Лев Карсавин - Католичество Страница 3

Таким образом, мы легко можем наметить спо соб разсмотрения основных черт католичества, характеристике котораго посвящены дальнейшия страницы.

Отдавая себе полный отчет в неизбежной субективности своих соображений, мы постараемся изобразить католичество, как одно из земных выражении хри стианства, не как полное выражение христианской идеи.

Разумеется, нам придется оценивать католическое уче ние с точки зрения нашего, индивидуальнаго понимания христианства. Но, ставя себя вне католичества, мы вместе с тем становимся и вообще вне конфессиональных предпосылок и пристрастий.

II Католическая церковь, как единая и вселенская. Единство живых и усопших. Приятие в единство плоти. Расширение его на мир и католическая идея. Единство любви, правды (закона) и истины (знания). Единство теоретической и практической Истины

„Единственная она, голубица моя, чистая моя. Един ственная она у матери своей!" Единою и единственною вселенскою церковью считает себя католическая. И, действительно, в католичестве ярче и полнее, чем в других церквах выражается идея единства всех во Христе. Всякий получивший крещение, все равно — в католичестве или вне его, приемлется в лоно католи ческой церкви и, благодаря самому акту крещения ста новится подвластным главе этой церкви — папе. Като лическая церковь — совокупность христиан (universitas christianorum). Вне ея немыслима связь человека со Хри стом и Богом, вне ея нет спасения: «extra ecclesiam nulla salus". Христианин может не быть православным, протестантом, но не может не быть католиком, т. е. не входить в единство всех во Христе.

Правда и для протестанства церковь — сообщество верующих, но, как вселенская церковь, это „сообщество" для протестантскаго богослова не совпадает с протестантскою церковью, а для католичества — совокупность всех церквей и всех верующих вне церковности, всех получивших крещение есть уже католическая церковь, подвластная единому папе и в нем Христу[1] Такому пониманию соответствует и деятельность ка толической церкви. Раскол с Востоком для нея не раскол, а отпадение Востока от католическаго един ства, его не разрушившее окончательно. Ни протестантство, ни православие не обладают тою необычайной) силою и действенностью пропаганды, которыми обла дает католичество, утвержденное на вере в свое все ленское значение.

„Трон один у Петра; одна святая крещальня!" в конце IV века писал папа Дамаз I.

Единство верующих во Христе не ограничено пределами времени. Все христиане, живые и усопшие, со ставляют единый организм, единое тело Христово.

Святые на небесах всегда и во всем соединены с грешными людьми. Они радуются и веселятся о каждом добром деле, печалятся и скорбят о злом. Им лю бовно воздвигает католик статуи и украшает их алтари. Их заступничества просит он, и, нисходя к его земным, ничтожным интересам, благостно и ла сково вмешиваются святые в его жизнь. Они и на земле трудились не за себя только, а за всех, за весь грешный людской род. Их добрыя дела сливаются с добрыми делами Христа, составляя единую неистощимую сокровищницу на благо и спасение живых и мертвых. Одна кровь — любовь — пробегает по жилам тела Христова и на небесах и на земле. Святые помо гают живым, живые их радуют и своими молитвами облегчают страдание еще не оправданных в грехах своих усопших, мучающихся, в чистилище.

За нападками на упрощение этой стороны католическаго учения, за отрицанием механическаго понимания индульгенций, молитв за усопших и т. п. слишком часто забывают ту идею единаго и живого тела Христова, которая лежит в основе всего этого, которая искус ственно ограничена протестантством. Разумеется, и католичество ограничивает единство только спасенными и оправданными, определенно отвергая учение Оригена об окончательном спасении всех и возвещая вечное страдание осужденных. Разумеется, и оно, за немногими указанными выше индивидуальными отклонениями, исключает из единства Христова всех иноверцев.

Церковь Божия по католическому учению не есть только тело духовное, единство духов. Величайшие католические мистики глубоко прочувствовали идею вопло щения Христа, в XVII веке нашедшую себе выражение и

в культе сердца Іисусова. Во Христе Бог стал не только человеческой душой, но целым человеком, душою и плотью. Этим плоть обожена, прията в Бо жество. И католик не мыслит будущаго блаженства иначе, как в духе и теле, хотя и просветленном.

Правда, в католичестве же мы находим примеры са мой безпощадной борьбы с плотью. Но догматически все эти примеры могут быть поняты лишь как борьба с греховным вожделением, а не с телом в его существе. Наряду же с аскезой мы встретим и жалость св. Франциска или св. Христины Чудесной к своему изможденному постами телу, к „брату ослу", верно послужившему спасающемуся духу и получившему в награду лишь голод, да побои. Современнаго человека отпугивает материальность представления о буду щем блаженстве, телесность адских мук. Но ведь существо то не в этом, а в освящении и приятии телеснаго в единство Христово. Однако следует заметить, что католическое приятие плоти не вырождается в освящение плотскаго вожделения, хотя, как показывают примеры некоторых мистических сект XIII века и отдельных мистиков более поздняго вре мени, именно эта опасность и грозит идее необходи мости плоти для человека. Приемля плоть, католичество на практике резче обособляется от вожделения, чем допускающее в больших пределах брак священников православие или протестантство. Плотская жизнь должна быть в подчинении у жизни духовной.

Можно указать в католической богословской и, осо бенно, мистической литературе и на дальнейшее расши рение понятия единства во Христе. Легенды разсказывают нам о любви святых к животным, о рыбках, которыя сосали опущенные в воду пальцы свя той, о птичках, слушавших проповедь, о льве, исцеленном от занозы св. Іеронимом. Мистики восхища

ются безконечной) красою Божьяго мира, прислушиваются к гимнам в честь Бога, распеваемым птичками „в капеллах зеленых дерев". И за этим восхищением скрыто нечто большее, чем умиление пе ред мудростью Творца: в нем чувствуется религиозноэмоциональное приятие мира. Францисканка XIII века св. Анджела любит всякую тварь Божию, даже лягушек и жаб. Св. Франциск старается не попирать ногами пролитую сестру водицу и сочиняет хвалы Господу за брата солнце, за сестру луну, за „светлыя прекрасныя звезды" и за сильнаго и бурнаго брата огня. Своими таинствами и священнодействиями (sacramentalia) католичество приобщает к церкви и плоды земные и хлебные злаки, и дела рук человеческих.

Католический культ сосредоточивает в себе все зем ное и человеческое. Все вовлекается в него и озаряется им. Земная жизнь освящается и приемлется во всех своих проявлениях, насыщается святостью и красотой.

Однако, не следует преувеличивать роли космоса в католичестве. Католичество прежде всего религия человеческая, антропоцентрическая. Космическое един ство гораздо ярче и полнее выражено восточным хри стианством, впитавшим в себя настроения Востока и эллинский дух. В католичестве на первом месте стоит царь природы человек. Человек сотворен ради Бога, а мир ради человека, в человеке же тело — ради души. Мир занимает положение служебное. Он питает и поддерживает человека. Он — средство к познанию Бога, т. е. к осуществлению религиозной цели человека. Поэтому для католичества характернее ограничение единства во Христе единством спасеннаго человечества, царствующаго над миром. Указанные же выше моменты, расширяющие понятие церкви, лишь ослабляют это ограничение и никогда не доводят до перенесения центра тяжести с человека на мир. В

этом, на наш взгляд, и сила и слабость католиче ства, причина, как глубины его учения о человеке и Боге, так и ограниченности его по сравнению с восточным христианством. Конечно, речь идет не столько о догматической, сколько о психологической ограниченности, о своеобразном устремлении на чело века, лежащем в самом существе, в природе ка толичества. Но именно потому, что ничто человеческое католичеству не чуждо, оно и может вбирать в себя важнейшие результаты восточнаго умозрения. Именно потому сильным было на Западе влияние ранняго во сточнаго богословия, влияние Дионисия Ареопагиты, Максима Исповедника, а по связи с ними Прокла и Плотина. Глубочайшие католические или выросшие на почве католичества философы вдохновлялись платонизирующей мыслью Востока: таковы Августин, „чудо IX века" — Эриугена, мейстер Экхарт, Николай Кузанский и мно гие другие.

Итак, католическая идея церкви лучше всего мо жет быть охарактеризована как идея единства чело вечества, царствующаго над миром во Христе. И нельзя отрицать в ней некоторых остатков Птолемеевскаго миропонимания. Только продумав до конца и оценив эту сторону католичества, мы поймем про никновение его в гущу и мелочи общественной жизни, борьбу за мирскую власть, практический, деятельный дух, проникающий западное монашество и… рождение протестантства именно в лоне католичества. Другой вопрос — почему в католичестве так ярко выразилась эта сторона. Многое надо отнести на долю традиции древняго Рима, многое на счет условий западной жизни и даже западной природы. Во всяком случае, нам кажется, что на Западе христианство могло вопло титься только в формах католичества. Это, конечно, не значит, что христианство в католичестве утратило свое существо. Но это значит, что в католичестве христианство воплотилось и развилось односторонне и ограниченно, как, впрочем, ограниченно и односто ронне и всякое иное его воплощение[2] Далее — это не значит, что в последующем своем раскрытии ка толичество не может пойти по пути преодоления своей ограниченности — отдельныя попытки в этом напра влена наблюдались и наблюдаются, примыкая, как мы видели, к некоторым моментам самого католи чества. Но это значит, что в данный период католи чество все еще является христианством, обращенным прежде всего к человеку.