Эрнест Ренан - Апостол Павел Страница 3

Та же разница и в основной идее: в послании к Эфесянам гностицизм показывается совершенно ясно; идея церкви, как живого организма, развита в нем так, что мысль невольно переносится к 75 или 80 гг.; экзегеза отклоняется от обычной у Павла; поражает образ, каким говорится о "святых апостолах"; теория брака отлична от той, которую Павел излагает Коринфянам.

С другой стороны, надобно сказать, непонятно, какую цель и какую выгоду преследовал подделыватель, составляя эту вещь, раз она прибавляет лишь очень немногое к посланию к Колосянам. По-видимому, подделыватель скорее написал бы ясно адресованное и обстоятельное письмо, как то наблюдается в посланиях к Тимофею к Титу. Допустить, что данное письмо написал или продиктовал Павел, почти немыслимо; но нельзя объявить невероятным предположение, что оно было составлено при его жизни, на его глазах и от его имени. Павел, в плену в Риме, мог поручить Тихику посетить Азийские церкви и передать ему несколько посланий: послание к Колосянам, записку к Филимону, послание, в настоящее время утерянное, к Лаодикеянам; сверх того, возможно, что он дал ему еще списки некоторого рода циркуляра, где на месте названия церкви-адресата был пробел, и который и есть так называемое послание к Эфесянам. Проезжая через Эфес, Тихик мог показать Эфесянам это открытое письмо, и ничто не мешает предположить, что они взяли экземпляр его или списали его себе. Сходство этого послания с посланием к Колосянам можно объяснить либо тем, что человек, который пишет несколько писем на протяжении нескольких дней, занятый при этом ограниченным числом неотвязных мыслей, повторяет, сам того не замечая, одни и те же выражения, или лучше, тем, что Павел поручил Тимофею или Тихику составить циркуляр, списав послание к Колосянам и, удалив из последнего все, что могло носить местный характер. Место Кол. IV, 16 показывает, что Павел иногда распоряжался передавать свои письма от одной церкви другой. Мы увидим ниже, что подобную гипотезу приходится допустить для объяснения некоторых особенностей послания к Римлянам. В последние годы жизни Павла, последний, по-видимому, пристрастился к форме циркулярных писем, как наиболее подходящей к обширному пастырскому служению, которое ему приходилось выполнять. Когда он писал одной церкви, ему приходило в голову, что диктуемые им вещи могли подойти и другим церквам, и он устраивал так, чтобы и последние не были лишены их. Таким образом, мы приходим к пониманию взаимоотношения посланий к Колосянам и к Эфесянам, как произведений, однородных с посланием к Римлянам, как известного рода изложений богословской теории, которые имели быть переданными в качестве циркуляра различным основанным Павлом церквам. Послание к Эфесянам не отличалось такой степенью подлинности, как послание к Колосянам; но оно имело более общий вид; и ему было отдано предпочтение. Уже очень рано его считали за произведение Павла и за ним признавали высокий авторитет. Это доказывается тем, как оно использовано в 1-ом послании, приписываемом Петру, мелочи, подлинность которого вероятна, и которой во всяком случае относится к апостольской эпохе. Из писаний, носящих имя Павловых, послание к Эфесянам, быть может, раньше всех приводилось, как произведение апостола язычников.

Остаются оба послания к Тимофею и посл. к Титу. Подлинности этих посланий противоречат непреодолимые затруднения. Я считаю их за апокрифические произведения. Для доказательства я мог бы показать, что язык этих трех писаний не похож на язык Павла; я мог бы набрать целый ряд выражений и оборотов, либо свойственных исключительно автору, либо особенно излюбленных им, каковые выражения и обороты, по своей характерности, должны были бы находиться в таком же количестве и в других посланиях Павла, а между тем в последних, особенном в этом количестве, не наблюдаются. И других выражений, которые являются почти подписью Павла, там нет. А главное, я мог бы показать, что послания эти содержат массу несообразностей, как по отношению к предполагаемому автору, так и по отношению к предполагаемым адресатам. Обычной чертой писем, подделанных в интересах учения, является то, что подделыватель за спиной адресата видит публику, и потому пишет ему вещи, отлично ему известные, но которые подделывателю нужно сообщить публике. Все три разбираемые послания отличаются таким характером в высокой степени. Павел, письма которого носят в такой большой мере частный и определенный характер, Павел, верящий в скорый конец света и никогда не предполагающий, что письма его будут читаться по прошествии веков, Павел вдруг окажется общим проповедником, настолько мало занятым своим корреспондентом, чтобы читать последнему наставления, никакого отношения к нему не имеющие, и обращаться к нему с маленьким уставом церковной дисциплины, имеющим в виду будущие века. Но я могу обойтись без этих доводов, которые уже сами по себе были бы решающими. Для доказательства моего положения я воспользуюсь только рассуждениями, так сказать, материального порядка; я попытаюсь доказать, что этих посланий нельзя уместить не только в известные нам, но даже и в предполагаемые рамки жизни Павла. Весьма важно предварительно отметить полное сходство этих трех посланий между собой, сходство, вследствие которого приходится либо признать подлинность всех трех их, либо отвергнуть их все, как в одинаковой мере апокрифичные. Особые черты, резко отличающие их от прочих произведений апостола, одинаковы для всех них. Выражения, чуждые языку Павла, находятся также во всех трех в равной мере. Недостатки, делающие слог их недостойным Павла, одинаковы. Довольно странно, что каждый раз, как Павел берется за перо, чтобы писать своим ученикам, он забывает свои привычки, впадает в те же расплывчатости, в те же идиотизмы. Основная идея вызывает те же соображения. Все три послания переполнены туманными советами, нравственными вразумлениями, в которых Тимофею и Титу, знакомым с взглядами апостола вследствие ежедневного с ним общения, не было никакой нужды. Заблуждения, с которыми в посланиях ведется борьба, всюду представляют известного рода гностицизм. Заботы автора во всех трех письмах остаются неизменными; в них чувствуются ревнивые и беспокойные усилия уже сложившегося правоверия, уже сильно развившейся иерархии, Все три послания иногда повторяются друг в друге и повторяют также и другие послания Павла. Во всяком случае достоверно, что если эти послания были продиктованы Павлом, они относятся к одной и той же эпохе его жизни, эпохе, отделенной многими годами от времени составления остальных посланий. Всякая гипотеза, допускающая, напр., между написанием каждого из трех разбираемых послание трех или четырех летний промежуток, или помещающая между ними какое-нибудь из других известных нам посланий, должна быть отвергнута. Сходство всех трех посланий между собой и отличия их от остальных можно объяснить только одним: предположив, что они были написаны в довольно короткий промежуток времени и много времени спустя после других, в эпоху, когда все окружавшие апостола условия изменились, когда он постарел и его взгляды и слог претерпели сильную перемену. Но даже если бы удалось доказать правильность подобной гипотезы, и тогда, несомненно, вопрос не был бы решен. Стиль человека может измениться; но переход от самого поразительного и неподражаемого слога, какой только наблюдался, к слогу растянутому и бессильному, невозможен. Во всяком случае, подобная гипотеза совершенно исключается всем, что нам самым определенным образом известно о жизни Павла. Это мы сейчас и докажем. Первое послание к Тимофею представляет меньше всего особых черт, и все-таки, даже если бы оно одно только и имелось бы, ему нельзя было бы найти места в жизни Павла. Последний, в то время как он, будто бы, пишет это послание, расстался с Тимофеем недавно, т. к. не писал ему еще со времени отъезда (I, 3). Апостол оставил Тимофея в Эфесе. Павел отправлялся тогда в Македонию; не имея времени на борьбу с заблуждениями, начинавшими распространяться по Эфесу, и главами которых были Гименей и Александр (I, 20), Павел оставил Тимофея бороться с этими заблуждениями. Путешествие, предпринятое Павлом, будет непродолжительно; он рассчитывает вскоре вернуться в Эфес (III, 14 - 15; IV, 13).

Были предложены две гипотезы, чтобы вставить это послание в картину жизни Павла, как она рисуется по Деяниями подтверждается достоверными посланиями. По мнению одних, путешествие из Эфеса в Македонию, разделившее Павла и Тимофея, - то, в котором рассказывается в Деяниях, XX, 1. Путешествие это имело место во время третьей миссии. Павел три года оставался в Эфесе. Он отправляется повидать свои церкви в Македонии, а потом в Ахайе. И именно из Македонии или Ахайи, говорят они, он и пишет ученику, оставленному им в Эфесе с широкими полномочиями. Эта гипотеза неприемлема. Прежде всего мы знаем из Деяний (XIX, 22), что Тимофей прибыл в Македонию раньше учителя, и Павел, действительно, присоединился там к нему (II Кор., I, 1). Затем, правдоподобно ли, чтобы Павлу, чуть ли не на следующий день по отъезде своем из Эфеса, пришлось давать своему ученику инструкции, которые мы читаем в I посл. к Тимофею? Он сам имел возможность бороться с теми заблуждениями, на которые он ему указывает. Оборот I Тим., I, 3 совершенно не подходит к человеку, уехавшему из Эфеса после долгого пребывания там. Сверх того, Павел выражает намерение вернуться в Эфес, III 14; IV, 13); между тем у Павла при отъезде из Эфеса было твердо решено, что он направится в Иерусалим, минуя Эфес (Деяния, XIX, 21; XX, 1, 3, 16; I Кор. XVI,4; II Кор., I, 16. Прибавим, что если, по предположению, послание написано в этот именно момент, тогда все в нем неловко; недостаток подложных посланий, - не сообщать ничего достоверного, изложение автором вымышленному адресату вещей, которые последнему должны были бы быть известны, - этот недостаток, повторяю, доходит тут до темноты.