Филип Янси - Что удивительного в благодати? Страница 29

Перед тем как написать книгу «Иисус, Которого я не знал», я посвятил несколько месяцев исследованию историко–культурной среды, в которой разворачивалась жизнь Иисуса, и научился ценить упорядоченный мир иудаизма на рубеже двух эр. Да, такая сортировка человечества идет вразрез с представлениями свободного американца, она слишком напоминает безблагодатную иерархию, религиозно–кастовую систему. Но евреи, по крайней мере, отвели в своем обществе место женщинам, иноземцам, беднякам и рабам — другие народы обращались с ними гораздо хуже.

Иисус сошел на землю в ту пору, когда Палестина переживала религиозное возрождение. Фарисеи составляли специальные инструкции для сохранения религиозной чистоты: не входить в дома язычников, не есть с грешниками, не работать по субботам, мыть руки семь раз перед каждой трапезой. Вот почему, прослышав, что Иисус может оказаться долгожданным Мессией, набожные евреи не воодушевились, а пришли в замешательство. Ведь Он прикасался к оскверненным людям, к больным проказой. Иисус допустил, чтобы женщина с запятнанной репутацией отирала Ему ноги своими волосами. Он ел с мытарями и одного из них принял в ближний круг двенадцати учеников. Чрезвычайно вольно обращался с установлениями ритуальной чистоты и субботнего покоя.

Более того, Иисус ходил в земли язычников и общался с ними. Он похвалил римского сотника, в котором якобы обнаружил больше веры, чем во всем Израиле, и готов был войти в его дом, чтобы исцелить слугу. Он исцелил от проказы самарянина, человека смешанного происхождения. Потом долго беседовал с самарянкой. Так долго, что изумились ученики, помнившие, что «евреи не общаются с самарянами». Эта женщина, отверженная евреями по причине своей национальной принадлежности и соседями — из–за многочисленных браков, сделалась первым «миссионером», помазанным Иисусом, первым человеком, которому Он открылся как Мессия. Свое пребывание на земле Иисус увенчал «Великим Поручением», повелев ученикам нести Евангелие нечистым язычникам, «по всей Иудее и Самарии и до края земли».

Отношения Иисуса с «нечистыми» смущали Его соотечественников и в конечном счете способствовали распятию. В сущности, Иисус отменял лелеемый израильтянами принцип Ветхого Завета: «Чудики — вон!» Он вводил новый закон благодати: «Все мы — чудики, но Бог все–таки любит нас».

Лишь однажды в Евангелиях Иисус переходит к насилию: в сцене очищения храма. Размахивая бичом, Он переворачивает столы и скамьи, изгоняя со священной территории торговцев. Как я уже говорил, сам план храма отражал царившую в иудейском обществе иерархию: язычники не смели заходить дальше первого, внешнего двора. Иисус был возмущен тем, что купцы превратили Двор Язычников в восточный базар, где блеял скот, торговались продавцы и покупатели. Вряд ли подобная обстановка настраивает на молитвенный лад. По словам Марка, после изгнания торгующих из храма первосвященники и учителя закона «стали искать как бы убить Его». Иисус окончательно решил Свою судьбу, гневно настояв на праве язычников приближаться к Богу.

Ступень за ступенью Иисус рушил иерархическую лестницу, отделявшую людей от Бога. Он принимал больных, грешников, иноземцев, язычников — нечистых! — за пиршественным столом Бога.

Не прорицал ли Исайя о великом пире, на который званы будут все народы? За столетия возвышенное видение Исайи померкло, и многие толкователи Библии свели список приглашенных к иудеям, не имеющим физических недостатков. Однако Иисус вновь рисует картину великого пира, когда хозяин разошлет гонцов по улицам и подворотням, созывая «бедных, увечных, хромых и слепых»[6].

Самая памятная из притч Иисуса, притча о блудном сыне, также заканчивается пиром. Ее герой — никудышный сын, запятнавший репутацию семьи. Вот что говорит нам Иисус: те, кого люди считают нежелательными лицами, желанны для Бога, и как только один из них обращается к Богу, по этому поводу закатывают пир. Все мы — чудики. Но Бог все–таки любит нас.

Другая знаменитая притча — о добром самарянине — бросала вызов евреям: два «профессионала от религии» проходят мимо избитого и ограбленного человека, дабы не оскверниться прикосновением к мнимому трупу. Героем этой истории становится презренный самарянин — столь же неожиданный для тогдашней аудитории выбор, как если бы современный раввин привел всем в пример борца из Организации освобождения Палестины.

В общении с людьми Иисус отвергал иудейские категории «чистого» и «нечистого». Например, глава 8 Евангелия от Луки содержит три последовательных эпизода, которые в совокупности вполне подтверждали опасения фарисеев по поводу Иисуса. Сначала Иисус отправился в область, населенную язычниками. Там исцелил безумца, ходившего нагим, и послал этого человека с проповедью в его родной город. Потом к Иисусу прикоснулась женщина, двенадцать лет страдавшая кровотечениями, «женской болезнью», которая причиняла ей много страданий и стыда и не позволяла участвовать в богослужении. (Фарисеи учили, что такие недуги — прямое следствие греха. Иисус бросает вызов этому учению). После этого Иисус вошел в дом старейшины синагоги, у которого только что умерла дочь. Уже «осквернившись» прикосновением к сумасшедшему язычнику и женщине с кровотечением, Иисус входит в женскую комнату и прикасается к трупу.

Законы Левита оберегали израильтян от «заразы», передающейся с прикосновением: от контакта с больными, с язычниками, с мертвым телом, с некоторыми видами животных. Даже плесень могла осквернить человека! Иисус переворачивает все с ног на голову: Он не оскверняется, а исцеляет человека, к которому притрагивается. Обнаженный безумец не оскверняет Иисуса, а сам выздоравливает. Несчастная женщина, истекающая кровью, не навлекает на Иисуса позор и нечистоту, а уходит после встречи с ним исцелившейся. Девочка, умершая в двенадцать лет, не оскверняет Иисуса — она воскресает.

Я убежден: этими поступками Иисус не ниспровергает, а утверждает ветхозаветный закон. Бог «освятил» творение, отделив священное от обыденного, чистое от нечистого, и Его Сын не отменял принцип освящения. Однако теперь освящение проистекает из другого источника. Мы сами становимся орудиями Божьей святости, ибо Он теперь обитает в нас. Мы можем обитать в оскверненном мире, как жил в нем Иисус, и служить источником святости. Больные и увечные для нас не зараза, а потенциальное вместилище Божьего милосердия. Мы призваны распространять благодать, сообщать милосердие, а не уклоняться от скверны. Подобно Иисусу, мы способны очистить «нечистое».

Церковь не сразу приспособилась к этой драматичной перемене — в противном случае Петру не понадобилось бы то видение на крыше. Церкви пришлось получить указание свыше, прежде чем апостолы понесли свою весть язычникам. Святой Дух с готовностью помог им в этом: Он направил Филиппа в Самарию, на пустынную дорогу, и там ему повстречался чернокожий иноземец, нечистый с точки зрения ветхозаветного закона (евнух, человек с «поврежденными ятрами»). После недолгого разговора Филипп крестил первого миссионера Африки.

Апостол Павел, первоначально всеми силами противившийся переменам, «фарисей из фарисеев», ежедневно благодаривший Бога за то, что не родился язычником, рабом или женщиной, пришел в итоге к поразительному выводу: «Нет ни иудея, нет ни эллина, ни раба, ни свободного, ни мужчины, ни женщины, но все едино во Христе Иисусе». Смерть Христова, по словам апостола, ниспровергла ограды храма, уничтожила стены враждебности, разделявшие людей. Благодать проложила себе путь.

В наши дни племенная вражда выливается в резню в Африке. Народы заново проводят границы, утверждаясь в этнической обособленности. Расизм в Соединенных Штатах превращает в карикатуру великие идеалы нашего народа. Меньшинства и различные группировки борются за свои права. Но сегодня нет более мощной вести во всем Писании, чем та, за которую убили Иисуса. Стены, отделявшие нас от Бога и друг от друга, пали. Все мы — чудики, но Бог все–таки любит нас.

Прошло почти двадцать столетий с того дня, когда Бог в видении на крыше просветил апостола Петра. Многое переменилось с тех пор (скажем, никого уже не беспокоит вопрос о разрыве Церкви с ее иудейским наследием). Однако революция, начало которой положил Иисус, по–прежнему отражается в жизни каждого христианина. Лично меня этот переворот благодати затрагивает двояко.

Во–первых, им определяются мои отношения с Богом. Когда Билл Лесли во время проповеди разделил пространство церкви примерно так, как делился иудейский храм, он с помощью своих прихожан разыграл сценку: просители приблизились к возвышению и обратились к священнику с прошением. Причем женщины, разумеется, оставались на своих местах, полагаясь на посредничество мужчин. Кто–то передавал священникам приношения для Бога. Другие излагали свои просьбы. «Поговорите с Богом обо мне!», настаивали они. И каждый раз «священнослужитель», как предписано, поднимался на возвышение, совершал определенный ритуал и передавал прошение Богу, таящемуся в Святое Святых.