Протопресвитер Михаил Помазанский - Православное Догматическое Богословие Страница 29

Образ соединения естеств выражен в Халкидонском определении в словах:

Не слитно и неизменно (или непреложно). Божеское и человеческое естества во Христе не сливаются и не обращаются одно в другое.

Нераздельно, неразлучно. Оба естества соединены навсегда, не образуя двух лиц, только нравственно соединившихся, как учил Несторий. Они неразлучны от момента зачатия (не сперва образовался человек, а потом присоединился Бог, но Бог Слово сошел в лоно Марии Девы, образовал для Себя одушевленную человеческую плоть). Они неразлучны и во время крестных страданий Спасителя, и в момент смерти, и при воскресении, и по вознесении и во веки веков. В обожествленной плоти придет Господь Иисус Христос и при втором Своем пришествии.

Наконец, шестой вселенский собор, 680-го года (третий Константинопольский), определил исповедывать две воли во Христе и два действия: «две естественные воли не противные одна другой, но Его человеческую волю последующею — не противостоящею или противоборствующею, но всецело подчиняющеюся — Его Божественному и Всемогущему хотению».

Соединенное с Божеством человеческое естество, или, по терминологии св. Отцов, «плоть Господня», обогатилось Божественными силами, не потеряв ничего из собственных своих свойств, оно сделалось причастным Божественного достоинству, а не естеству. «Плоть», с обожением, не уничтожилась, «но осталась в своем пределе», как выразился шестой вселенский собор.

Соответственно этому, и воля человеческая во Христе не изменилась в Божественную и не уничтожилась, но осталась целой и действенной. Господь всецело подчинил ее Божеской воле, которая у Него одна с волей Отца. Ибо Я сошел с небес не для того, чтобы творить волю Мою, но волю пославшего Меня Отца (Иоан.6:38).

Преп. Иоанн Дамаскин в «Точном Изложении Православной Веры» о соединении двух естеств в Лице Господа Иисуса Христа говорит так:

«Подобно тому как исповедует вочеловечение без изменения и превращения, так представляем и событие обожествления плоти. Ибо по той причине, что Слово сделалось плотью, ни оно не вышло из границ Своего Божества и не лишилось присущих Ему, соответствующих достоинству Божию украшений; ни обожествленная плоть, конечно, не изменилась в отношении к своей природе или ее естественным свойствам. Ибо и после соединения остались несмешанными как естества, так и неповрежденными свойства их. Плоть же Господа, по причине чистейшего соединения со Словом, то есть ипостасного, обогатилась божественными, не потерпев однако никоим образом лишения своих естественных свойств, ибо она совершала божественные действия не своею собственною силою, но по причине соединенного с нею Слова, так как Слово через нее обнаруживало Свою силу. Ибо раскаленное железо сжечь, владея силою жжения не вследствие естественного свойства, но приобретя это от своего соединения с огнем».

Относительно образа соединения во Христе двух естеств, конечно, следует иметь в виду, что Соборы и Отцы Церкви только имели целью ограждение веры от заблуждений еретиков, но не пытались раскрыть до конца самую сущность соединения, то есть, то таинственное преображение человеческого естества во Христе, о котором исповедуем, что в человеческой Плоти Христос воссел одесную Бога Отца, что в ней Он придет со славою судить мир и Царствию Его не будет конца и что животворящих Тела и Крови Его верующие причащаются по всему миру во все времена в таинстве Евхаристии.

Единство Ипостаси Христовой

При соединении во Христе Богочеловеке двух естеств, в Нем пребывает одно Лицо, одна Личность, одна Ипостась. Знать это важно потому, что вообще единством личности обусловливается единство сознания и самосознания. В Халкидонском вероопределении читаем: «не на два лица рассекаемого или разделяемого, но единого и того же (исповедуем) Сына и Единородного Бога Слова…» Нераздельно единою Ипостасью Слова является Божественная Ипостась. Эта истина выражена в первой главе Евангелия Иоанна: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог…» и далее: «И Слово стало плотью, и обитало с нами…» На этом основании в Священном Писании Христу как Богу в некоторых местах указываются принадлежащими свойства человеческие и Тому же Христу как Человеку — свойства Божеские. Так, например, в 1 Кор. 2:8 — ибо если бы познали, то не распяли бы Господа славы. Здесь Господь славы — Бог — называется распятым (ибо «Царь славы» есть Бог, как читаем в псалме 23:10 — Кто сей Царь славы? — Господь сил, Он есть Царь славы) . Истину единства Ипостаси Христовой, как Ипостаси Божественной, изъясняет преп. Иоанн Дамаскин в Точном Изложении Православной Веры (кн. 3, гл. 7 и 8).

Безгрешность Иисуса Христа

Пятый вселенский собор осудил лжеучение Феодора Мопсуетского, якобы Господь Иисус Христос не был изъят от внутренних искушений и борьбы страстей. Если слово Божие говорит, что Сын Божий пришел «в подобии плоти греховной» (Рим. 8:3), то выражает мысль, что эта плоть была истинной человеческой, но не греховной, а совершенно чистой от всякого греха прародительского, так и от произвольного. Господь в Своей земной жизни был свободен от всяких греховных пожеланий, от всякого внутреннего искушения. Ибо естество Человеческое в Нем не отдельно существует, но соединено ипостасно с Божеством.

О едином поклонении Христу

Господу Иисусу Христу, как единому Лицу, как Богочеловеку, подобает единое нераздельное поклонение и по Божеству, и по человечеству, потому именно, что обе природы соединены в Нем нераздельно. Определение Отцов пятого вселенского собора (9 п. Против еретиков) гласит: «Если кто говорит, что в Иисусе Христе должна быть покланяема каждая из Его природ, так что этим вводит два поклонения, особое Богу Слову и особое Человеку, и не поклоняется единым поклонением Слову, воплощенному в человеческой природе, сделавшейся ему своей и собственной, как всегда верила и признавала это Церковь на основании непрерывного предания, то да будет анафема».

[В связи с этим соборным определением представляется несоответствующим духу и практике Церкви введенный в римо-католической церкви «культ сердца Иисусова». Хотя приведенное выше определение пятого вселенского собора касается раздельного поклонения Божеству и человечеству Спасителя, но косвенно оно внушает нам, что вообще почитание и поклонение Христу должно быть обращено к Нему всецело, а не к частям Его Существа, должно быть единым. Если даже под «сердцем» понимать собственно любовь Спасителя, то ни в Ветхом Завете, ни в Новом никогда не было в обычае покланяться в отдельности Любви Божией, или Премудрости Его, творческой или промыслительной силе Его или святости Его. Тем более это нужно сказать о частях телесного естества. Есть нечто неестественное в выделении сердца из общей телесной природы для молитвы, умиления и преклонения пред Ним. И в обычных житейских отношениях как бы ни был человек привязан к другому, например, мать — к ребенку, он не будет никогда относить свою привязанность к сердцу этого любимого человека, а будет относить ее к данной личности в целом.]

Догмат о Пресвятой Матери Божией

Теснейшим образом связаны с догматом вочеловечения Бога Слова два догмата о Божией матери: а) о Ее приснодевстве и б) о именовании Ее Богородицею. Они непосредственно из догмата о единстве Ипостаси Господи от момента Его воплощения, а именно — Ипостаси Божественной.

А. Приснодевство Богоматери

Рождение Господа Иисуса Христа от Девы свидетельствуется прямо и нарочито двумя Евангелистами: Матфеем и Лукой. Догмат этот внесен в символ веры первого Вселенского собора, где читаем: «Нас ради человек и нашего ради спасения сошедшего с небес, и воплотившегося от Духа Свята и Марии Девы, и вочеловечившегося». Приснодевство Богоматери свидетельствуется теми Ее собственными словами, передаваемыми Евангелием, где Она выражает сознание неизмеримого величия и высоты Своего избранничества: «Величит душа Моя Господа…ибо отныне будут ублажать Меня все роды… Что сотворил Мне величие Сильный, и свято имя Его» (Лук. 1:46-49). Пресвятая Дева хранила в памяти и в сердце Своем и благовествование Архангела Гавриила, и вдохновенные слова праведной Елизаветы при посещении ее Мариею: «И откуда мне сие, да придет Мати Господа моего ко мне», и пророчество праведного Симеона при встрече Младенца Иисуса в храме, и пророчество праведной Анны в тот же день. По поводу рассказа вифлеемских пастухов о словах Ангела им и о пении Ангелов Евангелист прибавляет: «И Матерь Его сохраняла все слова сии в сердце Своем». Так же Евангелист, сказав о беседе Божественной Матери с двенадцатилетним Отроком Иисусом после посещения Иерусалима в праздник Пасхи, заканчивает повествование словами: «И Матерь Его сохраняла все слова сии в сердце Своем». Евангелисты говорят и о понимании величия Ее служения в мире «праведным» Иосифом, Ее нареченным мужем, действиями которого неоднократно руководил ангел.