблюдает эти описанные законы, то его душевные переживания примут совершенно новый облик. Он не будет жить только в них. Они не будут больше иметь значения исключительно для его собственной жизни. Они разовьются в душевные восприятия высшего мира. Чувства, наслаждение и отвращение, радость и печаль претворятся в его душе в душевные органы, точно так же, как в его теле глаза и уши ведут не только свою собственную жизнь, но бескорыстно пропускают через себя внешние впечатления. И, благодаря этому, в настроение души ищущего путь вселяются покой и уверенность. Большая радость уже не заставит его ликовать, но будет для него вестницей свойств мира, которые доселе от него ускользали. Она оставит его спокойным, и благодаря спокойствию, для него раскроются признаки существ, приносящих радость. Горе уже не наполнит всего его скорбью, но расскажет ему, какие свойства имеет существо, причиняющее горе. Как глаз ничего не желает для себя самого, а только указывает человеку направление пути, по которому ему надлежит идти, точно так же радость и горе поведут душу верным путем. Это и есть состояние душевного равновесия, к которому должен прийти ищущий путь, чем меньше радость и горе исчерпываются в волнах, которые они вздымают во внутренней жизни ищущего путь, тем успешнее будут они образовывать глаза для сверхчувственного мира. Пока человек живет в радости и страдании, до тех пор он не познает через них. Когда, благодаря им, он научится жить, когда он высвобождает из них свое самочувствие, тогда они становятся его органами восприятия, тогда он видит, тогда он познает через них. Неправильно думать, что ищущий путь становится сухим, бесстрастным человеком, не способным к радости и страданию. Радость и страдание живут в нем, но в видоизмененном образе, они стали "глазами и ушами".

До тех пор, пока живут в мире лично, до тех пор вещи открывают лишь то, что связывает их с нашей личностью. Но это их преходящее. Если сами мы удаляемся от своего преходящего, и нашим самочувствием, нашим "Я" живем в нашем пребывающем, тогда наши преходящие, части становятся посредниками, и то, что раскрывается через них, есть непреходящее, вечное в вещах. Это соотношение между его собственным вечным и вечным в вещах, должно быть твердо установлено у ищущего путь. Еще прежде, чем приступить к другим, вроде вышеуказанных, упражнениям, и во время их, он должен устремлять свой разум на это непреходящее. Когда я наблюдаю камень, растение, животное, человека, я должен помнить, что во всех них выражается вечное. Я должен спрашивать себя, что живет, как пребывающее, в преходящем камне, в преходящем человеке? Что переживет преходящее чувственное явление?

Не надо думать, будто подобное направление духа к вечному уничтожает в нас преданное рассмотрение, отношение и понимание качеств повседневности и отчуждает нас от непосредственной действительности. Напротив. Каждый листик, каждая букашка откроют нам неисчерпаемые тайны, если на них будет устремлен не только наш глаз, но через глаз устремлен и дух. Каждый проблеск, каждый оттенок цвета, каждый звук останутся живыми и воспринимаемыми для чувств, ничто не утратится, только к этому еще присоединится бесконечное. И кто глазом не умеет наблюдать самого ничтожного, тот придет лишь к бледным, бескровным мыслям, а не к духовному видению.

Все зависит от того образа мыслей, который мы усваиваем в этом направлении. Как далеко мы в нем уйдем, это зависит от наших способностей. В каждое мгновение мы должны свершать правое, все же остальное предоставить будущему. Вначале для нас будет достаточно устремления нашего чувства к пребывающему. Если мы делаем это, то именно благодаря этому, нам раскроется познание пребывающего. Мы должны ждать, пока нам не будет дано. И в свое время дастся каждому, кто в терпении ждет и работает.

При этих упражнениях вскоре человек замечает, насколько огромное превращение происходит в нем. Он научается определять большую или меньшую важность вещи лишь соответственно тому, каким познал он отношение этой вещи к пребывающему, вечному. Он приходит к иной оценке и иному почитанию мира, чем раньше. Его чувство становится в совсем иные отношения ко всему окружающему миру. Преходящее уже больше не привлекает его ради себя самого, как это было раньше, оно становится для "его членом и символом вечного. И он научается любить это вечное, которое живет во всех вещах. Оно становится близко ему, как раньше ему было близко преходящее. И, благодаря этому такою он не отчуждается от жизни, он лишь научается каждую вещь оценивать сообразно ее истинному значению. Даже суетная мелочь жизни не пройдет мимо него бесследно, но человек уже более не теряется в ней, а познает ее в ее ограниченной ценности. Он видит ее в истинном свете. Тот, кто захотел бы лишь странствовать в заоблачных высотах я потратил бы на это жизнь, был бы очень плохим познающим. Истинно познающий, благодаря ясному кругозору и правильному ощущению всего, с вершины своей высоты сумеет поставить на свое место каждую вещь.